Значит, Токс знает, что был человеком, но не помнит ничего из своей прошлой жизни. Это многое объясняет. Клещ понимает язык, слушается меня и даже может писать! Как же Сухорукову удалось поместить в насекомое человеческую душу? И что особенно интересно — чья она?
— Послушай, Токс, не беспокойся, я подумаю, как выяснить, кем ты был в прошлом, — пообещал я. — Главное, постарайся не попадаться на глаза другим людям. Если кто-то поймёт, что ты из себя представляешь на самом деле, тебя могут забрать. Начнут проводить опыты, вскрывать. Понимаешь?
Клещ извернулся, изобразив кивок.
— Вот и славно, — улыбнулся я. — А теперь давай спать. Предчувствую, что завтра нас ждёт не самый простой день.
Особенно если учесть, что большая часть лекарей не сильно-то желает видеть меня на рабочем месте.
На следующее утро по пути на работу я услышал шаркающие шаги за своей спиной. Кто-то упорно хотел меня догнать, но никак не мог это сделать.
— Алексей Александрович, стойте! — пыхтел пожилой лекарь — Решетов.
— Доброе утро, Василий Ионович, — поприветствовал коллегу я. — Куда вы так спешите?
— За вами, господин Мечников! — сообщил старик, пытаясь отдышаться. — Представляете, какое безобразие, до меня только сегодня дошли новости, что вас, оказывается, судили, и что вы… Ох, батюшки, — Решетов замедли и положил руку на моё плечо. — И то, что вы нашли лекарство от упыриной хвори. Это правда иль брешут?
— Правда, Василий Ионович, не солгали слухи, — подтвердил я.
— Так значит… Вы всё-таки заболели от укуса? — старик почему-то начал злиться. — А чего ж вы сразу ко мне не пришли⁈ Мы ведь договаривались, что при первых же симптомах вы явитесь ко мне на приём!
— Не до того было, — признался я. — Моего двоюродного брата похитил некромант. Вот я впопыхах и придумал, как избавиться от этой болячки.
— Алексей Александрович, вы обязательно другим лекарям расскажите, как это вам удалось! А лучше — напишите трактат! — заявил Решетов. — Ваш труд может спасти тысячи жизней.
Трактат — тоже хорошая идея, как и патент. Этому я и посвящу весь декабрь. Начну официально регистрировать свои достижения, чтобы с нуля создать себе имя.
— Кстати, Алексей Александрович, просьба к вам есть. Очень уж сурьёзная, — слегка погрустнев, произнёс старик. — Клавдия моя заболела. Помните её? Наша повитуха. Осматривала вашу тётушку и малыша.
— Помню, конечно, — ответил я. — А что с ней стряслось?
Бодрая ведь была бабулечка. Носилась по госпиталю быстрее, чем упырь по Красногривовскому лесу.
— Стыдно признаться, но я и сам не знаю, в чём дело, — вздохнул Решетов. — Встать не может — сил не хватает. А как я её посажу — сразу наизнанку выворачивается. Ничего толком съесть не может. Исхудала всего за сутки, представляете?
— Вы уже предположили какой-нибудь диагноз? — поинтересовался я.
— В этом-то и проблема, господин Мечников! — воскликнул Решетов. — Не могу, сил нет, когда не неё смотрю. Вроде и опыт есть, и знаний хватает у меня, но эмоции берут верх — голова перестаёт соображать… Мы ж вместе шестьдесят пять лет прожили! Я как представлю, что её не станет, мне аж всю грудь выворачивает.
— Тише, Василий Ионович, не падайте духом, — успокоил я старика. — После работы сходим к вам домой. А ещё лучше, можем оформить это посещение, как домашний вызов. Я сразу к вашей Клавдии и загляну.
— Я был бы вам безмерно благодарен, — кивнул Решетов. — Вы хоть и молодой совсем, но оно и к лучшему. Глаз у вас ещё не замылен. Я вижу, что парень вы толковый, Алексей Александрович. Может, сможете как-то ей помочь…
Когда мы с Решетовым добрались до амбулатории, уже на пороге нас встретил Эдуард Семёнович Родников. Видеть этого паразита мне искренне не хотелось. Ведь именно он сочинил, что это я заполонил Владыкино некротикой.
Чтобы не провоцировать себя лишний раз и избежать очередной стычки, я проигнорировал Родникова и прошёл мимо него.
— А… Алексей! — крикнул он мне вслед. — Прости меня, я не хотел создать тебе такие проблемы! Если хочешь, я…
— Я хочу, чтобы вы звали меня по имени и отчеству, Эдуард Семёнович, — перебил его я. — Мы на работе, если вы не заметили. Но ещё больше я хочу, чтобы вы больше никогда не переходили мне дорогу. Собственная трусость — не повод вредить другим людям.
На это Родникову нечего было ответить.
— Так его! Правильно! — хлопнул кулаком о ладонь Решетов.
— Подождите внизу, Василий Ионович, не утруждайте себя, — предложил я. — Сам поднимусь к Кораблёву. Обсужу с ним ситуацию с Клавдией.
Старик, опираясь на трость, присел на скамью, а я поднялся к главному лекарю. Однако, оказавшись в его кабинете, я замер. Кораблёва там не было. А на месте главного лекаря сидел совсем другой человек.
Глава 6
За столом Ивана Сергеевича Кораблёва сидел молодой блондин. Судя по шикарному костюму и манере держаться, этот мужчина явно был дворянином. Уж не знаю, лекарь передо мной или нет, но человек явно высокопоставленный.
