— О! Прямо как наша Наффиса Сид-Кара! — Была такая министр как раз социальной политики при де Голле. — Это да, это важная должность!
Перебросившись ещё парой «вступительных» реплик, мы наконец двинули вглубь Эрмитажа. Специально для нас его закрывать от рядовых посетителей не стали, охрана только очищала непосредственно те залы, в которых мы находились. Так мы и двигались — перепрыгивая из одного «пустого» помещения в другое.
— Итак, как я понял из слов Александры Павловны, вы хотите посотрудничать с Советским Союзом в деле пошива одежды. На уже существующих фабриках, а не построив новую в одной из созданных нами СЭЗ?
— О да, боюсь, в строительстве заводов я ничего не смыслю, — легко рассмеялась француженка.
— Прекрасно, но для чего вам тогда я? Тут нужно собрать директоров фабрик, технологов, обсудить детали с ними. Сроки, технические возможности, стоимость в конце концов. Зачем вам генсек? Не то чтобы мне было неприятно с вами познакомиться, признаюсь, общение с вами наполняет моё сердце радостью. Но вот в технических аспектах лёгкой промышленности я разбираюсь очень посредственно.
— Просто захотелось с вами познакомиться, — Фюрстенберг подхватила меня под локоть и решительно направилась вперёд. — Что мы о работе? Я уверена, вы дадите мне такие условия, какие никто другой предложить не сможет. И технически у вас промышленность на должном уровне, и рабочие умелые, и по цене меня не обидете — это же какая реклама будет сотрудничества между Францией и СССР. У вас в стране такие изменения происходят, которых, кажется, давно не было, просто захотелось к ним прикоснуться… Лучше проведите для меня экскурсию. Что вот это за портреты?
— О, это один из немногих залов, историю которых я знаю, — мы вошли в длинное, украшенное колоннами помещение, на красных стенах которого висели многочисленные портреты военных в дореволюционной форме. Военная галерея, герои войны 1812 года. Забавно, но моя идеальная память смогла вытащить наружу информацию по многим персоналиям…
И пока я практически без участия сознания разливался перед француженкой соловьём, поражая женщину своими глубокими (ха-ха) познаниями, мысль моя скользнула немного в другую сторону.
Происходят изменения в СССР? Ну да. И немало. Самозанятые, СЭЗ, изменения во внешней политике. Конечно, самым главным своим достижением, после которого можно спокойно ложиться и умирать с осознанием выполненного долга, было недопущение Чернобыля. Я тогда, помнится, 25-го числа сидел и всё время смотрел на часы, глядя, как стрелка неумолимо приближается к часу «Ч». Уже поздно вечером не выдержал, позвонил Легасову, спросил, не ожидается ли каких-то экспериментов на ЧАЭС? Тот был явно обескуражен моим вопросом, ведь подобные мероприятия были под запретом уже с полгода как. Зато какое облегчение я испытал, когда 26 апреля остался просто таким же непримечательным днём, как и остальные.
Или вот более «свежий» случай. «Адмирал Нахимов», который должен был затонуть в этом августе, заранее был поставлен на небольшой ремонт и просто не оказался в нужное время в нужном месте, так что катастрофы не случилось. Далеко не факт, что ничего подобного теперь не произойдёт в будущем, но… Я всё же не Господь Бог, могу исправлять только те ошибки, о которых знаю.
— Можно сказать, что именно эти люди побили французов в 1812 году!
— Ну да, есть такая традиция у европейских государств — собраться раз в сто лет и пойти в Россию, чтобы хорошенько получить по роже. Можно было бы даже назвать её веселой, если бы не количество смертей, которое всё это дело сопровождает.
Таким вот образом, перекидываясь малозначительными фразами, мы два часа гуляли по бывшей резиденции российских императоров.
— А вам нравятся… — Диана обвела рукой развешенные на стенах картины. — Творчество?
— Да, почему нет. Я хоть человек приземлённый достаточно, но чувства прекрасного не лишён. Хотя, если быть совсем честным, то Эрмитажу я бы предпочёл Русский музей. Там собраны предметы искусства отечественных мастеров, и они мне как-то ближе. А вы? — Я уже порядком подустав говорить о живописи, сделал попытку свернуть в более деловое русло. — Что же сподвигло французскую принцессу связать свои деловые интересы с Советским Союзом, миссис Фюрстенберг?
— Называйте меня Дианой.
— Тогда и вы называйте меня Михаилом. Ни разу ещё не переходил на «ты» с принцессой.
— Я не настоящая принцесса, — француженка обворожительно засмеялась. — Вернее, теперь уже совсем не принцесса — после развода у меня вообще нет никаких прав на любые титулы. Но да, СССР интересен мне не только как родина предков. У вас достаточно мощная промышленность…
— «Достаточно мощная» — это немного обидно прозвучало, — я изобразил всю боль еврейского народа на лице. — По промышленному производству СССР лишь немного отстаёт от США, и данное недоразумение мы планируем исправить в течение ближайших двух пятилеток.
