ристократ. — И что самое интересное, согласно этим документам, у меня совершенно другая картина происходящего: экспедиция шесть лет назад вызвала нестабильность Разлома. Алтарь был частью системы сдерживания, а не источником силы. По крайней мере, так предполагалось аналитиками, которых заставили замолчать.
— Врешь!
— Боюсь, что нет. Более того, похоже, что Риверс прекрасно об этом знал. Вопрос лишь в том, знал ли ты? Ты поверил ему, либо же покрываешь убийцу.
Копейщик стоял, тяжело дыша. В его глазах читалась смесь ярости и растерянности.
— Неважно, — наконец процедил он. — Слишком поздно что-то менять. Риверс получил то, что хотел. И теперь он самый влиятельный человек в Гильдии. И клан Монклер у него на хорошем счету.
— Вот как, — кивнул Эдмонд. — Но теперь я знаю правду, по крайней мере, ту часть, которую Риверс скормил своим союзникам…
— И с ней ты умрешь, — закончил за него копейщик.
Его оружие засветилось с невиданной яркостью. Плазма стала не белой, а синей — признак того, что температура достигла критических значений.
— Жаль, — вздохнул Эдмонд. — А я-то надеялся на цивилизованный разговор.
Тени вокруг него сгустились, образуя плотную завесу. Но на этот раз Гаспар был готов. Он выпустил плазменную волну во все стороны одновременно — массированную атаку, которая должна была испепелить все вокруг.
Огонь пожрал тени, расплавил камень, превратил воздух в пылающую бурю. Когда пламя рассеялось, от окрестных построек остались только груды расплавленного камня.
— Наконец-то, — пробормотал Гаспар, опуская копье.
Но праздновать было рано. Из-за одной из немногих уцелевших колонн показался Эдмонд. Его костюм был опален, монокль треснул, но сам аристократ выглядел целым и невредимым.
— Впечатляющий фейерверк, — заметил он, стряхивая пыль с пиджака.
— Как ты…
— Темная магия, доступная мне, не ограничивается тенями, дорогой мой, — объяснил Эдмонд, со вздохом снимая поврежденный монокль. — Есть еще пространственные искажения, поглощение энергии, создание карманных измерений… Весьма полезные навыки в подобных ситуациях.
Гаспар взревел от ярости и рванул в атаку. На этот раз он не стал полагаться на дальние атаки — копье превратилось в сгусток чистой плазмы, которым он начал наносить удары в ближнем бою.
Эдмонд отступал, парируя атаки материализованными из тьмы клинками. Но было видно, что долго такой темп он не выдержит — копейщик был сильнее и быстрее в прямом столкновении.
— Знаешь, в чем твоя проблема? — сказал аристократ, уклоняясь от очередного удара. — Ты слишком прямолинеен.
— А твоя — что ты слишком много болтаешь! — рявкнул Гаспар, нанося серию ударов.
Плазменное копье прошло в нескольких миллиметрах от лица Эдмонда, оставив ожог на щеке. Аристократ отскочил назад, его дыхание участилось.
— Кончаются фокусы? — злорадно усмехнулся Гаспар. — Давай, покажи еще что-нибудь!
Он атаковал с удвоенной яростью. Плазма пылала так ярко, что смотреть на нее было больно. Каждый удар оставлял расплавленные борозды в камне.
Эдмонд попытался снова раствориться в тенях, но Гаспар был готов к подобному, все же за время боя можно неплохо изучить своего противника. Он выпустил плазменную волну в том направлении, где должен был появиться противник.
Аристократ материализовался прямо в эпицентре взрыва. Его крик боли эхом разнесся по руинам.
— Попался! — торжествующе заорал Гаспар.
Эдмонд рухнул на колени, его костюм дымился от ожогов. Левая рука была серьезно повреждена плазмой.
— Знаешь, — сказал копейщик, подходя ближе, — мне почти жаль. Ты был достойным противником пусть и несколько болтливым.
— Не… еще не конец, — прохрипел Эдмонд.
Он поднял правую руку, и воздух вокруг начал темнеть. Но не от обычных теней — на этот раз тьма была другой, более плотной и угрожающей.
— Что за… — начал Гаспар, но договорить не успел.
Тьма обрушилась на него, как цунами. Не материальная атака, а что-то более фундаментальное. Словно сама реальность в этом месте начала разрушаться.
Копейщик попытался сжечь наступающую тьму, но плазма просто поглощалась, не причиняя никакого вреда. Более того, с каждой секундой тьма становилась гуще.
— Пустота, — прошептал Эдмонд, поднимаясь на ноги. — Одна из самых опасных разновидностей темной магии. Она не уничтожает — она стирает. Полностью.
Гаспар оказался в центре расширяющейся сферы абсолютной тьмы. Он не мог видеть, не мог дышать, даже думать становилось трудно. Пустота пожирала все: свет, звук, саму возможность существования.
— Неплохая техника, — одобрил собственный голос Эдмонда. — Жаль только, что она требует слишком много сил.
Аристократ упал на колени, из уголка рта потекла кровь. Создание Пустоты истощило почти все его резервы.
А Гаспар все еще сражался. Даже в центре уничтожающей тьмы он не сдавался. Его плазма пылала ярче, превращаясь из синей в белую, а потом в какой-то немыслимый цвет, для которого не было названий.
