Вскоре поезд прибыл, и мы заняли свои места на длинных скамьях внутри вагона. Я опасался, что в составе будет холодно, но поезд был оснащён красными тепловыми кристаллами. Мне даже пришлось снять пальто, чтобы не перегреться.
До Саратова поезд на магическом топливе добирался два часа. Нам предстояла лишь одна остановка — в Аткарске — таком же небольшом городке, как и Хопёрск, который располагался ровно на середине пути до Саратова.
— Соня, а вы ранее бывали в Саратове? — поинтересовался Синицын, который никак не мог помолчать хотя бы пару минут.
— Нет, — помотала головой она. — Вернее, была с родителями в детстве. Уж ничего не помню.
— Мне тоже не доводилось, — сказал я Илье. — Однако я озаботился вопросом заранее и купил нам карту, чтобы не плутать.
— Ох, а это напрасно! — махнул рукой Синицын. — Я Саратов, как свои пять пальцев знаю. Большое упущение, что вы там до сих пор не побывали. Хороший город! Семьдесят тысяч душ! Не то, что в нашем Хопёрске. Мы, друзья мои, едем в столицу Поволожья!
Пока Илья рассказывал про Саратов то, что мне уже было известно из прошлой жизни, я выглянул в окно, чтобы осмотреть просторы Хопёрского района. Как раз в этот момент мы проехали Красные Гривки и покрытый снегом прилегающий к селу магический лес. Даже находясь в тёплом, несущемся с огромной скоростью поезде, смотреть на среду обитания упырей было неприятно.
Это место источает опасность даже на расстоянии. Интересно, откуда там вообще взялся эта магическая аномалия? Я слышал, что такие иногда появляются из-за столкновения сильных магов. Но кто и когда мог схлестнуться в такой глуши?
Я утонул в своих мыслях и не заметил, как мы добрались до Аткарска. По крайней мере, подумал, что мы до него добрались. Поезд остановился, я выглянул в окно и обнаружил, что мы находимся посреди снежных пустошей.
— Странно… — нахмурился Синицын. — Когда я в последний раз ездил в Саратов, станция Аткарск… Эм… По крайней мере, существовала!
— Мы до неё не доехали, — произнёс один из пассажиров, что сидел с нами по соседству. — Может, поезд сломался?
— Только этого не хватало, мы же никуда не успеем! — воскликнул Синицын.
— Я пойду проверю, — произнёс я и выдвинулся к выходу из вагона.
— Я с тобой, — подскочил Илья.
— Нет, — остановил его я. — Сиди с Соней. Я скоро вернусь.
Быстрым шагом я вышел в тамбур, где пересёкся с одним из проводников.
— Оставайтесь на своих местах! — попросил он. — Мы с машинистом разбираемся с проблемой. Скоро она будет устранена!
Только по бегающим глазам проводника я догадался, что он и сам не уверен в своих словах.
— Просто скажите мне, в чём проблема? — настоял я. — Может быть, я чем-то смогу помочь?
— Только в том случае, если вы лекарь или сам Грифон, — вздохнул проводник.
— До Грифона мне далеко, — усмехнулся я, а затем отогнул воротник, показав работнику поезда вышитый на моей рубашке значок «Чаша Гигеи». — А вот лекарскую помощь оказать могу.
— Тогда скорее — за мной! — оправился от удивления проводник. — Там человек на путях.
— Переехали? — нахмурился я.
— Нет, чудом затормозили. Наш машинист — мужчина глазастый, он тело чуть ли не за километр разглядел.
Я пробежал к голове поезда. Машинист уже вышел из кабины и присел рядом с лежащем на рельсах мужчиной.
— Я лекаря привёл! — торжественно воскликнул проводник.
— Это хорошо, только боюсь, что он ему, может быть, и не понадобится, — заключил машинист и почесал густую бороду. — Похоже, обморожение. Замёрз бедолага.
— Погодите, это странно, — встрял в их разговор я. — На улице идёт снег — здесь везде по колено. Почему же тогда на пострадавшем снега нет?
— А ведь, правда! — вскинул брови машинист. — Если бы его снегом занесло, я бы его и в упор не увидел. Значит, умер он не от обморожения. Причём… Скорее всего, совсем недавно он тут оказался! Учитывая, как снег валит, его бы замело за пять минут.
Проводник опасливо огляделся по сторонам. Я же присел рядом с пострадавшим мужчиной и почувствовал, как моя магия в чаше начала плескаться. Мне уже стало ясно без проверки пульса и дыхания — он живой.
— Так, быстро берём его и тащим в поезд, — скомандовал я. — Я всё ещё могу ему помочь.
— Нет уж, труп я никуда не повезу! — воспротивился проводник. — Отодвинем его с путей — и поедем дальше!
А вот и яркий пример, когда стоит последовать клятве лекаря. Хоть я её ещё не дал, но бросать человека в беде не стану. Шанс ещё есть!
— У вас что, со слухом проблемы? — со сталью в голосе произнёс я. — Живой он!
— Отойди отсюда! — машинист оттолкнул проводника и помог мне поднять тело пострадавшего. Мы затащили его в тамбур, а затем внесли в пустующий вагон, чтобы не пугать остальных пассажиров. Я расположил пациента на тёплой скамье и приступил к осмотру.
— Дыхание есть, пульс слабый, — шептал себе под нос я. — Давление… Девяносто на шестьдесят. Да что же с ним случилось?
