– Тараном их? – неуверенно предложил Траин.
Мысль была интересная. Но ее обдумали и отказались. За дверьми был не просторный зал, а метров десять довольно узкого коридора. Который, скорее всего, простреливался сверху, с галереи. А от этих стрелков не прикроет даже Машег.
– Поединок, – внезапно озарило Сергея. – Барон здешний – храбрец, похоже. Выиграет поединок – и мы уйдем. Нет – пусть откупается. Тридцать марок.
– Он не согласится, – возразил Дёрруд. – Когда я его убью, что мешает нам забрать все? Без вождя они не устоят.
– Не ты, – сказал Сергей. – Я.
Как-никак он недавно уложил потомственного хёвдинга. А тут какой-то франк…
Барон согласился. Держать оборону французам тоже было непросто. Жара, духота внутри коридора ужасная, многокилограммовые доспехи, пот, заливающий глаза, и понимание, что это может длиться и длиться. Воины, непосредственно блокирующие вход, сменились уже трижды, но вряд ли у них была возможность нормально отдохнуть. Ведь враги могли броситься в атаку в любой момент…
В общем, барон предложение выслушал, глянул на Сергея и решил, что с этим юнцом он управится без проблем. Беспокоился он о другом: как бы потом на него не набросились остальные язычники.
– Пусть только выйдут, и им конец, – заявил Машег.
– На куски нарубим! – поддержал его Грейп.
– А если он верх брать станет… – начал Дёрруд, но Сергей его перебил.
– Не рубим, не стреляем, не вмешиваемся! – заявил он. – Я не буду его убивать!
– Э-э-э… Ты это что? – растерянно пробормотал Машег.
– Я. Не. Буду. Его. Убивать! – отчеканил Сергей. – Что тут непонятного? Ну убью я его. И что изменится? Там, – он кивнул в сторону донжона, – минимум еще три десятка таких же красавцев. И не поручусь, что барон – самый опасный из них. И с чего бы им сдаваться, если их главный проиграет? Вот ты бы сдался на их месте? – Сергей повернулся к Грейпу.
– Хрена свинячьего! – не раздумывая, ответил свей. – Чтоб эти с меня шкуру содрали и к дверям приколотили?
– Вот и я о том же, – сказал Сергей. – А у них за спиной наверняка семьи имеются, жены, дети, родня.
– Что ты задумал, хёвдинг? – насторожился Дёрруд.
Сергей ответил.
– Уверен, что справишься? – усомнился Убийца.
– Если не справлюсь, у меня есть ты, – усмехнулся Сергей. – И он. – Кивок в сторону Машега.
– А если я не успею? – все еще сомневался Дёрруд.
– Я успею! – высокомерно бросил хузарин. – Давай, брат, покажи этому барсуку, как охотится пардус!
– Щегол, – проворчал Дёрруд. – Иди, расставляй своих, – сказал он Машегу.
– Не учи папу маму любить! – задрал подбородок хузарин. – Уже на местах!
Все заржали. Убийца, впрочем, не обиделся. Может, потому, что «папаша» был раза в два мельче «сыночка»?
– Ладно, – сказал он. – Меня вы уговорили. Пошли, хёвдинг, теперь франков уговаривать.
Дополнительные условия поединка обсуждались еще полчаса. Кто где будет стоять, группы поддержки с разных сторон…
Разумеется, обоюдные клятвы о строгом выполнении обязательств… В которые никто не верил. Потому что Один, как водится, Отец Лжи, прочих можно задобрить подарками, а что касается нарушения клятвы, данной язычникам, да еще под принуждением, так этот грех любой священник отпустит без всякой эпитимьи.
Но когда обе стороны склонны договориться, компромисс непременно находится.
Место для поединка определили непосредственно перед входом в донжон. Северянам надлежало отойти минимум на тридцать шагов. И во франков, которые встали у бойниц, стрелами не бить.
– У них арбалеты, – обеспокоенно сообщил Машегу Трани.
Этот свей обычно укреплял собой стену щитов, но нынче Дёрруд определил его в «группу стрелковой поддержки». С луком Трани тоже управлялся изрядно.
– Вижу, – буркнул Машег.
Арбалет – это не очень хорошо. В первую очередь потому, что предугадать выстрел сложнее. Еще и бронебойность у него не хуже, чем у степного лука.
Но обратного хода уже нет.
Машег прикинул: место, где произойдет поединок, лучше всего простреливается из пяти щелей-бойниц. Стрелков он распределил так, чтобы бить как раз в эти щели. Два десятка. По пять человек – на каждую. Ну и одну, самую сложную, он взял на себя. Теперь все во власти Бога. Варт, конечно, язычник и для Всемогущего – никто, но зато Единый расположен к нему, Машегу. И кто, если не Он, заботился о том, чтобы конь Машега не угодил ногой в сусличью нору. А Варт Машегу – побратим. А это поважней даже, чем конь.
– Храни меня, Господь, в тени Своих Крыльев и избавь меня от всех бедствий, не стесни сердце, не помрачи глаза мои, надели силой руки мои… – забормотал Машег тихую молитву.
Беззвучно, едва шевеля губами. Господь услышит, а другим – незачем.
Барон не представился. Посчитал ниже своего достоинства.
Сергей тоже представляться не стал. Да его и не интересовало, как зовут этого важного франка. Его интересовало другое: насколько тот вынослив?
