сиарий и бросил его Тангбранду.
– Лови! Большего ты не стоишь, – сообщил он, завязывая кошель.
Монету Тангбранд поймал. На рефлексе. Поглядел на нее. Потом секунд пять осмыслял сказанное Сергеем.
Осмыслил.
– Ты умрешь, юнец, – сообщил он спокойно. – Прямо сейчас.
А вот торопиться не надо. Неправильно это. Не тот будет общественный резонанс. Их дуэль должна быть зрелищем. Причем зрелищем общедоступным. Слава – она такая. Подвиг, о котором знает только его автор – это не подвиг, а личное переживание.
– Я не юнец, а хёвдинг, – не скрывая насмешки, поправил Сергей. – И хольмганги я люблю. На них я убиваю таких, как ты. Завтра. На отмели. Свободный поединок. И вот еще что: я не знаю, где у вас тут убивают во славу богов, так что пусть завтра утром твой человек найдет меня и проводит.
– Я сказал: здесь и сейчас! – не согласился Тангбранд. – Я…
– Красавчик! Ты что глотку надрываешь? Выпил лишнего?
Стевнир. Это хорошо. Он местный. И он… Стевнир.
– Я двадцать дней пил только воду, Стевнир! – заявил Тангбранд. – В моей глотке сухо, как в лоне старухи. А вот этот, – кивок на меня, – встал между мной и моим пивом! Разве это не повод, чтобы его убить? И я его убью!
– Варт, пусти Красавчика к его пиву, – ухмыльнулся Стевнир. – Думаю, тебе нальют другое. Эйндриди-ярл наверняка пригласит нашего конунга, а конунг, я уверен, возьмет тебя с собой. Тебя и его. – Кивок на Дёрруда.
– К Эйндриди-ярлу? Его? – изумился Тангбранд.
– Ты против? – в свою очередь удивился Стевнир. – Иди к своему пиву, Красавчик. Варт не станет тебе мешать.
– Он уже мне мешает! Занял место у моего причала! Пусть сначала освободит его!
Он, похоже, туповат, этот «хёвдинг, сын хёвдинга». И впрямь идеальный кандидат для демонстрации силы. Впрочем, расслабляться тоже не стоит. Драться он наверняка умеет, и умеет хорошо.
– Твой причал? – Стевнир поднял бровь. – Не знал, что Эйндриди больше не ярл этого города. Когда это Гнупа-конунг сделал тебя ярлом Орхуса?
– Я не ярл Орхуса, – буркнул Тангбранд. До него наконец дошло, что Стевнир издевается. – Но мой драккар всегда стоял здесь.
– А теперь здесь стоит мой, – включился Сергей. – Стевнир, не хочу больше тратить времени на этого… Красавчика. Он вызвал меня на хольмганг, и я пообещал убить его. Но не сегодня, а завтра. Сегодня я хочу сойти на берег, разместить своих людей. По здешним законам я могу отложить его смерть до завтрашнего утра?
– Можешь. – Стевнир расцвел улыбкой. Хольмганг! – Так даже лучше, – подтвердил он, – ведь многие захотят поглядеть.
Кто бы сомневался.
– Я сказал – сейчас! – взревел оскорбленный «предательством» Стевнира Тангбранд.
– Вот торопыга, хотя… – Стевнир на миг задумался. – Варт, если Красавчик так торопится в Валхаллу, пусть вместо тебя встанет Дёрруд. Это будет не так интересно, но зато быстро.
– Ошибаешься, Стевнир! Будет интересно, обещаю, – пробасил Дёрруд. – И он не попадет в Валхаллу. Я отрублю ему руки. Но язык оставлю. Пусть Хель повеселится, когда он назовет себя хёвдингом.
– Ты мне руки… Да я… – И тут Тангбранд увидел руки Дёрруда, вернее, татушки на них, и поперхнулся.
– Эй! – возмутился Сергей. – Я хочу сам!
– Ты согласен на завтра, Красавчик? – спросил Стевнир.
– Согласен. – Хёвдинг скис.
И, похоже, стал быстрее соображать.
– Завтра, вон там. – Тангбранд махнул рукой в сторону скал. – Хольмганг по-островному…
– Свободный! – перебил Сергей.
Соревноваться со здоровенным даном в том, кто быстрее развалит щит противника, он не намерен.
– Я настаиваю!
– Соглашайся, хёвдинг, – вмешался Дёрруд. – Я сам подержу твой щит!
Ну да. Есть же еще один вариант статичного поединка. Пара на пару.
– Решайте быстрее, – потребовал Стевнир. – Хрольв уже на берегу, а он ждать не любит.
– Свободный, раз ты так хочешь, – Красавчик глянул еще раз на Дёрруда и пошел на попятную. – Завтра. В первый отлив после восхода.
– Человек, – напомнил Сергей. – Пришли его. Не хочу опаздывать на твою смерть.
– Я пришлю человека. Он покажет, где я тебя убью.
И драккар-конкурент отошел от борта «Хродгейра».
– Пойдем, – сказал Сергей Стевниру. – Покажешь нам, где тут что.
– Он покажет. – Стевнир кивнул на Дёрруда. – Он прожил здесь семь лет, верно?
– Верно, – кивнул Убийца. – С пяти до двенадцати. У дяди.
– У тебя здесь дядя? – оживился Сергей.
– Уже нет.
Судя по выражению лица, обсуждать эту тему Дёрруд не собирался.
Что ж, его право.
– Пойдемте живее! – поторопил Стевнир. – Хрольв вот там. И Стемидсон с ним. Скажут, где вам разместиться.
– И пожрать! – заявил Грейп Гримисон.
– И девки! – имитируя хузарский выговор Машега, влез Траин.
