Внезапно женщина, качнув черной головкой, опустилась на колени перед «сержантом» и, склонив голову, своими пухлыми, безупречными губами поцеловала край его пыльных, покрытых липким слоем крови и глины армейских ботинок. Не поднимая головы, она глухо спросила:
– Ты еще будешь помогать нам?
Человек – если он таковым являлся! – ничего не ответил. Он прошел в конец пассажирского отсека, за ящик, и взялся за ручки блокировки люка. Как только он это сделал, дверь отошла, впустив разреженный, морозный, но все-таки воздух, оглушающий свист ветра…
Его голос почему-то перекрывал все эти звуки.
– Я буду помогать вам, пока вы помогаете сами себе, – загадочно проговорил он и исчез.
Только провал люка. И бездонное голубое небо. И перины облаков.
Через три минуты женщина появилась в кабине. Яо сидел за штурвалом.
– У меня еще тут дела! – проговорила она, усмехаясь и поправляя парашют. – Люк закроется автоматически. Через пять минут можешь набирать высоту. Инструкции ты знаешь. Прощай!
Китаец не повернул головы, а только, глядя перед собой в стекло, спросил:
– Он ушел? КТО ОН?
Улыбка искривила губы, которые только что целовали грязный сапог.
– Один наш человек тоже все время спрашивал, кто он. Сейчас он спрашивает об этом на том свете, Яо. Он… Первопричина и Первопредок.
Маленькая фигурка отделилась от серой птицы и камнем полетела вниз, пока не пропала в белой кисее. Дверь люка с шипением автоматически закрылась – такого приспособления нет не только на гражданских «Боингах», но и на серийных военных. А в кабине необычного самолета, с еще более необычными пассажирами и грузом, китаец Яо потянул на себя штурвал. Лайнер снова стал набирать высоту.
«…находка, сделанная в Багдаде, не вызвала бы интереса мировой археологии, если бы не детальная видеосъемка подземной плавильни, в которой оказались замурованы заживо пять человек. Судя по останкам одежды и оружия, это были двое стражников и трое мастеров. Съемочная группа BBC, присутствовавшая на раскопках вместе с иракскими археологами, сделала часовой документальный фильм об обнаружении этого подземелья, датированного примерно XIII веком нашей эры. Плавильня использовалась для изготовления бронзовой посуды и украшений. На ряде кадров отчетливо видны выцарапанные на глиняных стенах знаки треугольника и квадрата. Некоторые исследователи считают их символами якобы существовавшего в то время могущественного ордена ассасинов, который большинство здравомыслящих европейских ученых считает явной выдумкой…»
Нэнси Сторм. «Багдадские воры»
Charente Libre, Ангулем, Франция
Лабораторная работа-3Преодоление страхов. Босиком по углям
– …А почему ты спрашиваешь совета именно у меня? – спросила Камилла, азартно тряхнув каштановыми локонами, разлохмаченными до полного беспорядка.
Они сидели на террасе у ночного клуба «Альпен грот», одного из самых модных в Новосибирске, пили последний в эту ночь коктейль.
Было пять утра. Девицы-завсегдатаи, выходя из дверей клуба, с презрением оглядывали пятки Камиллы и морщились. Та к тому же сидела, положив ногу на ногу и покачивая ею! Девушка протанцевала босиком всю ночь, а потом еще ходила фотографироваться на площадь, и поэтому пятки были у нее сейчас черными, оскорблявшими одним своим видом нежную пафосную душу настоящих «клубных» девочек.
А вопрос-то, между прочим, Медный задал ей серьезный.
– Ну-у… – неуверенно протянул он, – просто ты как-то… как-то не вовлечена очень во все наши дела. Почти никогда не проявляешь инициативу… Одним словом, не знаю.
Девушка вздохнула, вытянула из пачки последнюю сигаретку, закурила, вытянув губы трубочкой. В обрезанных шортах и мужской белой рубахе, завязанной узлом на загорелом, поджаром животе, она была сейчас дико соблазнительна – усталая, но, как и тогда в клубе, еще сочившаяся энергетикой. И Медный с некоторым стыдом вспомнил, с точностью до мельчайших ощущений, что, когда она прижалась к нему всем телом в танце, он сразу почувствовал весь его рельеф: где горячо прижмет ее упругая грудь, где – сильное, налитое бедро. Как его обвили ее ножки… как лианы. Вот эти самые, с безупречной коленкой и золотой цепочкой на косточке худощавой, роскошной ступни! Камилла подарила это чувство еще тогда, когда прикрывала его на взлетной полосе. Да, тогда она просто прикрыла его от удара злой, непонятной ему пока силы, как умела… а сейчас сидит в метре, покачивает босой ногой с этой вот цепочкой. Обыкновенная красивая девушка, которую хочется, что бы ни говорили, уложить с собой в постель. Если бы тут никого не было, черт подери, он бы прямо сейчас обнял ее за плечи, прижался бы жадными губами к ее губкам… Вспомнив ощущения на аэродроме и добавив несколько искрами промелькнувших фантазий, он ощутил жаркую волну желания и укорил себя за то, что думает о ней, а не об Олесе.
Камилла резко выдохнула дымок.
– Вот и Шкипер мне то же самое говорил, – сказала она задумчиво. – Ты, мол, не такая…
– Шкипер? – изумился Медный. – Он тоже пытался выяснить, кто предатель?
– Конечно. Вопрос дня!
