– У стойки номер два закончилась регистрация на рейс Новосибирск – Москва…
– Лис! Кончай! Побежали давай! – не вытерпел Шкипер.
– Ниари-на-миня! – огрызнулась та фразой из лексикона завсегдатаев Интернет-чатов, бросила в сумку массажную щетку, легко закинув пудовую поклажу за прямую спину, пошла к стойке. Длинные волосы развевались за ней шлейфом.
На стойке регистрации на них начали ругаться – тянутся, как черт знает кто! Шкипер деловито поправил на голове свою шапочку и шепнул Медному:
– Я ей сейчас тапочки подарю мягкие. А то она весь день на каблуках…
– Ты что, и тапочки взял?!
Шкипер постучал по лбу многозначительно.
– Медный, ау! Симорон еще никто не отменял!
И правда, девушка вдруг сменила гнев на милость, отдала им паспорта с билетами и сказала в микрофон связи с посадочным выходом:
– Ксюша, тут еще двое, ты их пропусти, пожалуйста!
В итоге они успели лишь чмокнуться на прощание. Медный прокричал вслед убегающим Лис и Шкиперу:
– Блин! Вы пишите каждый день, слышите!
Его слова потонули в гуле: тут, в здании аэровокзала, шум самолетов был хорошо слышен, врываясь через распахнутые из-за жары окна второго этажа. Медный посмотрел, как улепетывают белые кроссовки Лис, вздохнул почему-то и поплелся к выходу, мимо милицейского патруля.
Перед зданием аэровокзала пахло бензином, сыростью и еще почему-то фиалками. Медный меланхолично побрел влево, к остановке, и чуть не споткнулся о яркие мокасины какого-то франта в полосатом пиджаке, светло-кремовых брюках со стрелочкой и голубом галстуке с купидонами. У ног его стояла роскошная трость с малахитовым набалдашником, об нее-то Медный чуть и не зацепился. Медный глянул на человека, хотел было извиниться, но тот быстро снял темные очки, прикрывавшие пол-лица.
– Товари…
– Т-ссс! Присаживайтесь…
Медный опустился на теплое дерево старой скамейки, а полковник, жмурясь на солнце, плававшее над аэропортовскими вышками в гоголе-моголе облаков, негромко рассмеялся:
– Я, кажется, шокирую вас, Андрей Юрьевич? То в военном, то в гражданском… то байкер, то старый развратник… А? Право, не хотел…
– Да нет… хотя да, – неуверенно проговорил Медный, доставая свои сигареты. – Сначала я, честно говоря, думал, что вы… как сказать…
– Смелее, мой юный друг!
– Ну, что вы солдафон, гэбист, короче. А потом…
– Браво! Помните: «…бурчал Тихон, увидев барина сначала черноусым, потом зеленоусым, а потом вообще без усов», – процитировал полковник.
Медный рассмеялся. Сосущее под ложечкой чувство тоски, оставшееся после ухода Шкипера и Лис, медленно проходило.
– Да, примерно так. По крайней мере, вы разрушили мои представления не только о военных, но и о Симороне. Полностью. Все перевернули.
– А, вот вы о чем! Согласен. Это суровое испытание для вдохновенного духа. Крушение иллюзий!
– О каких иллюзиях вы говорите, Александр Григорьевич?! Мои ребята, например… Черт! Точнее, те, кого вы мне подсунули. Я-то считал их обыкновенными. Они же верили в Симорон совершенно бесхитростно. Белая Смерть себе пятерки на первом курсе насиморонила…
Полковник усмехнулся. Точным ударом трости отбросил от скамейки к ближайшей урне давленую кокакольную банку – как мячик гольфа.
– О, да! Я вас хорошо понимаю! Подпрыгивать. ТАКовать. Сочинять забавные стишки, рисовать картиночки на холодильнике, выгуливать домашние тапочки и мыть ноги в унитазе… Это все прекрасно, светло, чисто и… не требует никаких усилий!
– Но это действительно ТАК! Это работает! Позитивно. И это доказано!
– Позитивно. Вы знаете, откладывание дрозофилами яичек на куски посленовогоднего пирога – это тоже позитивно. Это новая жизнь и даже не источник заразы.
– Да-а… хорошее сравнение.
– А вы как хотели? Видите ли, я сам достаточно хорошо отношусь к наследию киевских кудесников. Но это все… это школа вдохновенных неучей, игрушество.
– То есть?
– Мир детей, возомнивших себя взрослыми. Игрушечки, куколки, машинки, плюшевые мишки. Самое позитивное и единственно позитивное в Симороне – это импульс творчества! Если он остается, а точнее, если его удается разбудить, то такому ученику в школе Симорона, как в колледже Гарри Поттера, надо ставить заключительные пятерки и выдавать аттестат. Ничему более значительному он научиться не сможет. Изменения будут только количественными: он станет лучше играть в квиддич, точнее управлять метлой, красочнее делать стенгазету о жизни Хогвардса. И не более!
– Но ведь количественные изменения переходят в качественные, верно?
– Выражаясь вашими понятиями, это происходит только в ПКМ, сотканной из гегелевской диалектики. ВКМ, построенная не на линейных, а на пространственных, четырехмерных принципах, эту поверхностную концепцию опровергает. Все относительно. Идя в правильном, безупречно прямом направлении, можно всю жизнь ходить по кругу. Чем, собственно, и занимается девяносто процентов «опытных» симоронистов, участников «движняков».