– Эй! Воровать девок здесь нельзя! – строго произнес Стевнир. – Ярл Эйндриди не одобрит. Хотя… Главное, чтобы одобрил Хрольв. А для этого надо что?
– Поделиться! – угадал Сергей.
Над пирсом прокатился раскат хохота, а местные вольные датчане поспешили убраться с дороги.
Викинги пришли.
Ver thik, her ek kom!
А кто не спрятался, я не виноват.
– Красавчик? Заявил, что у него есть собственное место у пирса? – Эйндриди, ярл, поставленный конунгом данов Гнупой, расхохотался.
– Он из Трённелага[10], – сказал Стевнир. – Там живут отъявленные вруны. Их послушать, так они десятку белых медведей в сезон убивают.
– Белый медведь хорош! – пробасил Пешеход. – Быстрый и сильный. Я убил двоих. Потом как-нибудь расскажу.
Пир. Как и пророчил Стевнир, Эйндриди, местный ярл-градоначальник, пригласил к столу Хрольва, а Хрольв взял с собой некоторое количество спутников, в число которых вошли и Сергей с Дёррудом.
Вот только оказалось, что на этом пиру Хрольв – не самая главная шишка. Самая главная восседала сейчас во главе стола на месте, которое, надо полагать, принадлежало Эйндриди-ярлу, занявшему место пониже. Вровень с Хрольвом Пешеходом. Конунг Бьёрн Рефилсон. Личность, настолько переполненная спесью, что стоило удивляться тому, что чувство собственной важности не сочилось у конунга из ушей.
– Белых медведей частенько убивают, – процедил через губу гость номер один. – Я слышал о том немало историй.
Хрольв покосился на него недовольно. Не любил, как его достижения объявляют обычным делом. Но смолчал.
Ведь именно за этим господином они и пришли в Орхус. Тот самый союзник, с которым и на Париж можно замахнуться.
По мнению Сергея, с такими союзниками и врагов не надо. Высокомерие и самомнение зашкаливают. Вдобавок мнит себя величайшим воителем.
– Жаль, что медведи не разговаривают! – сказал Сергей достаточно громко, чтобы на него обратили внимание. – Уверен, у них славных историй было бы побольше.
– Это кто? – Бьёрн-конунг глянул на сидевшего на дальнем конце стола Сергея как на выглянувшего из яблока червяка.
– Вартислейв-хёвдинг из русов, – сообщил Хрольв. – Мой родич. Это он будет завтра драться с Красавчиком. Готов поставить на него марку серебром.
Бьёрн еще раз взглянул на Сергея, подумал и сказал:
– Принимаю. Ты что-то сказал, Вартислейв?
– Я сказал: жаль, что медведи не разговаривают. Когда охотник убивает, он приносит домой красивую медвежью шкуру и историю о том, как он убил медведя. А что может принести медведь, убивший охотника? Ни истории, ни шкуры.
– Я скажу, что он принесет тебе, Бьёрн. – Пешеход хлопнул высокомерного соседа по плечу. – Здоровенную кучу дерьма!
Пирующим шутка понравилась. Не всем. И среди этих «не всех» был Бьёрн-конунг, глянувший на Сергея недружественно. Червяк рискнул укусить хозяина яблока.
Плевать. Доброе отношение Пешехода важнее.
– Красавчик нехороший человек и удачей небогат, но воин умелый, – сказал Сергею один из местных хольдов, которого звали Гейр Опояска.
Сергей запомнил его имя, потому что он оказался полутезкой его драккара[11].
– Уверен, что справишься? – Гейр явно проникся к нему симпатией. Или он, или алкоголь у него внутри. – А то я мог бы встать за тебя. С удовольствием выпущу из него дерьмо.
– Благодарю, но хочу сделать это сам. Мой хольд, – кивок на другую сторону стола, где угощался Дёрруд, – тоже просил меня уступить, но я думаю: уступить другому поединок – все равно что уступить жену.
– Хорошо сказано, – одобрил хольд. Потом пригляделся к Дёрруду и спросил осторожно: – Мои глаза меня обманывают или Дёрруд Сиггтрюггсон?
– Не обманывают, – подтвердил Сергей. – Ты его знаешь?
– Конечно. Все знают Убийцу Берсерков Олафа-конунга!
– Убийцу берсерков? – уточнил Сергей.
Вот, значит, какое у него полное прозвище. Вспомнилось тотчас, как лихо Дёрруд прикончил берсерка Скельдума Щедрого.
– Ты не знал? – в свою очередь удивился Гейр. – У него же прозвище на руках вытатуировано.
Не знал. И даже не догадался спросить, что у Дёрруда за татушки.
А ведь видел, как на них нурманы реагируют.
– Когда он ушел от Груды Развалин, все думали: ему не жить. А вышло так, что сам Олаф-конунг умер, а Убийца живехонек! Надо бы с ним поздороваться, раз он не помер! – Хольд фыркнул пивом. К счастью, в другую сторону.
Убийца берсерков, значит…
– А что нынешний конунг? У него на Дёрруда нет обиды? – решил прояснить Сергей.
– Да с чего бы? К тому же его жена Асфрид приходится Дёрруду родней по прабабке.
– Асфрид, жена Дёрруда?
Сегодня что, день сюрпризов имени Убийцы?
Хольд глянул на Сергея мутными глазками:
– Дёрруд убил конунга и женился на его жене? Откуда знаешь?
– Асфрид – жена конунга Гнупы? – четко проговаривая слова, спросил Сергей.
– Была. А теперь нет. Потому что Убийца убил… Пойду к нему, спрошу…
Но ничего не спросил. И никуда не пошел. Потому что рухнул мордой в салат. Вернее, в поросячьи кости.