Вернее, если быть честным, то это американцы уже встали на путь уничтожения собственной тяжелой индустрии. Термин «ржавый пояс» уже десять лет как в ходу и отнюдь не на пустом месте появился.
— Да, я понимаю, — хоть француженка и сказала, что к производству имеет лишь опосредованное отношение, как минимум на словах при этом она демонстрировала достаточно глубокое понимание происходящих тектонических процессов, — в Америке и Западной Европе очень дорогая рабочая сила, поэтому промышленность потихоньку переносят туда, где ниже издержки. Американцы сосредоточились на Китае, но там пока нет базы. Там нужно строить фабрики с нуля, обучать рабочих, завозить технологии. В СССР же всё уже есть, не хватало только политической воли.
— Теперь она появилась.
— Да, и кое-какие европейские компании уже начали прощупывать новый рынок. Не вижу причин, почему я не могу быть тут первой среди представителей индустрии моды. Первые всегда снимают самые сливки.
— Я с удовольствием помогу вам снять сливки, — не знаю поняла ли француженка всю двусмысленность фразы или это только мой испорченный будущим мозг так ее интерпретировал, но вместо ответа Диана только широко улыбнулась и загадочно кивнула, соглашаясь принять мою помощь…
Глава 18−1Новая горячая точка
17 сентября 1986 года; Средиземноморский регион
BILD: Иран требует остановить бесчинства США в Ираке: угроза войны нарастает
Иран вновь занял жесткую позицию в отношении действий американских войск в Ираке, где под ударом оказалось шиитское население Басры и прилегающих районов. Второй раз за последние месяцы Тегеран внес на рассмотрение Генеральной Ассамблеи ООН проект резолюции, осуждающей военные операции США, приводящие к гибели мирных жителей. Напомним, что в июле этого года ООН уже приняла резолюцию, осудившую массовые и неизбирательные бомбардировки, в результате которых погибли десятки тысяч гражданских лиц.
За последние полгода отношения между Ираном и США — и так далекие от безоблачных — резко ухудшились. Вашингтон обвиняет Тегеран в передаче Ираку разведывательных данных, что, по мнению американской стороны, усиливает сопротивление шиитских ополченцев. Конфликт достиг опасной точки в прошлом месяце, когда американский истребитель попытался атаковать иранский разведывательный самолет, патрулировавший границу с Ираком. Поврежденная машина чудом смогла дотянуть до своего аэродрома, но протест Ирана по поводу нарушения международного права остался без ответа.
В ответ на агрессивные действия США Иран пригрозил перекрыть Ормузский пролив — ключевой маршрут мировой нефтеторговли, через который, несмотря на все конфликты, проходит около 10% мировых поставок нефти. Такие заявления уже вызывали кризисы в прошлом, и сейчас угроза выглядит особенно серьезной на фоне растущей напряженности.
События последних месяцев заставляют задуматься: не перерастет ли противостояние в полномасштабную войну между Ираном и США? Ситуация усугубляется недавними ударами Франции по Ливии, что вызвало волну возмущения в мусульманском мире. Вопрос в том, может ли это спровоцировать более широкий конфликт — противостояние глобального мусульманского мира и Запада?
Генсек ООН Хавьер Куэльяр уже предупредил об опасности эскалации, назвав действия США угрозой международной стабильности. Однако Вашингтон, как и прежде, игнорирует критику, продолжая военные операции в регионе.
Сейчас, как никогда, важно остановить сползание к войне. Но если США продолжат игнорировать нормы международного права, а Иран выполнит свои угрозы, последствия могут быть катастрофическими не только для Ближнего Востока, но и для всей планеты.
Конец сентября 1986 года обернулось двумя неделями, когда я понял, что все мое послезнание уже стало очевидно неактуальным. Нужно признать, это серьезно выбило меня из колеи, настолько, что я несколько суток ходил сам не свой, пугая окружающих свой постной рожей. Но, наверное, нужно все же по порядку излагать…
Напряжение между Францией и Ливией нарастало давно. Война в Чаде, постоянные столкновения в центральной Африке, связанные с попыткой передела сфер влияния, периодически устраиваемые Каддафи террористические акты — ну во всяком случае обвиняли именно его, твёрдых доказательств тут, как всегда, не было, имелись только косвенные материалы, основанные на радиоперехватах и слежке за сотрудниками Ливийских посольств, — ответные обстрелы территории Ливии. В общем — не скучали ребята.
И как уже упоминалось в начале года очередной налет французских самолетов на Бенгази стал причиной многочисленных жертв и достаточно тяжелого ранения самого Каддафи, после которого полковник добрых три месяца валялся в госпитале. Видимо где-то здесь история и пошла по иным рельсам.
У нас Ливию бомбили не французы, а американцы, а сам Каддафи под ракеты не попал. В ответ на удар американцев он попытался парой ракетных катеров напасть на проводящие учения корабли под звездно-полосатым флагом, но получил по зубам и успокоился.