Сеченов и Подалирий встали на нашу сторону и приняли тот факт, что возвыситься должна именно Гигея. Махаон потерял своё право на пустующий трон из-за глупости своего избранника. Владимир Павлов поставил на кон всё и проиграл мне. Поэтому они с Махаоном тоже вышли из игры. Ещё нескольких лекарских богов прикончили некроманты.
Получается, что единственный, кто отделяет Гигею от становления главной богиней лекарей — это Телесфор и его избранник Андрей Углов.
Думаю, они оба понимают, что эта война почти подошла к концу. А потому будут использовать любые, даже самые грязные трюки.
И ситуация гораздо страшнее, чем можно подумать. Если бы, предположим, в финале остались только мы с Павловым, или же я с Сеченовым, такие ситуации меня бы не напрягали. Ведь Махаон и Подалирий стремятся помочь людям. Если бы ситуация обернулась против меня, чисто теоретически, я бы согласился отдать им победу.
Но Телесфор… Не понимаю, о чём он вообще думает. Я удивляюсь, как этот бог до сих пор не погряз в некротике. Он готов собственноручно создавать пациентов. Другими словами, организовывать ситуации, в которых люди с большей вероятностью пострадают или заболеют.
И всё это для того, чтобы поднять собственный уровень сил. Это как если бы мне не хватало пациентов, и я вышел на улицы резать людей, чтобы потом их вылечить! Или распространил инфекцию, чтобы мне было чем заняться.
Ни в коем случае нельзя передавать ему первенство.
А ведь именно за этим они с Угловым сюда и пришли.
— Андрей Всеволодович, вклады больше не принимаются. Я уже набрал достаточно рабочих. Новые мне не нужны, — ответил я.
Я заметил, как у Андрея дёрнулся глаз. Видимо, он не думал, что мне удастся так оперативно набрать новых сотрудников.
— Вы меня не расслышали? — нахмурился он. — Увольняйте всех, кого наняли. Возьмите моих людей! Вы так сможете сэкономить целое состояние. Я ведь уже объяснил, что сам буду оплачивать их труд. А взамен заплатите мне пять процентов от прибыли. Мне этого хватит.
— Да, дайте нам работу, господин Мечников! — выкрикнул кто-то из толпы. — Нам семьи нужно кормить!
Вслед за этим мужчиной подняли шум и все остальные.
Думаю, вся эта ситуация — часть той «пьесы», которую задумал Углов. Уверен, он специально подговорил нескольких мужчин, чтобы они в случае моего отказа подняли бунт.
— О чём речь? — крикнул я, чтобы все присутствующие могли услышать мой голос. — Дайте отгадаю, господин Углов пообещал, что я уже выделил вам рабочие места? В таком случае бросаться стоит на него, а не на меня. Это он вас обманул. Мы с ним ни о чём не договаривались. Я впервые слышу это предложение. Работы у меня для вас нет, господа. Обижайтесь, сколько влезет. Но пока что новых сотрудников я не принимаю, — я перевёл взгляд на Углова и добавил: — А вы, Андрей Всеволодович, покиньте территорию, которая вам не принадлежит. Иначе я вызову городовых и разгоню всю вашу компанию уже с помощью органов правопорядка. Только в таком случае вы обычным предупреждением не отделаетесь.
Я заметил, как губы Андрея что-то произнесли. Едва слышимо. То ли он выругался, то ли осыпал меня проклятьями, но всё же не стал больше продолжать спор.
— В таком случае, господа, — обратился он к толпе, — идёмте за мной. Если Мечников не хочет давать вам работу, я сдержу своё обещание и устрою вас в другое предприятие.
Куда же? На свой завод? Оружие производить? Печальная картина. Рано или поздно я найду способ вывести его на чистую воду. И тогда все его сотрудники тоже, вероятно, получат реальный срок. Кого-то отправят в Хопёрский район — в Сады. А кого-то и в тюрьму, откуда, в отличие от Садов, выйти на выходные к семье уже не получится.
И всю эту толпу Углов тянет вслед за собой. На дно.
Как только цех моего завода опустел, я вновь мысленно обратился к Гигее:
— Ну что? Поняла, чего хотел добиться этот засранец?
— Понятия не имею. Подослать шпионов? — предположила она.
— В том числе. Но главный его замысел гораздо хуже. Помнишь, как он следует третьему завету клятвы лекаря? — спросил я.
— Вкладывает деньги, которые получает от продажи оружия, в лекарские фонды и госпитали, — произнесла она. — Таким образом, он продвигает лекарское дело и…
Гигея резко замолчала. Похоже, до неё дошло.
— Да-да, — усмехнулся я. — У нас завод, который производит препараты и оборудование для лекарей. Дав нам сотрудников, он сделает свой вклад. Понимаешь, к чему бы это привело?
— Да что б этого урода Тёмный мир сожрал! — выругалась Гигея и тут же материализовалась рядом со мной.
Я оглянулся, чтобы убедиться, нет ли поблизости графа Давыдова. Но, к счастью, Антон Сергеевич удалился в другой цех. Он не мог видеть богиню, даже если бы стоял рядом со мной, но моё взаимодействие с ней всё равно выглядело бы подозрительно со стороны. Будто я веду беседу с воображаемым другом.
— Не знаю, как тебе, а мне он уже надоел, Алексей. Тебе нужно его прикончить! — заявила богиня, пылая от ярости. — Делай что хочешь. Хоть на дуэль его вызови!
