– Но мы-то… мы-то что? – с досадой пробормотал Медный.
Будущее ему сияющим никак не представлялось.
– Вы и ваша команда будете своеобразным генератором энергетики. Объект никогда не обратится к вам за помощью. Но он неизбежно начнет излучать энергетику, определенные волны, если до него дойдет излучение похожего, равного по силе эгрегора. Я не очень туманно выражаюсь? Хорошо. Вот вы и будете… генерировать. Мы приблизительно знаем расположение цитаделей ассасинов по всему миру. Знаем нынешних руководителей ордена. Вот вы проведете такой Симорон-круиз с организацией семинаров. И везде будете вызывать наш «объект». Только на вас она ВЫЙДЕТ. А дальше… – полковник пожевал губами, сплюнул на тарелку невидимую табачную крошку, – а дальше будем действовать по ситуации. Вот поэтому мы и расконсервировали вашу команду.
У Медного пересохло во рту. Он торопливо стряхнул пепел со своей сигары, оставил ее в пепельнице. Полковник посмотрел на него насмешливо и приказал:
– Не вздумайте ее здесь оставить! Мы сейчас пойдем.
– Почему? – Медный криво усмехнулся. – Предмет сглаза?
Заратустров хмыкнул.
– Да нет, официантки опять подерутся, кому ее докуривать. Я лучше им больше дам на чай.
– Да, тут официантки… – протянул было Медный, но тут до него дошел скрытый смысл сказанного, и он уставился на Заратустрова.
Вспомнил могучую официантку.
Полковник уже стоял, стряхивая какую-то пылинку с лацкана пиджака.
– Да, коса-то накладная… Видите ли, у трансвеститов и геев очень мощный энергетический экран. Они хорошо ощущают Тонкий мир. Поэтому-то тут и безопасно. Ну что, на воздух?
Красный проспект уже сиял дрожащими огнями. Розово-пурпурный фонтан подсветки заливал тяжелые фронтоны стоквартирного дома и лепные барельефы здания Запсибзолота. Редкие прохожие текли мимо струйками, а вереница автобусов, хмуро светя окнами, тянулась вниз, к мосту. Полковник Заратустров на выходе из пельменной, на подъеме из подвальчика, невежливо пихнул локтем в живот какого-то развязного молодого человека в ветровке, но тот лишь кротко извинился, улыбнулся розовощеко и почему-то, поигрывая оказавшимися в его руках ключами, пошел прямо к полковничьему «Москвичу». Шел полковник по старорежимному – заложив ладони за спину. Медный догнал его, торопясь, – никак не мог раскурить потушенную в пельменной сигару.
– Вам не по себе, Андрей Юрьевич?
– Как-то дико все это… Ассасины, Невесты Старца. Сидел вот, сидел, занимался веревочным курсом и Симороном, и вот на тебе… – пробормотал Медный с досадой.
– Мир обожает преподносить нам сюрпризы.
– Послушайте, э-э…
– Александр Григорьевич.
– Александр Григорьевич, честно говоря, до сих пор я думал, что все проблемы легко решаются мастерством Танцующих Волшебников. Не является ли все то, о чем вы рассказали, опровержением силы Симорона?
Они шли мимо решетки бывшей гимназии имени трехсотлетия Романовых, с прутьев которой скалились теперь серпасто-молоткастые гербы города, похожие на тигриные морды.
– Ничуть… – пробормотал Заратустров, приподнимая коротко стриженную голову и с каким-то особенным наслаждением вдыхая вечерний воздух: хотя каким он мог быть тут, кроме как наполненным пылью и бензином.
Но Заратустрову этот городской воздух явно нравился.
– Как это все… – Медный поежился. – Война. Кровь. Битва. Нехорошо… не по-симоронски. Или по-симороновски?
– Мне понятен вас священный ужас, Андрей Юрьевич… Видите ли, если Битва – Венец Войны, то Война соединяет в себе все аспекты Антероса – это антипод-близнец Эроса! Вы знаете, в знаменитой «Бхагавад Гите» Кришна высказывает мысль о неизбежности битв на ограниченном плане земного существования. А вот на сомнения Арджуны о необходимости сражения между людьми, о проклятии убивать близких он отвечает… минутку, сейчас вспомню… На санскрите это звучит… впрочем, отставить санскрит… Да вот так…
Заратустров наклонил голову и тягучим голосом процитировал:
– Воплощенный никогда не может быть убит, о, Бхарата! И посему не скорби ни о какой убитой твари. И, взирая на свою собственную дхарму, ты не должен колебаться, о, Арджуна: воистину, для кшатрия нет ничего более желанного, чем праведная война.
Он помолчал. Потом добавил кротко:
– Индусская дхарма – это русский Долг, который должен быть исполнен. Если Битва неизбежна, как оборот колеса сансары, то она обязана быть скоротечной и жестокой, чтобы не отягощать дух сражающихся и не умножать страдания побежденных… А волшебство… Это штабные игры перед Битвой. Что делает классический симоронавт, желая, например, получить хорошую, высокооплачиваемую работу? Ну?
– Мечет… то есть играет в бисер. БИСерит.
