… Помните, вы рассказывали моему другу Вуаве о том, что орден ассасинов готовит наступление на мир, что мы вскоре станем сильны, как во времена Старца ас-Саббаха? Так вот, вы не ошиблись. ОНА уже в наших руках. Потомок его крови, та самая девочка… которая не погибла. О, хвала второй жене, старой и мудрой! Она смотрела сквозь время. Хвала Магомету! И еще у нас есть улльра из бронзы, в которой растворено семя Абдаллаха аль-Хабиби, последнего Старца, коменданта Ширд-Куха. Все это мы привезли из России, Джемаль! Теперь это нужно соединить… воедино. Призвать на помощь великого Гаспара, царя Востока. И родится та, о которой говорила ваша глупая жирная свинья Мерди, взорвавшаяся в Париже. О, она теперь долго ничего никому не скажет! Говорят, ее челюсти собрали по кусочкам, и пройдет много времени, прежде чем они изрекут хоть слово. А ноги у нее превратились в две глупые культяпки… А мы будем владеть миром, Джемаль. Жаль только, что вы этого не увидите…
Разговаривая, она ходила по залу, и шарканье ее босых подошв по сухому бетону этого помещения было ужасным. Мертвые брандспойты целились ржавыми головками в окровавленного, стонущего, с трудом поднимающегося Джемаля.
Между тем Мириам подошла к большому стальному пульту, укрепленному в углу этой комнаты. Усмехаясь, она натянула на руки с безупречным маникюром перчатки ядовито-желтого цвета и начала щелкать кнопками. В недрах здания завыли какие-то механизмы, и большая желтая машина, стоявшая в углу, – Джемалю была видна только ее верхушка – тоже загудела, задрожала. Ее барабан вращался.
Обратно женщина вернулась уже с сигарой. Она провела необрезанным коричневым кончиком по своему обнаженному телу – от набухшего соска до выбритого лона, дразня Джемаля. Потом зубами откусила этот кончик, сплюнула и вставила сигару в пухлогубый рот. Увидев, с каким ужасом он смотрит на вращающийся барабан, она сказала:
– Что вы так смотрите? Это прекрасная французская строительная бетономешалка IMER. Триста литров жидкого бетона каждые полчаса. Щебень, песок и вода подаются автоматически, из подвала. Тут же собирались все перестраивать! Я думаю, этот резервуар заполнится за сорок минут, может, за час. Вы только не упадите в бетон, Джемаль.
Он устремил к серому потолку свою обросшую бородой голову и дико закричал, скаля зубы, выпучивая глаза. Ужас положения дошел до него! Его просто хотели убить. Им не нужно было ни денег, ни информации. Им нужен был мертвый Али Орхан Джемаль.
Крик его погас в бетонных ущельях.
А Мириам, попыхивая сигарой, деловито забрала из кармана пиджака розовый листок банковского чека. Видимо, сначала она хотела его сжечь, но потом, рассмеявшись, слегка скомкала и швырнула под ноги несчастному:
– Возьмите, Джемаль! Правда, вам некуда будет его положить. Держите в руке! Кто знает, может, банки есть и на том свете. Тогда вам удастся его обналичить.
Но философ не слушал ее. Он метался по своей каменной клетке, в последнем безумии пытался выбраться, стонал и здоровой рукой, обламывая ногти, цеплялся за шершавые выступы стен. Но бетономешалка работала с чудовищной скоростью и изрыгала серую густую массу сразу из нескольких шлангов; и плескала под ноги Джемалю – тяжелыми шлепками. Передвигаться становилось все труднее, ноги вязли… Несколько раз он упал, и рот его заполнился вязкой массой. Он плевался, а наверху, извиваясь нагим телом, заливисто хохотала Мириам, давясь сигарным дымом.
Бетон, дыша паром, дошел ему уже до пояса, связал его, как большую белую муху, попавшую в мед, и потащил за собой, течением.
Джемаль тяжело дышал. Бетон холодной массой сдавил бедра, навалился на грудь… Мужчина уже не мог говорить, он только смотрел на пританцовывавшую Мириам. Ее голые пятки теперь были не былыми, а серыми от бетонной пыли.
– Вы знаете, что с вами будет, Джемаль? – нахохотавшись, проговорила она с высоты. – Я заполню эту яму бетоном почти доверху. Над поверхностью останется только ваша голова – вы уже всплыли. Потом масса начнет твердеть… Это бетон марки С-4, он твердеет быстро. Он раздавит вам таз и легкие. Лопнут ребра, грудная клетка и мочевой пузырь. Кал из кишечника смешается внутри с кровью. Поры будут закупорены. Вы еще будете дышать, Джемаль, но вы будете гнить заживо. А ваша светлая голова будет торчать, как памятник.
За лицом Мириам маячил лунообразный лик Ли Ханя – он регулировал машину. Бетон уже смачно шлепался в бассейн с краю, наползал буграми и действительно моментально твердел…
Но, видимо, сила жизни этого человека, погибавшего сейчас в грязном помещении с закопченными сводами, была настолько сильна, что он смог все-таки сказать несколько слов. Его черная борода была уже в клочках из отвердевших комочков бетона, которые залепили также и щеки, и губы. Джемаль с трудом выдавил:
– Вы не уй… Я… меня…
И замолк. Мириам лишь подобрала с пола его пиджак, брюки, галстук и отряхнула их.
– Вряд ли, Джемаль. Сумасшедший дом превращен в частный реабилитационный центр. Тут все приобретено нашими людьми. А человек, очень похожий на вас, в вашей одежде, сейчас отправится на ужин в отеле Royal Garden. Что вы там заказывали? Белое вино? Что-то с кровью?! Отлично. А завтра он уедет, и нашего бедного милого мистера Джемаля будут искать в Касабланке, в Сингапуре или Бангкоке. Что ж, покурите… если сможете!
И она, затянувшись сигарой последний раз, швырнула ее в сторону Джемаля. Тлеющий коричневый окурок упал на быстро твердеющую корку бетона С-4, да так и остался лежать, не шипя, а тлея и сжигая правый глаз несчастного. Но Али Орхан Джемаль из-за чудовищной боли, сковавшей его тело, уже ничего не ощущал…
Машина автоматически выключилась, и в тишине только шаркали по цементному полу широкие, крестьянские пятки удаляющейся Мириам.