К примеру, сдать его властям. Сообщить городовым, что здесь находится завод. Но чего я добьюсь в таком случае? Сдам завод, но спугну Углова. Уверен, он не оставил здесь никаких следов своего присутствия. Он наверняка найдёт способ отвертеться от любых обвинений.
Ведь у меня нет доказательств. Единственное, что у меня есть против него — это знание о том, что он избранник Телесфора. Но даже я никому не смогу это доказать. О существовании пантеона лекарских богов никто толком ничего и не знает. Они изредка упоминаются в учебниках как вымершие боги. Но гораздо чаще о них говорят как о вымышленных персонажах.
Придётся потерпеть. Подождать удобный момент. Найти способ сцапать Углова и предоставить все доказательства, благодаря которым он уже никогда не сможет сбежать от закона.
Я перелез обратно на территорию своего будущего завода и вернулся в здание.
— О! Вот вы где! — обрадовался владелец старого предприятия, который отходил за образцами документов. — А я вас везде ищу, Алексей Александрович. Ну-с, что скажете? Всё посмотрели? Вас всё устраивает?
— Да, решение я уже принял. Беру, можем оформлять всё прямо сейчас, — произнёс я.
Следующие несколько часов мы готовили документы к сделке. В девятнадцатом веке участие банка и других организаций не требуется для заключения договора. Все сделки заключаются в устной или письменной форме. Но первый вариант больше подходит крестьянам. Всё-таки продать завод или дом «на словах» — глупейшее решение.
Благодаря совместной работе с Синицыным я уже хорошо научился следить за правильностью составления документов. А потому несколько раз подправлял текст продавца и заставлял его переписывать некоторые строки.
Нельзя допустить, чтобы потом он через того же Углова умудрился отсудить у меня завод и вернуть себе. А я не могу знать наверняка, достоин ли этот конкретный продавец моего доверия или нет.
Учитывая, что он покрывает оружейный завод, с ним стоит быть предельно осторожным.
Но тот факт, что я приобретаю здание рядом с Угловым, меня радует. У меня и моих сотрудников будет возможность постоянно следить за тем, что происходит у нашего «соседа».
Закончив с оформлением документов, я направился в орден лекарей, поскольку один из вопросов уже прошедшего соревнования до сих пор оставался нерешённым.
Оказавшись в кабинете главного лекаря, я был приятно удивлён. Всеволод Валерьевич Углов вернулся на своё рабочее место. С Красновым у меня тоже не было проблем, но старшему Углову я доверяю гораздо больше.
— Рад видеть вас в добром здравии, Всеволод Валерьевич, — поприветствовал его я. — Как ваше самочувствие?
— Благодаря вашим стараниям и работе господина Разумовского — гораздо лучше, — улыбнулся мужчина. — Спасибо вам ещё раз, Алексей Александрович. Я — ваш должник. Но, я так понимаю, вы зашли ко мне не только для того, чтобы поинтересоваться моим здоровьем?
— Нет, я бы хотел обсудить концепцию скорой лекарской помощи. Я договорился с господином Красновым, что в ближайшие дни прибуду в орден и подробно объясню, как должна работать эта реформа. Если, конечно, вы захотите её вместе со мной организовать, — произнёс я.
— Я уже ознакомился с вашим текстом. Недурно вы тут настрочили, — рассмеялся он. — У меня глаза устали читать вашу статью. Касаемо принятия решения о создании такой организации… Что ж, мне нет причин не доверять вам. Полгода назад вы настояли, чтобы лекари Хопёрска получили добро на организацию домашних вызовов. Скажу честно, мы все долго сомневались, но всё же дали вам шанс. И что в итоге? Этой системой теперь пользуются во многих городах Саратовской губернии и даже за её пределами.
— Другими словами, вы согласны, что моя концепция — удачная? — спросил я.
— Да, но для начала расскажите своими словами, как вы вообще всё это видите, — попросил он. — Я понял далеко не все моменты.
— Смотрите, Всеволод Валерьевич, в первую очередь нужно подключить к системе «скорой» всех проживающих в Саратове дворян. Мы предложим им приобрести кристаллы вызова, которые будут настроены на губернский госпиталь. По тому же принципу, как это работает у городовых. Это будет первой стадией. У дворян достаточно денег, чтобы приобрести себе такой кристалл. На них мы и протестируем работу скорой.
— Если я правильно понимаю, заболевший человек сможет позвать на помощь через кристалл. Но кто за ним приедет? — нахмурился Углов.
— Для этого придётся нанять кучеров и приобрести несколько карет. Для начала хотя бы две. Этого должно хватить на первое время, — произнёс я. — Все затраты на оплату работы кучеров будут с лихвой компенсироваться полученным доходом. Ведь дворяне будут платить за вызов скорой.
— А что, если пациент будет в особо тяжёлом состоянии? — поинтересовался Углов. — Что, если его не смогут погрузить в карету, поскольку будет высок риск его смерти?
