Что касается ситуации на дорогах страны, то в феврале 1986 года была принята большая комплексная программа по уменьшению аварийности и снижению количества жертв с участием автотранспорта. 50 тысяч ДТП в год, 30–35 тысяч смертей. Как маленькая война, куда там Афганистану.
С аварийностью и высокой смертностью решили бороться сразу несколькими способами. Во-первых штрафы. За ремень, за скорость, за полосы, за все подряд. За алкоголь за рулем наказание вышло из административной категории в уголовную, санкция за него уже предполагала не только штраф, но и возможность конфискации авто, а при повторном «залете» — вполне реальный срок.
Увеличили — вернее расширили штаты под перевод увольняемых из армии прапорщиков и офицеров — численность ГАИ. На весь союз количество «махателей полосатой палочкой» составляло порядка 70 тысяч человек. Не так мало, однако для примера РФ при вдвое меньшем население имела примерно столько же дорожной полиции. Впрочем, там и автомобилей было куда больше, так что тут прямой аналогией пользоваться было сложно. Так или иначе к 1990 году планировалось довести количество гаишников до ста тысяч человек.
Третьим пунктом пошли изменения в конструкции автомобилей. Тут правда все было сложно, в 1986 году ожидалась у нас жесткая просадка из-за смены моделей на конвейерах основных заводов, — только ВАЗ фактически готов был перейти на «Спутник» здесь и сейчас, остальным заводам на это требовалось куда больше времени — так что принятые решения должны были заиграть уже в следующих отчетных периодах. Тем не менее ремни с самонатяжением, подголовники — задние и передние — кое-какие другие системы пассивной безопасности должны были стать обязательными в советских автомобилях до конца 12 пятилетки на всех производствах. Более того уже было выдано задание на разработку следующего поколения автомобилей, куда уже хотели начать ставить подушки безопасности и прочие «излишества».
Ну и дороги. Это в-четвертых. Ямы, разметка, которой просто зачастую не было, знаки. Ширина дорог, освещение, отбойники, островки безопасности, обочины чистые. Пешеходные переходы надземные и подземные. Как бы не хотелось сэкономить на этом деле, понимая, что количество автомобилей так или иначе будет расти — чтобы там не думали себе любители «чистой» марксисткой теории, заставить всех людей отказаться от желания иметь свои четыре колеса просто невозможно — а значит, и в инфраструктуру придется вкладываться. В том числе и в ущерб другим направлениям возможно даже более полезным.
Глобально в течении 12 пятилетки было запланировано потратить около 17 миллиардов рублей — фактически стоимость проекта «Буран-Энергия» для сравнения — на снижение смертности на дорогах страны.
Глава 13−2Прямая линия
15 февраля 1986 года; Москва, СССР
LE MONDE: СССР выходит на рынок коммерческих космических запусков!
На рассвете сегодняшнего дня советская ракета-носитель «Циклон-3» вывела на орбиту первый коммерческий спутник Швеции — Viking-1. Это историческое событие не только для Скандинавии, но и для Советского Союза, который только что разрушил западную монополию на коммерческие космические запуски.
До сих пор рынок коммерческих спутников контролировали европейцы и американцы. Однако СССР, долгое время ограничивавшийся военными и научными миссиями, совершил мощный прорыв в этот прибыльный сектор.
И самое удивительное? Изначально Швеция планировала запустить Viking-1 с французского космодрома Куру на ракете Ariane. Переговоры уже подходили к завершению, контракты были практически подписаны… как вдруг СССР сделал предложение, от которого невозможно было отказаться.
По данным некоторых источников, Москва предложила тариф вдвое ниже, чем у Ariane, при гарантированной надежности технологии. Перед таким экономическим аргументом Стокгольм моментально свернул переговоры с Европой и подписал контракт с советской стороной.
В Париже и Брюсселе новость была встречена с раздражением. Европейское космическое агентство (ESA) не только потеряло клиента, но и столкнулось с неожиданно агрессивным выходом СССР на свой рынок.
«Это доказывает, что СССР больше не довольствуется космической гонкой ради пропаганды», — отмечает профессор Анри Дюбуа, эксперт по космической политике. «Теперь они хотят зарабатывать и готовы демпинговать, чтобы завоевать место под солнцем.»
Этим запуском Москва ясно дала понять: космос больше не принадлежит исключительно Западу. Другие страны могут последовать примеру Швеции, особенно если экономия окажется существенной.
С учетом недавнего перехвата Москвой французского контракта на первую Китайскую АЭС гражданского назначения, поневоле встает вопрос: «В каких еще сферах вылезшие из своей берлоги русские вскоре могут подвинуть конкурентов представляющих страны свободного мира. И не пора ли задуматься над возможными средствами противодействия влиянию с востока».
Следующий вопрос был от зрителя — рисковать нарваться на какого-то неадеквата не стали, поэтому его зачитал диктор — и он возвращал нас к теме изменений в Программе КПСС. Честно говоря, не думал, что такие вещи людей в эти времена будут интересовать столь сильно, впрочем, небезразличие в плане идеологии — это хорошо. Значит, не все еще разочаровались в «проекте СССР».
