— Хорошего продюсера, то есть, нет, — уловил мою мысль.
— Именно так, — я кивнул.
— Зачем это вам? — Музыкант сделал шаг в сторону, подхватил со столика полотенце и бутылку «Боржоми», вытер лицо, открутил крышку бутылки и, присосавшись, наполовину опустошил стеклянную тару. — Прошу прощения, очень жарко.
В переделанном под гримёрку подтрибунном помещении стадиона запах стоял… Впрочем, наверное, стандартный — вряд ли одиннадцать футболистов после полутора часов игры на поле пахнут лучше.
— Искусство должно объединять страны. Я хочу открыть нашу страну для Запада с ещё одной стороны — музыкальной. Чтобы Союз ассоциировался у людей не только с военными и научными достижениями, но и по культурной линии, — не просто так я обратился с этим вопросом именно к Мею. Музыкант, помимо основной деятельности, был близок к науке, выступал за экологию, а в политике даже в самые тёмные времена либерального разгула проявлял сдержанность и разумность. Вполне себе «наш кандидат». Запасным вариантом у меня числился Роджер Уотерс, чьи политические взгляды были Союзу ещё ближе, но у того как раз сейчас был сложный период, связанный с уходом из Pink Floyd и началом сольной карьеры — очевидно, бывшему лидеру «Розового Фламинго» сейчас было не до сторонних проектов.
— С этим сложно поспорить, но боюсь, дать сейчас вот так на ходу однозначный ответ я не смогу. Да и у нас на ближайшие годы большие планы — альбомы, концертные туры… Не уверен, что мы просто сможем найти время для продюсирования сторонних проектов.
На самом деле, первые месяцы в этом времени я почти не думал о музыке. Да, в голове у меня был целый склад из сотен услышанных в будущем песен — в основном русскоязычных, но и кое-какие иностранные там тоже присутствовали. Издержки подаренной мне неведомыми силами идеальной памяти: всё, что я хоть раз слышал — порой даже против своей воли, надо признать — в той жизни, теперь оказалось аккуратно разложено по полочкам в чертогах разума.
Поначалу на это просто не было времени, но потом, немного разобравшись с текучкой и осознав, что вот прямо завтра СССР разваливаться не планирует, я решил немного осмотреться и подтянуть «проекты второго эшелона». Да и просто жалко было терять столько потенциально бесценного материала даром.
Конечно, далеко не все песни из будущего можно было использовать здесь и сейчас — особенно если брать русскоязычный рынок. Выпускать в медийное поле большую часть того мусора, во что превратилась отечественная эстрада со временем, мне бы и в голову не пришло. Но вот часть хитов, увидевших свет в 90-х, вполне годилась уже для 80-х.
В целом, создать две-три группы, находящиеся под колпаком спецслужб, было само по себе не ошибкой. В сентябре на советском телевидении должен был стартовать шоу «Фабрика звёзд», направленное на поиск талантов. Ну и на развлечение населения, конечно. Собственно отборочные туры уже во всю шли, по городам катались съемочные группы с «отборочным жюри», которые активно просеивали таланты и через месяц все это должно было вывалиться на неподготовленному к такому советскому гражданина.
Прошедший в конце зимы всесоюзный конкурс красоты привлёк к себе просто невообразимое внимание зрителей. Тут всё было впервые. Впервые сам формат конкурса, где выбирали самых красивых девушек, впервые зритель мог наблюдать за процессом, причём не только как бы из зала, но и «побывать за кулисами». В общем, шоу оказалось настолько популярным, что в часы его показа по ТВ улицы городов натурально вымирали. Когда я читал про подобное явление в СССР — в частности про трансляцию «Место встречи изменить нельзя» такое писали — думал, что это просто красивая метафора, однако нет. Реально статистика по преступлениям в такие часы проседала, хоть бери и работу научную по социологии собирай, впрочем, уверен, уже кто-то занялся — не думаю, что подобную благодатную тему у нас упустят.
Ну и, короче говоря, эксперимент данный решили расширить и углубить. Понятное дело, что рано или поздно подобные ТВ-шоу народу наскучат, эффект новизны пройдёт, но пока… Почему бы и не пользоваться прекрасным инструментом. Заодно и талантов из народа наберём, а уж качественным материалом я их обеспечу.
Я быстро рассказал британцу о формате запущенного нами ТВ-шоу и о том, что на выходе мы хотим получить одну или несколько укомплектованных действительно талантливыми ребятами групп, которые вполне могли бы пошуметь и на западе. Мей не ответил ни «да» ни «нет», пообещал посмотреть итоговый материал и потом уже решать.
— Хорошо, тогда ещё один вопрос… — Я не был уверен в необходимости затрагивать эту тему, и если бы англичанин высказал заинтересованность в моём предыдущем предложении, совершенно точно не стал бы этого делать. Но поскольку ответ Мея был больше похож на вежливый отказ, я ничего, в общем-то, не терял. — Вы в курсе состояния здоровья Фредди?
Я одними глазами указал на развалившегося на диване вокалиста группы. Если остальные участники были более-менее в адекватном состоянии, то для главной звезды концерт, очевидно, дался очень тяжело. Именно из-за этого данный концертный тур, как я знал, и станет для «Queen» последним в их истории — дальше будет только студийная работа и отдельные выступления, напряжённого графика концертов с необходимостью выходить на сцену через день Фредди уже не потянет.
