— Здравствуйте, товарищи, — в назначенное время в раздевалку ввалились футболисты. Пока настроение у парней было нормальным, боевым, рабочим. На лицах заметно было некоторое разочарование от последнего пропущенного мяча, но уныния там не наблюдалось. — Прошу прощения, Валерий Васильевич, я украду у вас всего две минуты.
— Хорошо… — Лобановский только пожал плечами. Самый заслуженный тренер СССР был известен крутым характером, но все же не настолько, чтобы перечить генсеку.
(Лобановский В. В.)
— Товарищи футболисты, вы устали, я понимаю, поэтому зашел вас немного ободрить и добавить мотивации. Я знаю, что в спортивной среде уже давно ходят слухи о возможных трансферах советских спортсменов за рубеж. Опять же по многим из здесь присутствующих есть предложения из западных клубов, — три десятка пар глаз уставились на меня с нескрываемым интересом. — Мы на Политбюро приняли решение о том, что подобные действия не пойдут в ущерб советскому спорту, а только принесут пользу. Там и обмен опытом, и опять же валюта… Но есть условие. СССР не будет отпускать на Запад спортсменов за бесценок. Для того чтобы система начала работать, нужно показать всему миру качество. «Динамо» в этом году уже справилось с этой задачей на клубном уровне, теперь ваша задача — выйти как минимум в полуфинал. Порвите бельгийцев сегодня, пройдите следующий этап, и обещаю, никаких препон вам дальше никто чинить не будет. Валерий Васильевич, ваше слово.
Я демонстративно поднял ладони, показывая всем видом, что выступление окончил и больше ничего говорить не буду. Лобановский тут же перехватил внимание футболистов и начал что-то там рассказывать им, чертя мелом по висящей на стене доске.
После короткого перерыва футболисты отправились на поле, а я — обратно на трибуну. Выезд в Мексику у меня получился «длинным». По дороге «туда» я заскочил в Белград и Гавану. Пообщался с Милошевичем, попытавшись составить о нем некое собственное впечатление. То, что Югославия уже сейчас встала на тот путь, который привел ее к гражданской войне и развалу, мне было в целом видно. В отличие от хорвата Тито, Милошевич уж слишком сильно тянул одеяло в сторону сербов. И мне нужно было понять, что делать, когда придет момент принимать решение. Югославию сдавать капиталистам я в любом случае не собирался — показывать пример развала социалистического федеративного государства было бы плохой идеей. Другое дело — формат вмешательства и то, останется ли потом обновленная Югославия во главе с Милошевичем или с кем-то еще.
(Слободан Милошевич)
И надо признать, то, что я увидел, мне не понравилось. Милошевич был слишком высокого мнения о себе, он явно не готов был отступиться от концепции сербского превосходства над иными нациями внутри СФРЮ, и при этом, будем честны, Слободан отнюдь не выглядел как гений мысли. Все его реформы — что экономические, что военные — стабильно проваливались. Югославия уже «торчала» Западу больше чем на 20 миллиардов, и было очевидно, что это совсем не предел.
Гораздо лучшее впечатление на меня произвел глава югославского вече — то есть, как и я, глава парламента, то есть фактический лидер государства — Бранко Микулич. Он был хорватским боснийцем, имел серьезный хозяйственный опыт, терпеть не мог националистов и при этом хорошо относился к Москве. Перспективный кадр, настолько, что я не постеснялся пригласить его в гости через пару месяцев. Глядишь, и придумаем, как решить югославский вопрос без больших потерь.
— Го-ол! — взревели вокруг болельщики, явно радуясь любой «движухе» вне зависимости от национальной принадлежности.
— Но там же офсайд был километровый! — вырвалось у меня. Неожиданно для себя, живущего второй раз 90-летнего циника, меня захлестнул спортивный азарт и какая-то спортивная обида. Не помогли нашей сборной инъекции дополнительной мотивации. Впрочем, с таким судейством, неудивительно. Нужно будет потом сказать, чтобы этому шведу ребята Евгения Максимовича ноги поломали. Продажная сука, два гола нам из явных офсайдов зафиксировал. И как тут, блин, побеждать!
Впрочем, не прошло и десяти минут, как главный судья «исправился», поставив пенальти в ворота бельгийцев. Одиннадцатиметровый уверенно исполнил Беланов, оформив хет-трик и доведя счет до 3:3.
На Кубе обсудили с Фиделем итоги первого полугодия свободного перемещения граждан между двумя странами. Забавно, но наметились — пока еще достаточно аккуратно, но тем не менее — тенденции по взаимной миграции населения. Были люди, которые хотели уехать с Кубы хоть куда-то, чтобы вырваться из нищеты и неустроенности, и были, наоборот, советские граждане, готовые уехать на юга хоть тушкой, хоть чучелом. Договорились не делать из этого проблему, а создать порядок узаконивания такой миграции.
Всего же за полгода на Кубу успело слетать около 30 тысяч советских граждан. Несмотря на огромную — ну, в сравнении с внутренними рейсами так точно — цену билетов и вообще дороговизну подобного отдыха, люди покупали билеты с каким-то болезненным ажиотажем, как будто всерьез считали, что подобный аттракцион невиданной щедрости от советского государства может закрыться в любой момент. Впрочем, может, именно так и думали, а может, несколько факторов сложилось вместе.
