— Как насчет остановки в «Серебряном Угре»?
— Ты это имел в виду, когда говорил девушкам, что мы направляемся в Дом Воров?
— Нет, нет! — запротестовал Мышелов. — Но ведь тебе же не удалось наполнить наши чаши. Так это сделаю я
При слове «чаши» Мышелов посмотрел на свои сапоги из крысиной кожи и, пригнувшись, собрался бежать куда-то.
И в этот момент Фафхрд с неким диким подобием улыбки на лице вынул из-под плаща два полных кувшина.
— Захватил их, когда ставил на место наши кубки. Влана видит многое, но не все.
— А ты дальновидный парень! — с восхищением воскликнул Мышелов. — Я горжусь, что могу назвать тебя другом.
Они откупорили кувшины и сделали по солидному глотку. Потом Мышелов предложил двигаться на Запад.
Друзья, конечно, качались, но лишь самую малость.
Пройдя чуть вперед по Дешевой улице, они свернули на север в один узкий, а потом еще более узкий переулок.
— Чумной Двор, — определил Мышелов.
Фафхрд кивнул.
После нескольких поворотов друзья пересекли широкую пустую улицу Ловкачей и оказались на Чумном Дворе. Как ни странно, тут было немного светлее.
Взглянув вверх, друзья увидели звезды. В воздухе царил полный штиль.
Подогретые вином и охваченные желанием немедленно приступить к делу, приятели пошли вперед. Ночной туман сгустился как никогда.
...Если бы козодой, птица ночная, зоркая, поднялся над городом, то увидел бы с высоты своего полета все, что происходит в Ланкмаре: на юге, севере, востоке и западе. На берегу Внутреннего моря, у Великого Соленого болота, у темной реки Хлах. Ползут, ползут струи черного дыма, кружась, свиваясь змеиными кольцами, лезут из каждой щелки черные струи, лезут из зловонного и темного нутра Ланкмара: из таверн, жаровен, очагов, кухонных печей и печей для обжига, из пивоварен, винокурен, печей для сжигания отбросов, из колб и реторт алхимиков, из крематориев и могильных курганов, и еще много откуда. И все это собирается вокруг «Серебряного Угря», подбирается к старому, полуразвалившемуся дому позади таверны, ползет к самому чердаку. И чем ближе подбирается дым к чердаку, тем сильнее кружится в вихре и липнет, подобно паутине, к грубому камню и потрескавшемуся кирпичу.»
Фафхрд и Мышелов, время от времени поглядывая на звезды, продолжали петлять по улице, которую горожане окрестили улицей Безбожников. Наконец, приятели добрались до Чумного Двора.
Мышелов свернул налево в переулок.
— Аллея Смерти.
Фафхрд кивнул.
Путники повернули еще пару раз и впереди снова показалась Дешевая улица. Мышелов остановился и толкнул Фафхрда в грудь.
Неподалеку виднелись низкие ворота Дома Воров. Их обрамляли грубые каменные блоки. У входа — две высокие ступени, отшлифованные за столетья не одной тысячей подошв. Забранные сеткой фонари отбрасывали оранжево-желтый свет. Не было видно ни привратника, ни охраны. Даже сторожевого пса на цепи не было. Что и говорить, картина явно не из веселых.
— Интересно, как мы проникнем в это поганое логово? — хриплым шепотом спросил Фафхрд. — От этих ворот за версту пахнет западней. Смотри, позади дома — аллея Убийц. На нее ни одно окно не выходит. Как пить дать, попадем в ловушку. Может, попробовать через крышу? Ты же у нас обитатель чердаков. Научи меня этому искусству. Я знаю только деревья, снег, лед и голые скалы. Осмотрим стену? — Северянин качнулся к стене, словно пытаясь взять ее одним решительным штурмом.
— Остановись, Фафхрд, — попросил Мышелов, легонько толкнув Северянина в грудь. — Крыша пусть остается в резерве. Да и стены тоже. Потом я из тебя сделаю мастера-верхолаза. А сейчас мы просто войдем в двери, которые внушают тебе такой страх. — Он нахмурился. — Правда, не так вот просто. Сначала подготовимся.
Отведя скептически улыбающегося Фафхрда назад по Аллее Смерти так, что Дешевая улица снова скрылась из виду, Мышелов объяснил:
— Притворимся нищими, членами их Гильдии и отправимся отчитываться перед Повелителем нищих. Мы — новые члены Гильдии, так что Ночной Повелитель или кто-нибудь из его подручных не должны знать нас в лицо.
— Но мы не похожи на нищих, — запротестовал Фарфхрд. — У всех нищих гнусный вид и, как минимум, скрюченные конечности.
— Именно этим я и намерен заняться, — хмыкнул Мышелов, вытаскивая Скальпель и игнорируя тревогу в глазах Северянина и его невольное движение назад. Мышелов внимательно осмотрел длинное, узкое лезвие, потом, удовлетворенно кивнув, снял свой пояс из крысиной кожи и обернул им клинок, для надежности перевязав получившееся сооружение тонкой тесемкой.
— Вот так! — сказал довольный Мышелов. — Теперь у меня есть трость.
— Что это? — спросил Фафхрд. — Зачем?
Мышелов завязал себе глаза серым шарфом.'
— Я стану слепым. — Он сделал несколько неуверенных шагов, стуча по камням импровизированной тростью и держа ее так, чтобы эфес меча прятался в рукаве. Свободной рукой он шарил в воздухе.