Круглый шлем, длинная, почти до колен, кольчуга, что-то вроде поножей на ногах и еще щит несколько непривычной овальной формы. По прикидкам Сергея, вся эта «утварь» должна была весить килограммов пятнадцать. Минимум. Плюс меч. Хороший, кстати. Узкий, легкий, относительно длинный. Типичный «франк». Ну а какой же еще должен быть у франкского барона?
– Хороший у тебя меч, – сказал ему Сергей, когда понял, что «благородного» обмена приветствиями не будет. – Я возьму его вместо этого.
Сергей поднял меч, который держал в левой руке. Клинок, временно позаимствованный у Траина.
Барон не сказал ничего. Просто бросился в атаку. И Сергей должен был признать, что противник хорош. Быстрый. И точный. Сергей еле увернулся. Сначала от щита, потом от меча. Контратаковать он даже не пытался. Не успел бы.
Они поменялись местами. Теперь солнце оказалось против Сергея, но это было не принципиально. Да, противник выше ростом, но задирать голову Сергей не собирался. Люди передвигаются с помощью ног, так что начало атаки он не пропустит.
И не пропустил. Та же связка. Даже не интересно. Нет, не та же. Рубящий сверху оказался финтом. Доворот кисти – и укол снизу в живот. Короткий, резкий. Достал! Правда, на последнем сантиметре и потому лишь чуть промял кольчугу Сергея, который не стал уворачиваться. Отступил на шаг, и потому удар франкским щитом не сшиб его с ног, а пришелся в пустоту.
Франк был хорош. Развернуло его совсем чуть-чуть, но все же развернуло. Чем Сергей и воспользовался: хлестнул саблей по ноге франка.
Не вышло. Барон успел сместить ногу, и хлест пришелся по наколеннику. Тоже самым кончиком, так что лишь поцарапал металл.
Вот казалось бы – зачем защищать левую голень, когда есть щит? Однако пригодилось. Позиционное преимущество. Франк атаковал снова. И еще раз. Сергей без труда разгадал стратегический замысел: прижать его к донжону и лишить маневра. Могло получиться. Но не получалось. Двигался франк отлично, но поножи и прочее железо его подтормаживали. Самую малость, но и малости хватало, чтобы Сергей успевал уклоняться. Но не отступал. Все время держал минимальную дистанцию. Рискованно, да, зато барон не ослаблял напор, бил, теснил, рубил безостановочно. Он шумно дышал, раскраснелся, но скорости не сбавлял. Разве что стал более предсказуем. А может, Сергей вник в его манеру, перестал реагировать на обманки и будто считывал заранее каждую атаку.
То было интересное ощущение. Словно во время учебного поединка, когда все оговорено заранее. Более того, Сергей даже рисковал время от времени провоцировать атаку, когда барон начинал сбавлять темп. Например, отскочить к стене, а потом в самый последний момент выскользнуть. Такая игра, конечно, требовала дополнительных усилий, и Сергей тоже слегка запыхался. Но его противнику приходилось куда труднее. Быстрота, сила, отличная координация – все его главные козыри – уже не работали. Барон заметно замедлился, щит перестал порхать орлиным крылом: рука устала. И наконец он подставился: леворучный меч Сергея, скользнув вдоль франкского клинка, проткнул кисть. И произошло это в тот момент, когда барон оказался спиной к донжону и как раз на таком расстоянии, чтобы частично закрыть Сергея от арбалетчиков.
Взмах сабли вышиб меч из руки барона. Шаг вперед… Франк попытался оттолкнуть Сергея щитом, но закоченевшая от усталости рука подвела. Сергей оказался вплотную к франку, а клинок – у его горла. Одно движение – и все. Нашейный платок не защитит от индийского булата.
Барон замер. Даже дышать стал пореже, а ведь только что пыхтел и свистел, как кипяток под крышкой.
– Ты можешь умереть, – сказал Сергей. – Прямо сейчас. А можешь жить дальше. Править своим баронством, растить детей, любить женщин… Что ты выбираешь?
– Чего ты хочешь, норманн? – прохрипел франк.
– Мы возьмем кое-что из твоих богатств, – сказал Сергей. – Мы взяли бы все, если бы ты отказался от поединка. Но ты вышел, и я сдержу слово. Тридцать марок серебром. И твое оружие. Оно мое по праву победителя. Что ты выбираешь?
– У меня нет тридцати марок серебром, – прохрипел барон. – Может быть, две или три. Еще драгоценности моей жены. И пять бочек вина. Больше ничего ценного у меня нет.
Вот это вряд ли. Насчет «ничего ценного». Однако жадничать не стоило. Стоило поторапливаться.
– Вели своим принести серебро и драгоценности, – сказал Сергей. – И бочки тоже. Вино я люблю.
Вино выкатили быстро. А вот шкатулку с драгоценностями – минут через десять. Судя по женским воплям, в донжоне тоже произошел поединок. Но воля барона, воплощенная в решимости его слуг, победила.
Не исключено, что только частично, поскольку шкатулка была большая, а украшений в ней – всего ничего. Пяток золотых колец, фибула с гранатом и тонкая золотая цепь граммов на сто. Все это женское счастье лежало поверх кучки серебряных денье-денариев, весивших в совокупности около килограмма. По примерной оценке Сергея, на тридцать марок это точно не тянуло.
О чем он и сообщил барону.