— Так, успокойся, — твёрдо сказал я. — Во-первых, перестань командовать. Мы с тобой работаем на равных. Не забывай, что твоя сила зависит от меня. Во-вторых, послушай себя со стороны. Ты буквально можешь это сделать через мои органы чувств. Какое убийство? Какая дуэль? Мы с тобой лекари или некроманты? Я не стану этого делать без острой необходимости.
Вообще, будет здорово наказать этого юриста на его же поле боя. Загнать его в ловушку законов. Тогда это его сломит. Это, пожалуй, будет наказанием похуже смерти.
— Ух… — вздохнула Гигея. — Ты прав. Но всё равно, его поступок… Я ведь правильно поняла, что план Углова заключался в том, чтобы забрать нашу магию?
— Именно. Если бы он вложился в мой завод, то Телесфор начал бы получать силу от всех действий, которые я здесь совершаю. Каждое лекарство, каждый аппарат — всё это полетело бы в их копилку, а не в нашу. Если бы я купился на это предложение, мы бы отдали Телесфору с Угловым победу.
— Я не хотела тебе говорить, Алексей, но вообще-то имеет смысл поторопиться, — сказала Гигея.
— Ты это о чём? — уточнил я.
— Мне нужно взойти на пустующий трон до конца этого лета. Самый крайний срок — середина сентября, — заявила богиня. — У меня есть странное ощущение. Можешь считать, что это обычное божественное чутьё или интуиция… Но факт остаётся фактом — в Тёмном мире что-то происходит. А секта, которая действует в Саратове, этому только способствует. Если не поторопимся, они сделают ещё несколько ходов. И в какой-то момент у нас будет слишком мало сил, чтобы противостоять такому количеству некротики.
— Значит, Углов фактически мешает нам защитить людей от тёмной магии, — подытожил я. — Понял тебя, Гигея. Я буду следить за его действиями. Думаю, в ближайшие пару месяцев мы его точно поймаем. Он от нас не скроется.
Как только богиня исчезла, я подошёл к окну и выглянул на улицу. Вся толпа, которую приводил сюда Андрей Всеволодович, направилась на территорию соседнего завода.
Что ж, выходит, я был прав. Он и вправду решил поручить им разработку оружия. Получается, что он шёл сюда, понимая, что в любом случае останется в плюсе.
Передаст сотрудников мне — и его бог получит поток магии от моего завода.
Не передаст — сможет заставить их трудиться на своём предприятии.
Я вернулся в кабинет, закончил оформление бумаг о сотрудничестве с графом Давыдовым, а после этого сразу же рванул в бордель.
Пока есть свободное время, нужно продолжить работу над загадкой Павла Петровича. Дядя сейчас лежит в госпитале. Моя помощь ему больше не требуется. Остаётся только заскочить к Кате сегодня вечером, проведать их с Серёжей и как-то оправдать отсутствие дяди.
Хотя, учитывая, как я провёл операцию, он выписаться сможет уже через пару дней. Лучше умолчать о его операции. Нет смысла лишний раз беспокоить женщину, которая и так натерпелась бед из-за Олега и врагов нашей семьи.
— А я уж начал думать, что вы не вернётесь, — произнёс Павел Романов, когда я вошёл в комнату, сокрытую внутри публичного дома.
— Я создавал новый аппарат, чтобы исследовать вашу кровь, Павел Петрович, — объяснил я. — Осталось только придумать, как её из вас извлечь.
— Для этого придётся нарушить целостность колбы? — сразу же догадался он.
— Разбивать я её не буду. Но поищу другие отверстия, через которые смогу добраться до вашего искусственного сердца, — объяснил я.
Зараза, я хотел объяснить всё это намного мягче, но не могу ему врать из-за магии Романовых!
— Алексей Александрович, скажу вам прямо, — громко булькнув, вздохнул он. — Я прожил очень длинную жизнь. Причём не самую приятную. Если вдруг вы случайно ошибётесь и прервёте моё существование, знайте — я не буду держать на вас обиду. Но за реакцию своего потомка — Николая — отвечать не могу.
Я мысленно рассмеялся.
Такое себе утешение! Хотя у меня и в мыслях не было рисковать его жизнью. Я буду действовать предельно аккуратно.
На этот раз я прихватил с собой не только камеру Горяева, но ещё и фонендоскоп. Он тоже сыграет свою роль.
— Прошу прощения, Павел Петрович, — переворачивая капсулу, произнёс я. — Но вам придётся немного побыть в горизонтальном положении.
Таким образом я открыл себе доступ ко всей нижней поверхности капсулы, содержащей в себе огромное количество механизмов. Затем надел фонендоскоп, приложил его головку к холодному металлу и начал прислушиваться.
В правых отделах основания колбы была тишина. А вот слева слышался монотонный стук. Но не такой, какой издаёт сердце. Механический!
И я даже обнаружил плотную мембрану, куда можно ввести шприц.
Настал момент истины!
Я ввёл иглу, потянул на себя поршень, и в шприц полилась жидкость. На этот раз клятва лекаря не активировалась. Значит, в этой системе сосудов некротики нет.
Но…
Кровь у господина Романова почему-то бесцветная. Мутная за счёт плавающих в ней веществ, но каким-либо цветом её описать не получится. Теперь понятно, чего он такой бледный! Но непонятно, с какой стати вместо крови в нём циркулирует чёрт знает что.