Но стоило мне отряхнуть снег с его брюк, и я обнаружил, что его правая штанина разорвана, а под ней красуется зияющая рана. Будто от укуса.
Всё равно ничего не сходится. Даже если его волки подрали, рана не настолько серьёзна, чтобы из-за неё потерять сознание. Тем более на железнодорожных путях!
Я принялся стягивать повреждённые ткани, а поезд тронулся. Проводник молча смотрел в окно, а затем встрепенулся и рухнул на сидение рядом с моим пациентом.
— Аккуратнее! — воскликнул я.
— Там… Там… — шептал проводник, указывая на окно.
Я выглянул, полагая, что увижу снаружи волка или какого-нибудь упыря. Однако там не было ничего, кроме густого леса.
— Что вас так удивило? — поинтересовался я.
— Я не понимаю, как это возможно… — произнёс проводник. — Я тридцать лет на этом маршруте работаю. Но этих мест не знаю. Это всё что угодно, но только не дорога на Саратов!
Глава 14
— Хотите сказать, мы случайно куда-то свернули? — спросил я проводника.
— Нет! — помотал головой он. — Тут прямая дорога. Никаких развилок, никаких поворотов. До Саратова, грубо говоря, можно доехать с закрытыми глазами.
— Вы не перенервничали случайно? — уточнил я.
Из-за сильного стресса и воспоминания могут перепутаться, и привидеться может всякое. Хотя, чем дальше продвигался поезд, тем больше на меня наваливалось давящее беспокойство.
Действительно, за окном уже промелькнул указатель, информирующий о том, что до Аткарска осталось два километра. А затем ещё раз. И ещё.
— Мы будто по кругу ездим, — нахмурился я.
— Да, но дорога-то прямая! Сами видите! — воскликнул проводник.
Раненый мужчина, ногу которого я только что восстанавливал, громко вскрикнул и закашлялся. Он попытался вскочить со скамьи, но я поспешно подхватил его за плечи и удержал в лежачем положении.
— Тише, вам нельзя сейчас двигаться, — твёрдо сказал я. — Вы в безопасности, я — лекарь.
— В безопасности? — просипел он.
А затем рассмеялся, словно безумец. Смех был глухой, болезненный. Не проявление радости, но мучительная истерика.
— Теперь мы все в опасности, — с трудом выдавил из себя он. — Я до сих пор чувствую влияние этой поганой аномалии. Вы что, на поезде в неё умудрились проехать?
— К-какая ещё аномалия? — испугался проводник. — Не пугайте нас так! Для начала представьтесь! Вы кто вообще такой? Откуда нам знать, может, вы — раненый бандит!
— Бандит⁈ — обиженно воскликнул больной. — Обидно, что вы меня не признали, коллега. Я путевой обходчик из Аткарска. Николаем меня звать.
— Николай, расскажите, что с вами произошло? — попросил я.
А в это время за окном ещё раз промелькнул тот же самый злополучный дорожный знак.
— Я пойду к машинисту… — помотал головой проводник. — Нужно что-то с этим делать. Что-то решать!
Проводник убежал к голове поезда, а я вновь взглянул на измождённого, почти сошедшего с ума путевого обходчика. Я задал ему вопрос и рассчитывал, что он вскоре даст мне чёткий ответ.
— Что со мной случилось, спрашиваете? — вздохнул он. — Меня отправили осматривать дорогу вплоть до Екатериновки. Но и я трети пути не прошёл. Ни с того ни с сего в лесу оказался! Шёл вдоль железной дороги, никуда не сворачивал, а потом… Так, лекарь, уважаемый, я не пил! Клянусь!
— Я вас ни в чём и не подозреваю, — помотал головой я. — Лучше продолжайте рассказ.
— Опять же, если это важно для моего дальнейшего осмотра… Я выпиваю иногда, но в этот день был трезв, как стёклышко. Хотя, признаться, после столь долгого путешествия я бы сейчас не отказался от самогоночки на еловых шишечках…
— Подождите, — перебил его я. — Николай, вы как-то странно выразились. «В тот день». Вы попали в эту аномалию не сегодня?
— Да я уже со счёту сбился, сколько здесь хожу! — воскликнул он. — Мне кажется, в этом лесу больше недели провёл. Да ещё твари эти… Всего меня измучили!
— Какие твари? — спросил я.
— Поначалу я думал, что это волки или кабаны какие-то. Во мраке леса разглядеть было трудно. Но когда они до меня добрались, я догадался, что это не лесные звери. Гниением от них пахнуло. Какой-то… Смертью, что ли!
Сказав это, Николай громко вскрикнул и вновь обхватил свою ногу.
— Помогите, лекарь, сил больше нет терпеть… — пропыхтел он.
Да я ведь только что залечил рану! Почему у него до сих пор сохраняется болевой синдром?
Я поднял штанину и оторопел от увиденного. Ранее моя лекарская магия всегда помогала больным, работала с первого раза. Но на ноге Николая вновь разверзлась широкая уродливая рана. Стала даже больше, чем до лечения.
И на этот раз я и сам почувствовал гнилостный запах. Только это не гангрена, не гнойное воспаление. Нет.
Это некротика.
Но ведь мы уже выбрались за пределы Хопёрского района! Если даже Сухоруков не солгал и оставил в лесах очаги некротики, откуда им взяться в Аткарском районе?
Если только… А что, если они мигрируют? Вместе с животными? Правда, это до сих пор не объясняет, почему поезд катает по кругу.