— Не понимаю, о чём вы.
— У него СПИД. Я уж не знаю, в курсе ли вы, что это такое, — я не стал говорить, что, зная диагноз музыканта, к нему был приставлен специальный человек, дабы случайно он не смог кому-нибудь у нас в стране болезнь передать. Любым способом. — К сожалению, лекарства от этой болезни пока нет. Мы только в прошлом году начали активную работу, насколько мне известно, в США за это дело взялись чуть раньше, но боюсь… Мне нечем вас обрадовать.
— Откуда вы знаете? — Брайан Мей обернулся и посмотрел долгим взглядом на своего друга и коллегу по группе, сейчас сидящего с закрытыми глазами и пытающегося прийти в себя.
— Страшное Кей-Джи-Би — это не только политические убийства и похищение страшных тайн, но и добыча информации по всем возможным каналам. Это наша работа — знать больше всех.
— Мы догадывались… — На секунду маска невозмутимости музыканта дала трещину, впрочем, он быстро собрался. — И что нам делать с этой информацией?
— Есть варианты терапии, как минимум поддерживающей. Чем раньше он обратится к врачу, тем лучше, — я вздохнул. Сообщать подобные новости неприятно, даже если люди тебе в целом совсем чужие. — Но прогноз неблагоприятный. Сейчас больные СПИДом живут пять-шесть лет, и никаких прорывов в этом направлении пока не видится.
Мей только дернул щекой, подумал немного и кивнул.
— Спасибо, вам, господин Горбачев. За все. Я… Мы действительно это ценим. Если получится — с удовольствием приедем в СССР еще раз… — Понятное дело, что после получения таких новостей музыкант уже не был дальше настроен вести светскую беседу. На этом мы попрощались, я поехал домой, а музыканты отправились готовиться к следующему концерту через три дня в Ленинграде. После этого они летели в Киев, оттуда в Будапешт, потом концерт во Франции, три выступления в Испании и окончание тура в Лондоне.
Глава 15Фантастика и интересные личности
8 августа 1986 года; Москва, СССР
НАУКА И ТЕХНИКА: Советские телевизоры шагают в будущее: 12 каналов — новый стандарт!
В эпоху бурного развития телевидения советская промышленность демонстрирует впечатляющие успехи. Заводы страны массово переходят на выпуск телевизоров с расширенным диапазоном приёма — теперь современные модели способны уверенно показывать не менее 12 телевизионных каналов!
Например Львовский «Электрон» последней модификации уже предлагает 14 встроенных каналов, а симферопольский «Фотон» и вовсе замахнулся на 16! Пока это может казаться избыточным — ведь даже в крупных городах СССР сегодня доступно лишь шесть программ: пять общесоюзных и одна местная. Но разве не так же казались фантастикой нынешние возможности ещё два года назад, когда зрители довольствовались всего двумя каналами?
Сейчас эфир наполнен разнообразием:
1-я программа — новости и общественно-политические передачи;
2-я программа — музыка, лекции, культурные проекты;
3-я программа — художественные и документальные фильмы;
4-я программа — детские передачи и мультфильмы;
5-я программа — региональные студии;
6-я программа — развлекательные передачи.
Телезрители с нетерпением ждут 7-ю программу, которая, по слухам, будет посвящена спорту. Активисты также предлагают создать специальный канал для женщин — с советами по домоводству, модой, кулинарией и полезными рубриками.
Темпы развития телевидения в СССР поражают. Если сегодня 6 программ кажутся нормой, то через десятилетие, вероятно, мы будем удивляться, как обходились таким скромным выбором. Техническая база уже закладывается: новые телевизоры готовы к будущему. Осталось лишь наполнить эфир достойным содержанием!
Вторая половина лета 1986 года после возвращения из «кругосветного путешествия» затянула рутиной. Встречи, отчеты, совещания, выступления, посещения. Прилетел президент Никарагуа, пообщались с ним насчет открытой поддержки США повстанцев-контрас, идущей вразрез резолюции Генассамблеи ООН. Предложил разместить в Никарагуа полноценную военную базу, но Ортега отвечать «да» не торопился. Учитывая, что он вместе с президентами других стран Центральной Америки только полгода назад подписал декларацию о невмешательстве в дела независимых государств США и СССР, выглядел этот приезд за помощью немного лицемерно, о чем я не преминул никарагуанцу высказаться. В стиле — кто девушку платит, тот ее и танцует, иначе схема работать больше не будет.
Прилетал в Москву Ясир Арафат, в очередной раз пытаясь подбить СССР на активные действия против Израиля. Лезть еще и в эту заваруху желания не было ни на грош, тем более что у союзной нам Сирии из-за иракской войны образовалась проблема с беженцами. Население Ирака, особенно его южных провинций, потихоньку потянулось «на выход». Саддам, естественно, был против, но полностью перекрыть поток оказалось просто невозможно. Что делать с этим человеческим материалом, никто не знал. После известных событий с палестинцами устраивать у себя лагеря беженцев дураков не нашлось, поэтому мы людей потихоньку вывозили в сторону Греции. Тупейшим способом — загружали иракцев на судно, подплывали к какому-нибудь острову, не самому крупному, спускали шлюпки и — привет, земля свободы. Европейцы пока еще не до конца поняли весь масштаб проблемы и пребывали в некоторой растерянности.