— НИКТО… НЕ УБЬЕТ… МЕНЯ! — проревел он, и его голос каким-то образом пробился через Пустоту.
Копье взорвалось.
Не сломалось, не расплавилось — именно взорвалось, высвободив всю накопленную плазменную энергию одним залпом. Взрыв был такой силы, что Пустота рассеялась мгновенно, а ударная волна снесла все вокруг на сотни метров.
Эдмонда швырнуло в стену соседнего здания. Камни обрушились, погребая его под собой. От аристократа остались видны только кончики пальцев в элегантных черных перчатках.
Гаспар стоял в центре образовавшегося кратера, тяжело дыша. Его одежда была изорвана, кожа покрыта ожогами, но он был все еще жив. От копья осталось только древко, но это была малая цена за возможность дышать дальше.
— Ублюдок, — прохрипел он, сплевывая кровь. — Чуть не достал.
Он огляделся, оценивая разрушения. Площадь превратилась в лунный ландшафт с кучей кратеров, несколько зданий рухнули полностью. Но главное — свидетелей не осталось.
Гаспар достал из кармана запасной наконечник и прикрутил к древку. Плазма зажглась снова, но уже не так ярко.
— Ну что ж, — пробормотал он, направляясь туда, где должна была быть остальная группа. — Придется импровизировать.
Когда он нагнал остальных Охотников, те встретили его с облегчением.
— Господин Гаспар! — воскликнул один из B-ранговых. — Что случилось? Мы слышали взрывы!
— На нас напали, — мрачно ответил копейщик. — Монстры. Очень сильные.
— А где господин Эдмонд? И Джек с Томасом?
Гаспар помолчал, изображая горе.
— Они… они героически сражались, — сказал он наконец. — Дали нам возможность отступить. Но силы были слишком неравными.
Охотники покачали головами, скорбя по павшим товарищам.
— Теперь нам нужно поторопиться, — добавил Гаспар. — В их честь мы должны завершить миссию.
Группа двинулась дальше, никто не заметил довольной улыбки на лице копейщика.
Бартоломей Реккар тащил свою кувалду за собой, оставляя глубокие борозды в коралловом дне. Гигант был мрачнее тучи — он винил себя за то, что его необдуманный удар разделил экспедицию.
— Держитесь позади меня! — рявкнул он группе Охотников, которые оказались с ним по одну сторону каменной стены. — И не отставайте!
В ответ раздались согласные возгласы. Охотники — семь A-ранговых и пять B-ранговых — старались держаться рядом с гигантом, чувствуя себя в безопасности под его защитой.
Бартоломей был настроен решительно. Раз уж он стал причиной разделения, то теперь должен был защитить всех до единого. Ни один человек из его группы не погибнет — он в этом поклялся.
Первые монстры появились через полчаса ходьбы. Стайка крысоподобных тварей выскочила из-за коралловых наростов, но Бартоломей разделался с ними одним ударом. Кувалда обрушилась на землю, создав гравитационную волну, которая просто расплющила всех нападавших.
— Мерзавцы, — проворчал гигант. — Думали, легкая добыча?
Следующая атака была серьезнее. Группа гончих Тиндала попыталась окружить их, используя свои способности к прыжкам в пространстве. Но Бартоломей и здесь проявил себя с лучшей стороны.
— Всем в центр! — скомандовал он. — Плотно друг к другу!
Охотники послушались, собравшись в кучу. Бартоломей встал в центр круга, поднял кувалду и ударил по земле с такой силой, что вокруг них образовалась воронка глубиной в несколько метров.
Гончие, попытавшиеся телепортироваться к группе, материализовались в воздухе и рухнули на дно воронки, где их добили остальные Охотники.
— Отлично! — одобрил Бартоломей. — Вот так мы и будем действовать!
Группа продолжила движение, и гигант чувствовал себя увереннее. Его тактика работала, потери отсутствовали, боевой дух был высоким.
Но он не заметил, как за его спиной происходили странные вещи.
Один из B-ранговых Охотников, молодой парень, вдруг споткнулся и отстал от группы. Когда остальные обернулись, он уже поднимался на ноги.
— Все в порядке! — крикнул он. — Просто ногу подвернул!
Но что-то в его голосе изменилось. Он стал более тихим, словно сил стало меньше.
Через несколько минут аналогичная история повторилась с A-ранговым Охотником. Тот тоже «споткнулся», а поднявшись, выглядел заметно более усталым.
Бартоломей был слишком сосредоточен на пути впереди, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Он видел свою задачу в том, чтобы расчищать дорогу и уничтожать угрозы, а за порядком в группе должны были следить сами Охотники.
К тому же рядом шла Изабель Ламбер, S-ранговый Охотник. Если бы что-то было не так, она обязательно бы заметила. Поэтому мужчина полностью на нее полагался.
Но Изабель не только замечала — она была причиной происходящего.
Каждый раз, когда кто-то из Охотников «случайно» спотыкался или отставал, она оказывалась рядом, якобы помогая подняться. Короткое касание, участливые слова, и человек снова шел в строю.
Никто не видел тонких энергетических нитей, которые тянулись от ее пальцев к каждому «пострадавшему». Никто не чувствовал, как частичка жизненной силы перетекает от здорового Охотника к бледной женщине в белом костюме.