— На такие вызовы нужно отправлять не только карету, но и лекаря, — сказал я. — Либо обучить специальный персонал — врачей. С этой концепцией вы тоже должны быть знакомы. В Хопёрске уже работает один из моих учеников. Игорь Станиславович Лебедев. Он не имеет лекарских навыков, но помогает людям с помощью своих знаний, инструментов и лекарственных препаратов. Пока что никто не жалуется, с работой он справляется не хуже специализированного мага.
— Ну, что я могу сказать? Добро, Алексей Александрович. Я не против такого эксперимента, — после недолгого молчания произнёс Всеволод Углов. — Попробуйте организовать такую работу. А я прослежу, чтобы орден оказал вам всю необходимую помощь.
— Благодарю, господин Углов, — ответил я. — Вот увидите, когда скорая начнёт работать, смертность в Саратове сильно снизится.
— Ах да, насчёт смертности… — задумался он. — Одними дворянами мы статистику не изменим. Как вы планируете на будущих этапах помогать простым горожанам?
— Поскольку не каждый гражданин сможет себе позволить такой кристалл, мы можем установить на каждой улице небольшие посты с возможностью вызова скорой. Да, в проект придётся вложиться, но и эти затраты обязательно окупятся, когда пустующее отделение для простолюдинов начнёт заполняться.
Мы с Угловым ещё долго обсуждали концепцию скорой. Я описал, для чего пригодится дефибриллятор и какие препараты войдут в аптечку выездного лекаря или врача.
В итоге глава ордена пообещал выделить небольшую сумму, чтобы я уже мог начать организацию работы. Но эту идею должны также поддержать и другие члены совета, поэтому мне придётся какое-то время подождать.
Своих денег у меня сейчас много, но я хочу отложить их на развитие завода и постройку особняка. В конце концов, должен ведь и орден лекарей немного потрудиться на благо жителей Саратовской губернии?
На этом мои дела не закончились, и я пошагал в сторону полицейского участка. Проклятье, как к себе домой уже туда хожу!
Хорошо ещё, что наступило лето и не приходится заниматься студентами, иначе бы точно разорвался.
Но я должен был переговорить с Романом Кастрицыным. Произошедшее на балу — это нонсенс. Возможно, ему удалось хоть что-то вспомнить за это время. Около участка я заметил знакомую карету. Готов поклясться, что именно в ней я вёл беседу с императором. Однако на этот раз меня никто не позвал.
Что ж, но мне и не стоит искать Николая Павловича самостоятельно. Он уже сказал, что сам найдёт меня, когда захочет. И встреча эта произойдёт очень скоро, ведь у меня с императором целых два дела.
Во-первых, голова его предка, которую мне ещё нужно изучить. Во-вторых, дело Кастрицына. Я пообещал Роману Васильевичу, что разберусь с этой ситуацией. Не хочу, чтобы моего коллегу и хорошего товарища казнили из-за чьих-то интриг.
— Господин Мечников, — приветственно кивнул мне главный городовой Тимофеев. — А я знал, что вы придёте. Только рассчитывал увидеть вас гораздо раньше.
— Задержался из-за работы, — ответил я. — А с чего вы взяли, что я должен прийти?
— Государь сказал, что вы точно сюда явитесь, чтобы побеседовать с Кастрицыным. И разрешил мне пустить вас к нему, — произнёс он. — И на этом указания императора не закончились. Но остальное я скажу вам уже после того, как вы допросите пленника.
— Допрошу — не совсем верная формулировка, — поправил его я. — Погодите… Вы ведь его не пытали?
— Нет, государь запретил, — вздохнул Тимофеев. — Да и удовольствия мало — пытать человека, с которым вместе работал столько лет. Он ведь у нас патологоанатомом трудился почти два десятилетия. Я с ним давно знаком.
Похоже, ситуация с Кастрицыным разозлила не только меня. Главный городовой тоже не верил, что Роман Васильевич виновен. И к счастью, император разделял наше мнение.
Тимофеев проводил меня в подвал к самой удалённой камере, около которой дежурили гвардейцы императора.
Меня впустили внутрь, а затем сразу же заперли за мной дверь. Судя по звуку — на металлический засов. Если допустить, что Кастрицын всё же опасен для окружающих, я даже выбраться отсюда вовремя не смогу.
Однако мой коллега был связан. Сидел на металлическом стуле, обмотанный тканью и цепями. Больше походил на буйного психа, чем на заключённого. Чисто внешне, не по поведению.
Он устало поднял взгляд, и когда Кастрицын узнал меня, я заметил, как в его глазах промелькнула едва заметная радость.
— Алексей Александрович? Вот уж не думал, что вас пустят сюда — ко мне, — произнёс он.
— Вас не пытали? — на всякий случай уточнил я.
— Нет, что вы! Государь после беседы со мной смилостивился и тут же дал указ — никому ко мне не прикасаться, — произнёс он. — Городовые всё надеются, что я смогу что-нибудь вспомнить. Но клянусь, большая часть вечера напрочь вылетела из моей головы. А вы-то зачем пожаловали? Попрощаться?
— Попрощаться? — переспросил я.
— А чего вы так удивляетесь? Моя песенка спета, — грустно усмехнулся он. — Мне кажется, настоящих организаторов никогда не найдут. Но ведь за покушение кого-то нужно казнить, верно? И этой жертвой буду я.