— Как? Понравилось? — спросил Мышелов, повернувшись к Северянину. — Я чувствую себя превосходно. Слеп, как летучая мышь!.. Да не волнуйся, тряпица у меня прозрачная, Я прекрасно вижу сквозь нее. Кроме того, мне никого не придется убеждать в своей слепоте. Большинство бродяг Гильдии, как тебе известно, лишь притворяются слепыми. Ну, а что делать с тобой? На слепого ты явно не тянешь. Слишком уж неправдоподобно, может вызвать подозрения, — Мышелов откупорил кувшин и понюхал его содержимое.
Фафхрд повторил его движение.
Мышелов промочил губы и заявил:
— Придумал! Ну-ка, встань на правую ногу, а левую согни в колене. Да держись ты! Не падай на меня! Крепче! Обопрись о мое плечо. Вот так.» Теперь привяжем. А твой меч, как и мой Скальпель, превратим в костыль. И еще, можешь опираться на меня, когда начнешь скакать. Хромой ведет слепого. Да держи ты ногу выше! Мне надо ее подвязать. И ножны отстегни!»
Мышелов, несмотря на сопротивление Северянина, привязал его лодыжку к бедру. Затем проделал с Серым Прутиком ту же процедуру, что и со Скальпелем.
Сохраняя равновесие с помощью изготовленного Мышеловом костыля, Фафхрд отхлебнул из кувшина и глубоко вздохнул.
Хоть план Мышелова был, без сомнения, блестящим, в нем явно виднелись прорехи.
— Мышелов, — заметил Фафхрд. — Если наши мечи так замотаны, мы не сможем их вовремя обнажить.
— Зато мы используем их как дубинки, — ответил Серый, тяжело дыша. Он затягивал последний узел. — Кроме того, у нас есть кинжалы. Кстати, поверни пояс, чтоб кинжал оказался за спиной, тогда плащ его скроет. Я сделаю то же самое с Кошачьим Когтем. Бродяги не носят оружие на виду.
— А теперь, хватит пить. С тебя и так довольно. Я еще глотну пару раз и буду в прекрасной форме.
— Не знаю, — проворчал Северянин, — как я буду функционировать в этом гнезде головорезов? Прыгать-то я еще могу, и довольно шустро, а вотбегать — вряд ли. Ты думаешь, мы правильно поступаем, Серый?
— Да. Ты же можешь в мгновение ока освободиться, — нетерпеливо и зло прошипел Мышелов. — Неужели ты не можешь пострадать чуток ради искусства?
— Ну ладно, ладно, — отмахнулся Фафхрд, допивая вино. Он. отшвырнул пустой кувшин в сторону. — Конечно, могу.
— Слишком уж у тебя здоровый цвет лица, — заметил Мышелов, окинув Северянина критическим взглядом. Он намазал лицо и руки Фафхрда грязносерой краской, потом черной краской нарисовал жуткие морщины.
— И слишком хорошо одет.
Мышелов, зачерпнув пригоршню грязи с мостовой, размазал ее по плечу Северянина. Затем он попытался надорвать и саму куртку, но крепкая ткань не желала поддаваться. Пожав плечами, Мышелов отступился.
— Тебе тоже необходима маскировка, — заметил Фафхрд и, кое-как нагнувшись, тоже зачерпнул горсть грязи и растер ее по плащу и серой шелковой куртке Мышелова. Тот выругался, но Фафхрд напомнил ему:
— Логика — великая вещь! Ну, а теперь идем, пока наша поделка и вонь еще на высоте.
Схватившись за плечо Мышелова, Северянин резво поскакал по направлению к Дешевой> улице, громко стуча по булыжникам замотанным тряпкой мечом.
— Медленнее, ты, идиот! — вполголоса крикнул Мышелов, которому пришлось почти бежать. — Калекам положено быть слабыми. Именно этим они вызывают симпатию.
Фафхрд с глубокомысленным видом кивнул и замедлил шаг. Впереди вновь замаячил мрачный оскал ворот. Мышелов приложился к кувшину с остатками вина, глотнул и чуть не поперхнулся.
Приятели проковыляли по Дешевой улице, не останавливаясь, поднялись по ступеням и прошли в ворота. Впереди лежал длинный пустой коридор с высоким потолком. Он оканчивался лестницей и пестрел дверями, которые шли по обе стороны через равные промежутки. Над каждой дверью горел фонарь.
Едва приятели вошли, как их ушей и плеч коснулась холодная сталь. Два голоса в унисон приказали:
— Стоять!
Хоть друзья и основательно поддали, у обоих хватило рассудительности замереть, а потом очень медленно и осторожно взглянуть наверх.
Два гиганта, с диковинными, необыкновенно уродливыми лицами, с черными повязками на головах, наблюдали из большой ниши, находившейся прямо над дверью. Огромные руки сжимали мечи, острия которых покалывали кожу Мышелова и Фафхрда.
— С полудня ходили за подачкой! — заметил один из гигантов. — Что ж, вам лучше заранее приготовить отмазку о позднем возвращении. Ночной Повелитель отдыхает на улице Потаскушек. Отчитаетесь Кровусу. Топайте! Ну и вонь. Лучше сначала почиститесь, не то Кровус прикажет искупать вас в живом потоке. Вперед!
Фафхрд и Мышелов, стараясь держаться как можно естественнее, заковыляли, спотыкаясь, дальше. Один из стражей закричал им вслед:
— Спокойней, ребята! Здесь вы в безопасности.
— Мы понимаем, — дрожащим голосом отозвался Мышелов. Пальцы Фафхрда предупредительно впились в его плечо.
Друзья продолжили путь, держась настолько естественно, насколько позволяла подвязанная нога Северянина.
«Действительно, — подумал Фафхрд. — Дорога ведет прямиком к Кровусу. И вполне возможно, что к исходу ночи мы станем на голову короче..»