— И что это может означать? — напрягся Сеченов.
— Вариантов несколько. Расскажи для начала, есть ли у тебя какие-нибудь жалобы на своё здоровье? — спросил я. — Ах да, и ещё на всякий случай всё-таки уточню. Ты ведь ел сегодня?
— Конечно, несколько раз! — кивнул он. — А касаемо жалоб… Слушай, как бы есть несколько проблем, но я с ними уже очень давно живу. Привык уже как-то. Мой отец страдал от тех же симптомов, поэтому я сделал вывод, что это особенность нашего рода.
Ага, так проблема ещё и наследственная, судя по всему. Только Сеченов ошибается. Я не думал, что с таким уровнем глюкозы можно жить. А если учесть, что его отца уже нет в живых, велика вероятность, что именно из-за наследственного заболевания он и отправился к богам.
— Перечисляй симптомы, — попросил я. — Сейчас будем разбираться. Желательно перечислить и то, что беспокоит тебя, и то, что тревожило твоего отца.
— Ладно, — трясущейся рукой поправил очки Сеченов. — В общем, иногда появляется сильно выраженное чувство голода. Поэтому я и ем по пять раз в день, чтобы постоянно набивать желудок. Но, как видишь, при этом совсем не толстею.
— Так, — кивнул я. — А что ты чувствуешь, когда испытываешь голод? Не появляются ли при этом другие эмоции?
— А вот это ты очень точно подметил, — закивал Сеченов. — Я обычно кажусь спокойным человеком, правда?
— Более уравновешенных людей я практически не встречал, — согласился я.
— Только на самом деле это не так. Стыдно в этом признаться, но порой я испытываю практически неконтролируемые приступы злости. В такие моменты я стараюсь держаться подальше от людей. Почти не выхожу из дома. У моего отца была точно такая же картина. Он несколько раз вызывал других дворян на дуэли. И, к сожалению, для него всё именно на дуэли и закончилось. Его ранили прямо в сердце. Никто из лекарей помочь уже не смог.
— Сочувствую, — ответил я. — Однако догадываюсь, с чем это связано. Виной всему сахар.
— Сахар? Хочешь сказать, что человек с низким уровнем сахара становится агрессивным? — не поверил мне Сеченов.
— Именно, Иван! — воскликнул я. — Включаются природные механизмы. Инстинкты зверя. Если уровень сахара падает, у человека начинают вырабатываться кортизол, адреналин и норадреналин — гормоны стресса. Отсюда и агрессия, о которой ты говоришь. Организм как бы принуждает срочно вступить в схватку за свою жизнь.
Сталкивался я как-то с такой картиной в своей врачебной практике. Когда работал обычным терапевтом в своём мире, мой пациент не дождался очереди, поколотил первого попавшегося под руку человека, а затем набросился на фикус и съел несколько листьев.
После случившегося он даже толком не мог вспомнить, что с ним произошло. Ему тогда вызвали психоневрологическую бригаду. Оказалось, что с рассудком у него всё в порядке. Всё дело было в упавшем сахаре.
Только, как ни странно, этот человек был диабетиком. Такое тоже бывает. Люди с повышенным уровнем сахара всё время следят за диетой, принимают таблетки или вкалывают инсулин. Всё зависит от типа сахарного диабета. И довольно часто случается одно из самых опасных осложнений терапии диабета — гипогликемия. Низкий сахар.
Может показаться, что это нелогично, но на деле всё очень просто. Диабетик с повышенным сахаром ошибается с дозировкой препарата или пропускает нужный приём пищи. В итоге сахар опускается ниже нормы, и состояние больного становится даже хуже, чем при повышенном сахаре.
Именно поэтому некоторые врачи советуют диабетикам держать сахар чуть-чуть повышенным. Агрессия при гипогликемии — это мелочи. Куда опаснее гипогликемическая кома. Организм человека перестаёт получать необходимую ему глюкозу, страдает мозг, нервные клетки отмирают, а затем наступает смерть.
Поэтому меня так насторожил результат биохимического анализа крови Сеченова. Нужно срочно разобраться, в чём проблема, и купировать её.
— Что-то мне не нравится твой взгляд, — произнёс Сеченов и снял свои очки, чтобы протереть запотевшие стёкла. — Смотришь на меня, как на смертельно больного.
— Не беспокойся, всё не так страшно, — уверил его я. — У меня уже есть план твоего лечения. Но перед тем, как я его озвучу, расскажи, какие ещё симптомы проявляются. Вряд ли агрессия — это единственная проблема.
— Конечно же, нет! — воскликнул он. — Дрожь в теле, потливость, быстрое сердцебиение. Ах да, иногда чувствую покалывания в некоторых участках тела. Но я не уверен, что всё это имеет отношение к делу.
— Имеет, — перебил его я. — Всё это — признаки гипогликемии. Не могу только понять, как тебе удалось прожить с ней так долго.
Хотя… Скорее всего, магия Сеченова автоматически выравнивала уровень сахара, не допуская возникновения комы и, соответственно, смертельного исхода. Его отец тоже был лекарем, хоть и не таким сильным, как Иван.
Если бы эта болезнь настигла обычного простолюдина или дворянина с другим типом магии, они бы погибли гораздо быстрее.