— Степан Аркадьевич из Ленинграда интересуется по поводу отказа от поставленных ранее целей касающихся достижения паритета в сфере потребления с западными странами. Хрущев обещал, что мы догоним Америку по потреблению мяса, масла, молока и других продуктов уже в этом поколении. Что изменилось?
— Хороший вопрос, спасибо за него Степану Аркадьевичу из Ленинграда, — я на секунду задумался, подбирая правильные слова. Снующие по ту сторону камер люди и бьющий от софитов свет заметно мешали сосредоточиться, но тут уж ничего не поделаешь. Это зритель видит красивую картинку, стол, чайные принадлежности, стеллажи с книгами на заднем фоне, изнутри все это выглядит куда более утилитарно. — СССР при текущих международных реалиях никогда не может догнать США по уровню потребления. Это просто невозможно, в том числе и потому что американцы для поддержания этого самого уровня грабят полмира, чего мы, как коммунисты, не можем себе позволить с идеологической и моральной точки зрения.
— Неожиданно слышать такое от Генерального секретаря ЦК КПСС, — бровь Познера поползла куда-то в район середины лба.
— Я не говорю, что потребление не будет расти, будет. За двадцать лет с 1960 по 1980 год потребление мяса в СССР выросло с 40 килограмм на человека в год до 58. В полтора раза. Как и молочки, и сахара, например. Молока, рыбы, яиц, фруктов — почти в два.
— Но?
— Я не теоретик марксизма-ленинизма, скорее практик, но давайте я попробую объяснить вам и зрителям разницу в подходах, так сказать, «на пальцах». Традиционно выделяют три основных идеологии модерна: либерализм, коммунизм и фашизм. Очевидно, что на практике все несколько сложнее, и со временем они во многом переняли отдельные черты друг друга, того построенного на либерализме чистого капитализма, про который, например, писали Маркс и Ленин нет со времен Великой депрессии, капиталисты перестроились, научились делиться заработками с пролетариатом для удержания от скатывания в революционную ситуацию… Короче говоря это не так важно, рассмотрим три варианта решения одной проблемы. Есть в обществе душевнобольные люди. Что с ними делать?
— Как что? — Даже сама постановка вопроса для журналиста очевидно выглядела странно. — Лечить. Если не получается или это невозможно — изолировать от общества.
— Это вы с позиции коммунизма смотрите, что в общем-то логично, — я усмехнулся такой простоте. — С позиции фашизма самым разумным и очевидным способом будет просто избавиться от таких людей. Физически. Это тоже по-своему логично, не нужно тратить средства, общественная опасность их сводится к нулю, ресурсы можно потратить на что-то более полезное. Однако мы с вами живем в стране, победившей нацизм и знаем, куда подобные простые решения могут завести. Такие решения воняют газовыми камерами и дымом из крематориев, это очевидно не наш метод.
— А либерализм?
— Тут еще проще, — пожал плечами. — У нас буквально наглядный пример перед глазами. За последние 30 лет в США количество коек в больницах психиатрической направленности снизилось более чем в трое, если брать отношение на 100 тысяч человек населения. Было больше трехсот, сейчас — меньше сотни и продолжает уменьшатся. Для примера у нас за последние 15 лет их количество выросло со ста пятидесяти до двухсот коек на те же сто тысяч граждан. Американское государство просто сказало — это не наша проблема, разгребайте свои болячки сами, а мы будем экономить. И тут тоже все очевидно, медицина там платная, дорогая, ориентированная не на лечение больных, а на получение выгоды с «клиентов».
Последнее слово я выделил голосом, и Познер это заметил.
— «Клиентов»?
— Ну конечно, медицина — это такая же услуга как, стрижка в парикмахерской или обед в ресторане. Есть деньги будут лечить, нет денег — извините, простите — выход вон там. А какие из душевнобольных клиенты? Плохие чаще всего, на хорошую работу тебя с «мозговым» диагнозом не возьмут, платить по счетам ты не способен. Вот и закрывают психиатрические клиники.
— А больным что делать в таком случае? — «Подыграл» мне журналист.
— Ничего. Идут жить как-нибудь. Как могут, возможно даже под мост. Но это ладно, психи их не жалко, кому есть дело до сумасшедших, — последнюю сентенцию я опять выделил голосом и мимикой, подчёркивая, что сам с таким подходом не согласен. — На них можно сэкономить, а деньги потратить на повышение уровня жизни здоровых. И все бы ничего, живи и радуйся, если ты здоров, наслаждайся всеми благами либерализма. До тех пор, пока рядом с тобой в соседней квартире вот такой отпущенный на свободу псих не поселится и не начнет исполнять. Выть по ночам, мазать вам двери дерьмом, с ножом бросаться. А сделать вы ничего не сможете, потому что у больного точно такие же гражданские права, как и у вас. Полиция его не заберет, потому что выть не запрещено, а про нож может вы и врете, доказательств нет, ваше слово против его.