Между тем Джулиус Джеффри Кроу, почетный вице-президент Королевского археологического общества, член Национальной Ассоциации американских археологов, лауреат премии Зутца за мировые достижения в области сохранения памятников коптской культуры, только рассмеялся. Он тут же, ничуть не стесняясь, избавился от кроссовок и гетров, а бриджи легко закатал сильными руками на четыре оборота вверх, превратив их в шорты с манжетами. И, пока народ суетился вокруг Кроу и его невозмутимой переводчицы и охал, Людочка успела оценить последнее – ноги гостя.
Это были не изнеженные белые оладьи современных мужчин, проводящих три четверти своей жизни в разнообразных носках. Это были загорелые, хорошей формы, с мощным и прямым большим пальцем, босые лапы охотника, траппера. Они бы отлично смотрелись и на мокрой траве, и на поросших мхом камнях. Это были здоровые мужские ноги. И эта деталь поразила Людочку в самое сердце. Закрывая лицо руками, она бросилась прочь. Наверх, в буфет.
При виде ее повариха поперхнулась портвейном.
– Что? Обварила его, что ль?! Ох, оглашенная!
– Не-ет… – ревя, призналась девушка. – Испачкала. Всего. Супом. Баба Катя, меня нет, и ты меня не видела!
– Ну, жить, стал-быть, будет, – та покачала головой, – а боле ниче и не надо…
Людочка покинула институт через окно туалета на первом этаже, неудачно спрыгнув и расцарапав ногу о штырь арматуры. Ноги, испачканные в супе, скользили по плитке тротуара… Пробегая мимо окошек буфета, она услышала с третьего этажа:
– …какой музей? Нам теперь в баню надо!
– Margarite, says him please, that even in the British Museum they let me in shorts and barefoot… Finally, we should see a mummy today…[20]
Молодая женщина ничего не поняла из этой случайно услышанной английской фразы. Она только вспомнила, как перед падением снова успела встретиться глазами с этим чудным и казавшимся ей таким близким англичанином. И еще она понимала, что теперь, после этого нелепого случая, ее дела испорчены окончательно и бесповоротно.
«…с моей прошлой поездки в Москву изменилось многое: автомобили на улицах, здания, чистота московских улиц и главное – офисная мода больших компаний. Такое впечатление, что молодые москвичи восприняли недавно появившийся стиль casual-antiglamour со всей истовостью, характерной для загадочной русской души… Говорят, тому виной популярные в начале лета Симорон-вечеринки, на которых гости в игровой форме избавлялись от социальных комплексов. Теперь уже не удивительно, что в офисе крупной компании вас встретит молодая сотрудница в модных джинсах, из-под разлохмаченных краев которых будут выглядывать ее босые ступни с не менее чем двухсотдолларовым педикюром от Gajio и великолепным загаром, а сверху, из-под хлопкового топа будет выглядывать фрагмент тела с пирсингом от Swarovski. Украшения все чаще оставляют дома, а обувь используют только на улице, предпочитая находиться босиком даже за рулем дорогих автомобилей. Ни в царстве подогреваемых офисных полов, ни в роскошных пентхаусах обувь фактически не нужна… Однако никто уже не говорит о ней как об обязательной части офисной униформы…»
Луиза Хастерли. «Мое открытие Москвы»
The Times, Лондон, Великобритания
ТекстыЛаборатория и другие
Алексей в ответ на сообщение Майи о новой ее работе только слегка скептически, но по-доброму усмехнулся:
– Ну и как ты, филолог, будешь инспектировать ядерный объект? Тебе известно что-нибудь про период полураспада изотопов урана?
– Я не буду инспектировать никаких изотопов! – взвилась девушка. – Я буду просто переводить с русского на английский. Там же наши спецы работают. Ну, а технические термины я выучу, невелик труд. Чего ты заедаешься?! Завидуешь?
– Нет, Майка, не злись.
– А еще этот араб… он так книжно говорит, красиво!
– Еще бы. Если он у нас в «Лумумбе» учился, отчего не говорить красиво?
– Так вот, он рассказал, что про всех этих ассасинов европейские историки придумали!
И она ему своими словами пересказала, как люди Конрада Монферратского ловко ограбили Старца Горы, и как поплатился за это герцог. Алексей посмеялся, потом снял очки, потер переносицу и спросил между делом:
– Так ты говоришь, библиотеку Аламута так и не нашли?
– Ну да. Сожгли ее монголы.
– Мда. Жалко. Интересно было бы почитать!
Он хотел еще что-то сказать, но внезапно переменил тему.
– Слушай, так значит через неделю-другую вы совсем свалите?
– Ну да. Ой, Лешка-а! Я совсем об этом не подумала!
Майя испытала минутный стыд. Ощущение рядом с собой этого веселого, мягкого и всегда ровного по настроению «Будды» стало чем-то вроде второй кожи ее тела, и было трудно принять мысль о том, что этого она лишится. Алексей, впрочем, не стал развивать эту тему. Она порывисто подбежала, обняла, а он, сдержанно принимая ее запоздалые и виноватые ласки, проговорил:
– Слушай, тут идея появилась. Помнишь того коммерсанта-цветочника, которому мы ВКМ-ную оранжерею делали? Ну, так вот, у него магазин самоликивидировался, на площади Станиславского, где мы Кузнечика с этой милой казашкой встретили, у монумента!