– Правильно, – согласился Заратустров, вымеряя шагами коричневых штиблет серый асфальт. – Допустим, покупает в магазине палку ливерной колбасы, пишет на ней черным фломастером слово «ЧИТЬ», отрезает ровно половину и скармливает первому бродячему псу. В руках у него остается полу-Чить. Эгрегор вытянут в сторону будущего, он притягивает цель. Затем симоронавт берет остаток колбасы…
– …и идет к рыбакам, – со смехом продолжил Медный, – отдает ее на приманку. Ведь мало иметь полу-Чить, надо это получение связать с ловлей работы!
– Правильно. Можно еще поплакать на крыше. Ведь работу хочется полуЧИТЬ высокооПЛАЧиваемую. А потом, когда симоронавт идет по берегу Обского в шубе – летом и в плавках с ушанкой – зимой, то второй же встретившийся и любезно принявший подарок рыбак оказывается директором крупной фирмы, которому позарез нужен программист или офис-менеджер. Совершенно верно.
– Да. Но у нас-то с вами все не так! Симороновским ритуалом тут не поможешь. Я не думаю, что ассасинов можно остановить, прибегая к помощи бога Халявы!
– Дело-то не в этом. Видите ли, мы тоже применяем Симорон-технологии, но просто на другом уровне. Что такое наш так называемый «первый случай»? Это методика, иными словами, СГУЩЕНИЕ РЕАЛЬНОСТИ. Мы не выставляем засады и блокпосты, мы не рассылаем фотороботы. Мы просто сгущаем РЕАЛЬНОСТЬ. То есть, простите, в данном случае вы будете сгущать: ТАКовать, воздвигать замки ВКМ… Хотите пример? Ритуал «Ответственной Вещи». Не стоит винить себя в опоздании, небрежности и прочем. Назначьте ответственной за ваши неудачи некую вещь. Таким образом, вы выполняете симороновский ритуал. Вы создаете энергетическую марочку, клеите ее на предмет, и действительно энергетический баланс по принципу «виноват – ответишь» переносится на предмет. А вы получаете возможность спокойно подумать о себе.
– Ну да. Классическая схема. Придумана то ли Зиной Тапочкиной, то ли Бородой[22]… сейчас не помню, – пробормотал Медный.
Полковник улыбнулся.
– Вы знаете, как-то любимый наполеоновский маршал Мюрат проиграл, причем совершенно бездарнейше, одно из сражений в Северной Италии. Маршал был в страшном гневе, но гневаться он мог лишь на себя. И вот что Мюрат сделал… Он стал на закате у стены монастыря и приказал отборным солдатам расстрелять свою тень! Тень на стене была изрешечена. А на следующий день военная удача вновь вернулась к Мюрату и больше не оставляла его. То есть тут – та же технология.
Медный даже остановился.
– То есть вы хотите сказать, что у вас тоже есть тень, ответственная за поражения?!
Заратустров молчал. По дороге к нему, дерзко разворачиваясь через осевую, подлетел «Москвич». Медный ухватил полковника за черный рукав.
– То есть… мы ее РАССТРЕЛЯЕМ?
Полковник повернул голову, улыбнулся и приложил палец к губам. Потом поинтересовался:
– Доедете? Ну и славно… Ждите инструкций, Андрей Юрьевич!
Медный хотел что-то сказать, но так и застыл: на полочке машины – за задним сидением, он увидал толстую русую косу, массивную, как колос. А Заратустров захлопнул дверь, и было слышно, как он сказал пухлогубому парню, сидевшему за рулем:
– Поехали, Лизанька… на Базу!
«…запрос конгрессмена Дегетте в Конгрессе США наделал достаточно много шуму. Мэри Дегетте взялась защищать права небольшой диаспоры потомков индейских племен гольдов, живших в начале века на территории от современной Чукотки до русского Салехарда. Представители племени утверждают, что их предки перебрались по льду Берингового пролива в США в тридцатые годы, спасаясь от репрессий коммунистического НКВД. На этом основании глава общественной организации „Гольды“, которую поддерживает Дегетте, заявил о готовности подать иск против российского правительства и потребовать моральную и материальную компенсацию за массовый геноцид своих сородичей. Как утверждает Дегетте, ознакомившись с предоставленными документами, в 1936 году в заполярной тундре было уничтожено около сорока духовных вождей гольдов – шаманов, бежавших из гулаговского заточения… По преданиям стариков племени, не помогла даже помощь индейского божества Эрлик-хана, к которому взывали шаманы… Командовал операцией некий русский командир Бабушкин…»
Кристи Мак-Кормик. «В тисках советского колосса»
Los Angeles Times, Лос-Анджелес, США
ТекстыОдинаковые, Людочка и Эрлик-хан
Тела Вано и Резо с некоторых пор отзывались на любое движение мира тяжкой физической болью. Столкновение простых грузинских торговцев с простыми русскими сантехниками оставило на внешности первых глубокий след: перебитый нос Вано украсился пластыревыми нашлепками, а выбритую голову Резо пересекли два шва, которые накладывал хирург почти без анестезии, пока Резо, матерясь, дул крепчайшую чачу. Это событие существенно изменило и душевное состояние Одинаковых. Со свойственной их примитивным натурам горячностью они решили: кровь должна быть отмщена!
– Резать надо! – мрачно сказал Вано.
– Са-авсэм резать! – согласился Резо.
«Резать» они решили, конечно, Ирку, не боясь уголовного преследования, ибо в их понимании зарезать недостойную женщину, моющую подъезды