Еще зимой с моей подсказки в «Клубе путешественников» вышел цикл программ в стиле такого себе «тревел-блога». То есть не просто показывались красоты Кубы, но и давались максимально практичные советы тем гражданам СССР, которые решатся на подобный вояж. Когда лучше покупать билеты, как готовить документы, как общаться с местными, где остановиться, что посмотреть, куда сходить, сколько все это будет стоить. Короче говоря, прорекламировали хорошенько турнаправление.
Короче говоря, билеты на Кубу — пришлось запускать даже второй рейс по этому маршруту — были выкуплены на четыре месяца вперед, и единственное, что смогло сбить ажиотаж, — это начало продаж билетов в Европу. Туда было лететь существенно дешевле, рейсов было организовано куда больше, ну и… В общем, изголодались люди наши по заграничным путешествиям, теперь активно наверстывали недополученное ранее.
На поле, меж тем, дела пошли явно не так, как было в реале. Беланов получил по ногам, упал на газон, и накрученные футболисты сборной СССР тут же бросились предъявлять претензии бельгийцам и судье. Произошла короткая толкучка с выяснением отношений, в ходе которой по желтой карточке получили двое советских и двое бельгийских футболистов. Свисток. Баль вводит мяч в игру длинным пасом вперед на Беланова. Игорь смещается вправо и отдает на забегающего по флангу Евтушенко. Бельгийцы явно ждут прострела, смещаются в зону одиннадцатиметрового, чтобы закрывать советских нападающих, однако вышедший на замену 17-й номер подмечает, что и вратарь вышел слишком далеко вперед, и правой ногой внешней стороной стопы бьет по воротам. Мяч летит дугой, бельгийский вратарь со странной фамилией Пфафф дергается вперед, потом понимает, что это прямой удар, прыгает — и пропускает мяч между ушей. Круглый влетает в перекладину и отскакивает в сетку.
— Да! — Я вскочил на ноги и экспрессивно махнул рукой. — Да! Получите, сволочи!
— Михаил Сергеевич, осторожнее, вас могут снимать, — тут же активизировался сидящий рядом помощник. В эти консервативные времена лидеры государств должны были выглядеть солидно и не давать волю чувствам, хотя бы на публике.
— Да пусть идут в жопу! — Ухмыльнулся я и, перегнувшись через ограждение, крикнул во всю мощь легких: — Вперед, Советы!
Оставшиеся несколько минут матча прошли нервно. Бельгийцы пытались штурмовать наши ворота, но два подряд пропущенных гола очевидно больно ударили по их самоощущению, и игра у команды в красной форме — наши играли в белой — откровенно не шла. Передачи выходили кривыми, постоянные потери. Максимум, что удалось бельгийцам выжать из практически бесконечного владения — наши откатились на свою половину поля и тупо выносили мяч, всем видом показывая желание защитить победный счет любыми средствами — это несколько навесов и один угловой, после которого круглого уверенно забрал себе в руки Дасаев. Забрал и еще секунд тридцать лежал на газоне, за что был награжден желтой карточкой и недовольным свистом с трибуны.
Свисток об окончании матча и вовсе заставил меня едва ли не танцевать на трибуне, вызывая удивленные взгляды как других иностранных болельщиков, так и — еще в большей, вероятно, мере — наших советских товарищей. Особенно тех, кто знал меня достаточно долго и был в курсе моего в целом прохладного отношения к спорту. Когда, например, «Динамо» месяцем ранее выиграло Кубок Кубков, я, конечно, обрадовался, но эмоций все же было куда меньше.
А для меня победа над Бельгией, в которой я практически никак не участвовал — да и не мог фактически, — стала некоторым символом, что ли. Того, что перемены к лучшему могут происходить и без меня, что не обязательно во все вопросы лезть собственными ручками, достаточно порой просто создать подходящие условия — и люди вокруг справятся собственными силами.
Ну и, закрывая футбольный вопрос, — я не мог остаться на следующие матчи сборной, вынужден был лететь дальше — СССР в следующем раунде успешно прошло Испанию по пенальти, а в полуфинале проиграла великолепной Аргентине во главе с Марадоной. Будущий чемпион мира и лучший игрок мундиаля забил нам два мяча, на что наши футболисты сумели ответить только одним — в исполнении Беланова.
В итоге, в исполнение озвученного спортсменам обещания, мы открыли свободную продажу футболистов на Запад, и буквально за одно лето 1986 года в топовые клубы Европы уехало больше 20 самых отличившихся советских звезд. Заваров и Беланов — последний впоследствии получил, как и в моей истории, «Золотой Мяч» этого года — ушли в «Ювентус». Все в соответствии с нашей договоренностью с Аньелли.
Блохин, Дасаев, Канчельскис, Михайличенко, Добровольский, Бородюк — расторговались мы в этот сезон на добрые семьдесят миллионов долларов, что по меркам футбольного рынка тех лет было просто умопомрачительной суммой. Что там говорить, если за одного Заварова мы шесть миллионов получили, ну и по остальным добрали тоже прилично.