– Отлично! То есть жалко… цветочника… Тьфу! А что с этим магазином?
– Ну, он просто помещение продает. Еще неделю оно будет стоять пустое. Прилавки, сортир, микроволновка и касса. Правда, без чековой ленты и регистрации. Так вот, у меня идея появилась. А почему бы не устроить распродажу ВКМ-ных товаров? Например, тот же тапочковый ритуал… То есть изначально продавать тапочки не для носки, а на ритуал.
– Подошвы им отрывать, что ли, – рассмеялась Майя, – для пущей непригодности?
– Нет. Ну, их можно и носить. Просто при покупке пояснять назначение. Ритуал. В конце концов, это почти та же «Скорая помощь». Поможешь?
Майя обвила его руками за шею и промурлыкала:
– Ага. Значит, ты меня хочешь за прилавок поставить?! Меня, без пяти минут бакалавра языкознания?! Ну-ка пойдем в темный уголок, выясним отношения…
– Какие?
– Такие! – грозно сказала девушка и одним ловким движением стащила с него футболку, обнажив хорошие, не перекачанные мышцы.
И повлекла его в спальню, где на люстру были налеплены пластиковые накладные ногти, которые подарили Майе для бесплатного посещения сеанса СПА-маникюра в салоне, в качестве бонуса. Но эти ногти девушка использовала по другому назначению: теперь маникюр обеспечивал хорошее СПАнье, нависая на плафоне как раз над их кроватью.
Кровать не скрипела – на ней был суперсовременный водяной матрас. Но под ним, совсем как под ветхозаветной панцирной койкой, завалялся листок бумаги, исстроченный, как ниткой, мелкими цифрами. Тот самый, который девушка подобрала в мусорной кучке у дома на Лескова.
Единственным, кто без энтузиазма отнесся к идее «притягивания египетского семинара», был Шкипер. Почесывая затылок под черно-желтой шапочкой, надетой по случаю позднеавгустовской погоды, которая оплела Новосибирск путами дождей, пока еще теплых, ароматных, Шкипер попытался увильнуть от исполнения общего долга.
– А может, я в институт съезжу? Я там факс в столе оставил, с телефоном этого барыги из Египта. Лукаса, который Кранах, нах…
– Не богохульствуй! – возразил Медный. – Хороший он человек. Кроме того, он мне уже звонил. Думаю, еще позвонит. Не нервничай.
Шкипер хмыкнул. Но ничего не ответил.
В назначенный день они собрались каждый на своей квартире. Вначале была идея поработать в каком-нибудь из чатов, но потом выяснили, что не у всех дома есть компьютеры, подключенные к Сети, – не было их у Олеси, не было у рыжего Юрки и у Камиллы. Решили общаться СМС-ками. Акцию «Ожидание в Кранах» решили назначить на два часа дня, а Шкипер дополнил ее новым нюансом.
– Стоп! Это ведь должно быть не просто так! Это должен быть духовный флэш-моб. Пусть это будет флэш-экшн.
– Это как?
– Ну… то есть, типа, сидим, открыли краны, а потом кому какая мысля придет, тот туда и двигает. Резко. Не сообщая другим.
– И что будет в итоге? – поинтересовалась присутствовавшая при обсуждении Соня.
– А то, что, если мы соберемся в одном месте, предварительно о нем не сговариваясь, это докажет, что наш общий джин-вектор совпадает и ведет к торжеству Симорона! – блестя глазами, сообщил Шкипер.
– Ага. Соберемся в ближайшей забегаловке…
– Фу! Пошло.
– Лана, посмотрим…
В этот день солнце светило по-особенному ярко. Оно выползало из-за некогда синих крыш жилмассива МЖК, давно уже потерявших свою свежесть, устало вздыхало, но потом разговлялось утром и бросало снопы света на разноцветные крыши больших корейских автобусов. Над Пятым и Четвертым микрорайонами, заброшенными Божьей рукой за пыльные кусты рабочего Калининского района, оно было нарезано вкусными масляными ломтиками, а над Советским, отстоящим от него как минимум на семь десятков километров, горело медным тазом, стуча жарой по потным лысинам научных сотрудников. В середине же, а точнее, на последнем краю треугольника, в Ленинском, оно висело мутным фонарем в облаках смога. Этот смог пятнал окна квартиры Медного, смотрящие на рыночные палатки.
И сам Медный глядел на все это и почему-то не мог отделаться от ощущения, что занимается чем-то не тем. Нечто другое, более серьезное и страшное, притаилось где-то под самым балконом, именно там, где когда-то стояла Лис, впервые высказавшая предположение о слежке.
Медный сходил в ванную, открыл кран горячей воды, виновато чмокнувший, потом то же сделал и в кухне. Краны молчали – воды в КРАНАХ не было. Если она появится, Лукас «В КРАНАХ» точно решится. И все они поедут на далекую египетскую землю, чтобы протрясти ее веселым торсионным танцем Симорона.
На мобильник пришло первое сообщение, от Лис: «Siju doma. Krani otkryla. Cho delat dalche?» Медный отправил ей краткое: «JDY!!!»