Он поднял взгляд и посмотрел на меня слегка прищуренными раскосыми голубыми глазами.
— Чем могу помочь? — спросил он.
— Где Иван Сергеевич Кораблёв? — ответил вопросом на вопрос я.
— Он был вынужден отъехать в Саратов, — уклончиво ответил мужчина. — Пока что я за него. А вообще-то, с кем я имею честь говорить?
— Выходит, что с одним из своих подчинённых, — произнёс я. — Алексей Александрович Мечников.
Ещё вчера Кораблёв ничего об этой поездке не знал. Он ждал, что мы с ним встретимся сегодня. Странно, как всё-таки быстро его в центр губернии отправили. Неспроста это.
Услышав моё имя, блондин резко переменился в лице. Его губы расползлись в улыбке. Только интуиция подсказывала мне, что она совсем не добрая.
— Ну разумеется, — протянул он. — Господин Мечников, а я о вас уже наслышан. Меня зовут Филипп Артурович Ловицкий. Я один из членов Саратовского ордена лекарей. И, по совместительству, куратор Хопёрского амбулатории. Другими словами, непосредственный начальник вашего Ивана Сергеевича Кораблёва.
По какой-то причине этот тип казался мне крайне неприятной личностью. За его улыбкой скрывалась фальшь. Очевидно, что здесь он оказался не случайно. Слишком уж экстренно они с Кораблёвым поменялись местами.
— У Ивана Сергеевича какие-то проблемы? — поинтересовался я.
— Нет, что вы, господин Мечников, — отмахнулся он. — Плановый съезд главных лекарей — ничего необычного. Вас это и вовсе волновать не должно. Рядовых лекарей такие дела не касаются.
Другими словами, он только что сказал мне не лезть не в своё дело.
— Вы зашли познакомиться или у вас возник какой-то вопрос, Алексей Александрович? — спросил он, заметив, что последнюю его фразу я полностью проигнорировал.
— Я по делу, — коротко ответил я. — У нашего лекаря Василия Ионовича Решетова заболела супруга. Мне хотелось бы оформить домашний вызов — сходить и проверить её самочувствие прямо сейчас.
— Как это — оформить домашний вызов? — нахмурился он. — Таких услуг амбулатория не оказывает. По крайней мере, пока наш орден не утвердит это на официальном уровне.
Он знает… Слишком уж быстро ответил Филипп Ловицкий на мой вопрос. Будто заучил эту фразу заранее. Возможно, Кораблёва и вызвали в Саратов из-за наших нововведений. Ну, это должно было произойти в любом случае. Есть вероятность, что переживать не о чем — Кораблёв донесёт ордену о правках, которые мы хотим внести в работу амбулатории, и те, посовещавшись, примут решение.
Но мне всё равно неясно, зачем сюда так срочно прислали Ловицкого. Неужто решили проконтролировать нашу работу изнутри?
— Филипп Артурович, Клавдия Решетова работает у нас в госпитале повитухой, — решил настоять я. — Её муж — самый старый лекарь в этом городе. Я очень уважаю Решетовых и хочу им помочь.
— Да помогайте, конечно, — пожал плечами Ловицкий. — Только во внерабочее время. Если ей действительно плохо, пусть Василий Ионович попросит, чтобы её принесли сюда — к нам.
— А вы понимаете, что Василий Ионович прямо сейчас работает и не может этим заняться? — произнёс я.
Эта ситуация начала меня злить.
— Слушайте, Алексей Александрович, я искренне не понимаю, чего вы от меня хотите, — вздохнул Ловицкий. — Почему Решетов сам тогда не поможет жене, раз он у вас самый опытный лекарь?
— Помогать родственникам и знакомым непросто. Эмоции застилают взгляд, вы же сами должны понимать, — объяснил я.
— Какие ещё эмоции? Это уже непрофессионализм! Не более того, — хмыкнул Ловицкий. — Всё, господин Мечников, приступайте к работе. У меня нет времени обсуждать эти глупости.
Интересно же обстоят дела в ордене лекарей. Почему они так строго относятся ко всем нововведениям? К чему этот дурацкий консерватизм? Ради чего? Чтобы прогресс стоял на месте?
Спорить с Ловицким бесполезно. Он, похоже, считает себя такой важной шишкой, что дальше собственного носа едва ли видит что-то ещё.
Однако я знаю, как надавить на его слабое место. Уж этот урок я усвоил. Такие люди очень падки на деньги.
— Ладно, Филипп Артурович, раз уж вы не хотите, чтобы амбулатория и орден получали хороший доход, — пожал плечами я. — Пойду сообщу Василию Ионовичу, чтобы лечил свою жену сам.
— Подождите, Мечников, — вздохнул Ловицкий, когда я уже приоткрыл дверь, чтобы покинуть кабинет. — Не держите меня за идиота. Я знаю, что это вы придумали это нововведение. И знаю, что оно уже практикуется в Хопёрской амбулатории больше недели. Но я всё посчитал. Это — не выгодно! Мы теряем деньги, когда отправляем лекарей чёрт знает куда.
— Интересно, сколько денег вы потеряете, когда не станет Клавдии Решетовой. Других повитух в Хопёрске нет, насколько мне известно, — заявил я. — По крайней мере, таких опытных, как она.
— Хорошо! — неожиданно улыбнулся он. — Вы меня убедили. Пойдёмте на вызов.
— В каком это смысле «пойдёмте»? — переспросил я.
— Я пойду с вами.
— У вас ведь было так много неотложных дел! — подметил я.