— Значит так, Иван, временно откладываем все наши дела. Биохимический анализатор запатентуем чуть позже. Завтра же поведём тебя на обследование. А сейчас возьми сахар из коробки. Насыпь ложку под язык и ложись спать, — велел я.
— А что ты планируешь делать со мной завтра? — забеспокоился он. — Я ведь приехал тебе помогать, а не лечиться! Мне как-то неудобно тратить время на эту ерунду.
— Нет, теперь уже не отвертишься. Рано или поздно тебя эта болезнь убьёт. Либо прямым способом, либо через вспышку агрессии и проигранную дуэль, — произнёс я. — Всё, ложимся спать. Подъём в шесть утра.
На следующий день я потащил Сеченова в другой конец города. Владимир Павлов уже покинул Саратов, но я знал, что он открыл небольшой филиал, в котором можно было воспользоваться его изобретениями. Разумеется, за бешеные деньги.
Но выбора у меня не было. Аппарат УЗИ принадлежит Павлову, так что придётся пользоваться его услугами. Мало одного биохимического анализа, чтобы понять, что происходит с организмом Ивана Сеченова. Мне нужно проверить главный орган, отвечающий за регуляцию уровня сахара в крови.
Как выяснилось, Павлов оставил одного из своих помощников, который был обучен использованию УЗИ-аппарата. Только никакой пользы от него, по сути, нет, поскольку УЗИ он сделать может, а интерпретировать результат — нет. Всё приходится отправлять по почте Павлову.
Я доплатил его сотруднику, чтобы обойтись без этих сложностей. Сам сделаю Сеченову УЗИ брюшной полости и сам же его расшифрую.
Иван снял с себя верхнюю одежду, отложил рубаху и обнажённый по пояс лёг на кушетку. Мне пришлось немного повозиться, чтобы понять, как работает аппарат Павлова. Намудрил Владимир нехило! Всё можно было сделать гораздо проще. Но собирать свой собственный аппарат у меня сейчас времени нет.
Я сразу же направил головку ультразвукового детектора на левое подреберье, чтобы осмотреть поджелудочную железу. Пластина со звуковыми кристаллами выдала мне замысловатый снимок, на котором…
Ага! На котором явно отражена главная проблема Сеченова.
Теперь понятно, какое заболевание передаётся в его семье. Это какое же «везение» нужно иметь, чтобы унаследовать от своего отца такую опухоль?
К счастью, опухоль не злокачественная. Образование совсем небольшое, находится прямо на головке поджелудочной железы. Там, где вырабатывается инсулин. Гормон, который помогает глюкозе пробираться из крови в клетки, чтобы те, в свою очередь, могли питаться главным источником энергии любого живого существа.
Проблема по отношению к сахарному диабету полностью отзеркалена. У диабетиков обычно вырабатывается очень мало инсулина, либо клетки этот инсулин не могут опознать. Именно этим, если объяснять простыми словами, и отличаются диабеты первого и второго типов.
Инсулин не выполняет свою функцию, сахар не попадает в клетки и накапливается в сосудистом русле.
Но у Сеченова всё наоборот. Доброкачественная опухоль, именуемая инсулиномой, вырабатывает огромное количество инсулина. В итоге сахар в крови практически не задерживается и сразу же подвергается утилизации. Это нарушает весь баланс человеческого организма, что в итоге и приводит к симптомам гипогликемии.
Предрасположенность к любым новообразованиям чаще всего передаётся генетическим путём. Но это вовсе не означает, что каждый член семьи будет страдать от этого недуга. Просто Ивану крупно не повезло.
— Ну? Что скажешь? Всё плохо? Пора гроб заказывать? — нервно усмехнулся Сеченов.
— Не говори глупостей, — помотал головой я и убрал детектор аппарата в сторону. — Одевайся. Я тебя излечу прямо здесь. Потом пойдёшь домой — отдыхать.
— Только не говори, что меня придётся резать, — задрожал Сеченов.
По-хорошему именно так и нужно лечить инсулиному. Но раз опухоль доброкачественная, мне не составит труда настроить работу её клеток лекарской магией. Никаких метастазов, токсинов и прочих гадостей в его кровоток не попадёт.
Много времени процесс лечения не занял. Я управился минут за пятнадцать. Однако Иван почувствовал резкую слабость после проведённой манипуляции.
— Ничего-ничего, крепись, друг, — взвалив его руку себе на спину, сказал я. — Дотащу до дома, отоспишься — и будешь как новенький.
— А что сейчас-то со мной происходит, чёрт возьми? — промямлил он.
— Помнишь, что такое симпатоадреналовая система? — ответил вопросом на вопрос я.
— Безумный союз стрессовых гормонов надпочечников с симпатической нервной системой, которая тоже не больно-то любит дарить человеку спокойствие, — словно пьяный, пробормотал Иван.
— Лучшей формулировки я бы не придумал, — рассмеялся я. — В общем, последние пару десятков лет ты уживался с постоянной активностью этой системы. Низкий сахар провоцировал стресс, злобу, агрессию, а тебе постоянно приходилось их сдерживать. А теперь расклад сил резко изменился. Включилась парасимпатическая нервная система. Через час тебя отрубит. Проспишь, скорее всего, часов двенадцать, если не сутки. Так и должно быть, не беспокойся.