Камилла усмехнулась. Пододвинула к себе красную табуретку и положила на нее испачканные ноги, явно любуясь плодами полуночного танца.
– Предатель… – тупо повторил Медный. – Блин! Как это все… Ну ты ведь, и не только ты… вы – маги, я же видел!
Девушка, запрокинув голову, звонко рассмеялась, показав ровные, белоснежные зубки.
– О, Медный, да ты до сих пор ничего не по-онял! – протянула она с ласковой хрипотцой. – Маги, йоги… Да никто из нас об этом не помнит постоянно! Если мы будем в таком режиме работать непрестанно, у нас все внутри расплавится, понимаешь? Я вот, наверно, только одна и помню, что Соня – Белая Смерть, Данила – какой-то там Танк, а я… я – Штабной Координатор!
– Не ври! – возмутился Медный. – А аэродром и все такое?
– Какой аэродром? – В ярко-зеленых глазах девушки мелькнуло такое неподдельное, чистое удивление, что Медный захлебнулся своим коктейлем и пролил его на футболку. – А, это в выходные, когда мы в пейнтбол играли?
– Пейнтбол?! Ну, ладно, пусть будет пейнтбол… Но я все-таки не понимаю, почему вы не можете ЕГО вычислить?! У вас такие способности, а тут…
Камилла наблюдала, как в дальнем конце Вокзальной магистрали, пустынной, гладкой и прямой, словно стрела, воткнувшаяся в торжественное здание вокзала, разворачивается белая букашка – поливалка.
– Потому что ты уже сделал из нас Команду, Медный, – тихо проговорила она. – Поэтому ОН, этот предатель – член Команды. Он работает на одной с нами волне, только активирован всегда. Его не распознаешь. Это как вирус, Медный. Он мимикрирует под нас всех. Вы же со Шкипером говорили… Помнишь, анализировали, кто кому звонил, когда собирали на Семинар, когда сгорел Студклуб, когда улльру искали?
Она произнесла это слово легко и непринужденно, пошевелив пальчиками голых ног. И это было страшновато – что вот так просто она прикасается к Тайне. Медный кивнул.
Поливалка, сверкая оранжевым боком, приближалась. Струи воды поднимали с асфальта поземку пыли.
– Так вот, я тогда никому не звонила! – отрезала Камилла. – А голос мой слышало несколько человек! И Су Ян, в частности. Ты понял? Он работает под нас так тонко, что даже голос копирует.
С этими словами она вскочила, подбежала к тротуару; водитель поливалки крутанул руль слегка влево, но потом все понял. Девушка с удовольствием прыгнула в водяные струи, и они фонтаном забились между ее голыми ногами. В первых лучах встающего солнца сверкали точеные коленки, крепкие пяточки, золотистый лак на маленьких ноготках… Поплясав в воде, Камилла вымыла ноги и вернулась к столику, оставляя на тротуаре влажные, тонко вырисованные следы.
– Что делать, Камилла? Может, устроить ему ловушку?
– Надо.
– Позвонить всем… например, голосом Тяти-Тяти… только надо как-то умудриться скопировать это ее словоглотание… и пригласить на семинар. Типа она что-то хочет отдать. Эту самую…
Камилла невесело усмехнулась, полюбовалась на промытый поливалкой педикюр и сказала:
– Тяти-Тяти нашей уже, наверно, в живых нет… Так не пойдет. Он догадается.
– А что тогда?
Дворник в оранжевом комбинезоне сметал на углу улицы в совок битое стекло, оставшееся после ночных забав молодежи. Оно, разномастное и бутылочное, посверкивало на выглядывающем из-за крыш солнце. Девушка глянула на россыпь осколков и вдруг засмеялась:
– А вот… Медный, а ты научи нас по углям ходить! По стеклам учил, теперь по углям.
– Хм! А вы соберетесь?
– Ты скажи, что это как летний экзамен «Лаборатории». Все придут, вот увидишь! И он тоже. Скажи, что у тебя есть магическая штука, которая якобы поможет. И он придет!
– Да уж, как я вас собираю…
– Мы придем, Медный, – Камилла нежно посмотрела на него. – Ты же гуру для нас. Сам не догадываешься?
Ее ладонь, лежащая на столе, легла на руку Медного. Он снова ощутил разницу: у Олеси кожа горячая, желанная, а у Камиллы – холодноватая, тонкая, как паутинка, но такая же нежная.
– Камилла… но почему же все-таки… ты меня тогда прикрыла?
– Где?
– На аэро… ну, когда мы в «пейнтбол» играли.
Та пожала красивыми плечиками.
– Я? Я и не помню. Наверно, просто чтобы в тебя не залетело что-нибудь. С твоей головы, кажется, шлем свалился. Ну что, решили? Звонить всем должен ты. Своим голосом. Без всяких фокусов.
…Тренировку хождения босиком по углям Медный решил проводить на берегу Обского моря – там, где напротив потрескавшегося бетонного языка шлюзового волнолома трутся ржавыми бортами друг о друга старые корабли флота СО РАН, где чайки неспешно ходят по гнилым палубам и в цементные глыбы намертво впаяны якорные цепи, удерживавшие эти посудины у берега, брюхами на песке. Место не очень людное. Яхт-клуб, располагавшийся рядом, давно сменил место дислокации. Новый частный пляж находился за выступом берега и лесом, а здесь для отдыхающих и вода грязная, и дно пло