– А остальные десять?
– Остальные ДЕВЯТЬ, с вашего позволения, откровенно развлекаются. Танцуют. Отдыхают. Разводят юных симоронисток на бесплатный секс. Вы вот скажите, много ли женщин из этой школы проводят семинары? Ага, то-то. Создатели Симорона талантливо перенесли на русскую, а точнее, советскую почву западную, сугубо индивидуалистическую модель поведения. Впрочем, и в русской философии бывало такое, называлось «теорией малых дел». Понимаете? Симоронист, или симоронавт, не пытается изменить мир. Он пытается изменить свое представление о нем. Но поменять собственное сознание ПКМ на ВКМ вовсе не означает изменить себя, свои недостатки… Не говоря уже о том, чтобы изменить детали земного мира.
Мимо них важно прошествовали два голубя. Один, раскормленный, лениво тюкнул клювом валявшийся кусок беляша, но не удержал и с оскорбленным видом двинулся дальше.
– Но это же страшно, это мы уже проходили! Черт возьми – изменить весь мир! Ну-ну, до основанья, а затем…
– …мы наш, волшебный мир построим, и имя миру будет Вэ-Ка-Эм! – Заратустров ухмыльнулся. – А вы помните Беранже? «Господа! Если к правде святой мир дороги найти не сумеет, честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой!» Вот они и стали такими «безумцами», вот и навеяли Симорон некоему отдельному миру, уставшему от войны, голода, коллективизации, сталинщины, брежневщины и всех других советских экспериментов вкупе. Золотой сон под брэндом «Танцующие Волшебники». С одной стороны – гениально!
– А вы хотите революции? Гильотины? Великих потрясений? Желание изменять мир приводит к фанатизму, к баррикадам, а те – к застенкам и расстрелам…
– Что до меня, так я сейчас хотел бы холодного пива. Но в аэропорту на розлив нет…
– Вы не ответили, Александр Григорьевич!
– Ну, вы неправильно формулируете. Иначе говоря, очень механически делаете выводы. По-вашему, изменение мира возможно только революционным или эволюционным процессом. Но ведь уже во времена Норберта Винера был открыт еще один – информационный. Вернее, сейчас его называют ИНФОЛЮЦИОННЫМ. Внесение нового и одновременно противостояние старому.
– В общем, Симорон для вас ничего не значит… – убитым голосом проговорил Медный, глядя, как голуби вернулись к куску беляша и начали грызться за него, точно голодные волки.
– Почему «ничего не значит»? Это первая ступень Волшебства. Начальная школа. Вы же знаете про безобидную гимнастику у-шу? Миллионы китайцев занимаются ею каждый день у себя в комнате или на площади Тэньямынь. А есть боевое у-шу, где двумя пальцами ломают человеку хребет, а тремя – вынимают сердце, как вилкой… Есть даже боевое искусство ниндзя, которое стоит на вооружении спецслужб Китая: быть невидимым, неслышимым, неощущаемым, проходить сквозь стены. И все это на основе простенького у-шу! Та же гимнастика, только отточенная до необычайного совершенства.
– А вы умеете проходить сквозь стены, товарищ полковник?
Заратустров уклонился от прямого ответа.
– Вам как-нибудь Полковой Разведчик расскажет… Это не суть важно. Симорон – первая степень Волшебства. Человек тратит эти первоначальные навыки на потребительство – профессиональные достижения, удачное замужество. И в конечной точке движения всегда лежат банальные деньги. Бабло побеждает Зло. Слышали такое? Маленькие деньги для маленькой счастливой жизни маленького человека. Этим Симорон и притягателен.
– Ну, а зачем нужно что-то еще?!
– Чтобы бороться с тем, что в современных блокбастерах принято обозначать «темным миром», а в христианской традиции – «бесами». Впрочем, древние изначально очень верно это определили – Хаос. Хаос борется с Порядком, но Порядок – сильнее.
– Почему? Почему именно Порядок?
– Потому что, как только наступает Полный Хаос, отмирает то, что вынесло его вперед, – те силы, которые его добивались, и которым он нравился. Начинается установление Порядка. Периоды Порядка длятся по времени… на порядок дольше, чем периоды Хаоса, извините за каламбур. И тут необходим второй уровень Волшебства. И такое Волшебство – это уже воинское искусство.
– Порядок – это скучно! Это «становись во фрунт», отдание чести, мундир, шагистика.
– И опять у вас пошлые, механистические представления о Порядке. Порядок на самом деле есть гармония, свобода, мирное сосуществование и разоружение сил, у каждой из которых – свой квадрат, своя клетка, и нет никаких имущественных и территориальных претензий. Порядок – это в том числе и наличие некоторой доли Хаоса, конечно. Знаете, лучше всего этот тезис иллюстрирует двоичный код…
– Какой?
– Ну, изобретенный Норбертом Винером… 1 + 0 = 1, 0 + 0 = 0, 1 + 1 = 0.
И полковник на память назвал цифры:
000
001
010
011
100
100
101
110
111
000…
– Прибавление единицы к единице дает ноль – в этом и есть конечный смысл Бытия! Ноль – Хаос. С алхимической точки зрения это змея, пожирающая свой хвост, это знак бесконечной работы или первичной черновой работы, Уробороса. Поэтому все симороновские ритуалы, направленные на получение десяти, ста, тысячи, миллиона долларов, – это фикция. Она не родит ничего, кроме Хаоса. И проходит, по сути дела, бесследно.