Об этом я уже сам догадался. Уж больно много совпадений между нами. Обратный виток, желание продвигать лекарское дело через фармакологию и другие изобретения. И от просьбы алкоголика он отказаться не смог, потому что клятва лекаря требует помогать каждому нуждающемуся. Особенно, если он просит о помощи вслух.
— Только вериться мне с трудом, Гигея, — ответил богине я. — Ты как-то сказала мне, что таких, как я — всего три человека. Сомневаюсь, что ты не знала о Сеченове. Вряд ли ты трёх человек не смогла запомнить.
— Ошибаешься, Алексей, — произнесла она. — Я знала только число таких людей. Но каждым из вас руководит определённый бог лекарей. Братья и сёстры не стали делиться со мной, кто за кого отвечает.
— Ты меня удивляешь, — мысленно усмехнулся я. — Во-первых, мной никто из богов не руководит. Я даже клятве лекаря следую лишь потому, что сам разделяю эти идеалы. А если судить по тому, что ты сказала, вы, боги, соревнуетесь между собой, не так ли?
Гигея промолчала.
— И ты рискуешь проиграть, если Сеченов меня обгонит, — догадался я.
— Это действительно так, — согласилась богиня. — И ставки гораздо выше, чем ты думаешь, Мечников.
— Не беспокойся, — ответил я. — Сеченов лоб себе разобьёт, но меня не обгонит. Сама знаешь, какими козырями я завладел, чтобы его одолеть.
— Алексей Александрович, голову этому мужичку я уже вылечил! — позвал меня Сеченов. — Пойдёмте осматривать великана. Мне уже не терпится увидеть это существо!
Я прервал разговор с Гигеей и пошёл вместе с Сеченовым в одну-единственную комнату, которая была скрыта от наших глаз плотной занавеской.
И… Оказавшись внутри, мы увидели лежащего на постели человека. Вот только лежащим его назвать было трудно, поскольку на кровати он не умещался, и ноги его свисали на пол.
Рост мужчины составлял значительно больше двух метров. Скорее всего, два с половиной. Но куда больше пугало его лицо.
Огромные губы и нос, оттопыренные уши. Брови выступают вперёд, как у первобытного человека. А челюсть… Такая массивная, что, казалось, она может перекусить пополам руку здорового мужчины.
Монстр. Великан.
Так его называли местные. Но по увиденным симптомам я понял, что таковым он не является. Передо мной человек с вполне реальным заболеванием. Оно даже не является магическим.
Гигантизм. Акромегалия — болезнь эндокринной системы, которая сопровождается избыточной выработкой соматостатина — гормона роста. Его вырабатывает гипофиз — часть мозга, которая играет важнейшую роль в работе эндокринных органов. И, судя по внешности, пациент страдает от этого недуга с самого детства. Скорее всего, он родился с таким нарушением.
— Вы видите это? — прошептал Сеченов. — Алексей Александрович, это — не обычный гигант!
— Знаю, — кивнул я. — Это обычный человек.
Остаётся только понять, почему он начал терять сознание. Вряд ли причиной тому является его гигантизм. Хотя… Наверняка сказать нельзя. Эндокринная система порой выдаёт очень специфические заболевания.
— Вадим! — позвал больного я. — Вадим, проснись!
— М? — протянул великан. Его низкий голос звучал действительно жутко. Однако я, в отличие от жителей Северки, прекрасно понимал, что это — один из симптомов его основного заболевания. — Я не сплю… Просто сильно устал.
Я представился пациенту, а также назвал ему имя своего напарника.
— Лекари? — удивился он. — А я уж думал, что за мной солдат выслали. Каждый в этом селе жаждет, чтобы я поскорее помер. Будто я виноват в том, что родился таким чудовищем.
Пока я опрашивал Вадима, Сеченов подскочил к больному и начал осматривать его… моими инструментами. Фонендоскоп, тонометр — всё то, что некогда создал я. Либо он сам создал такие же аппараты, либо купил уже готовые.
— Тоны сердца приглушены, — сказал Сеченов. — Очевидно, что больной страдает из-за ослабленной работы сердца.
То есть — из-за сердечной недостаточности. Думаю, что Сеченов прав. У больных акромегалией часто возникают проблемы с сердцем.
Вот только интуиция подсказывала мне обратное. Из-за нарушения гемодинамики пациент запросто может испытывать слабость и терять сознание. Вот только я сомневаюсь, что проблема именно в этом.
Я заметил, как сильно отекли ноги Вадима. И живот у него был чересчур большой, хотя конечности казались даже слишком худыми.
Асцит… В животе собралось слишком много жидкости. Вот я и оказался в такой же ситуации, как мой брат Ярослав. Асцит мог случиться из-за сердечной недостаточности.
Но его также могли вызвать расстройства функции печени. А точнее — цирроз.
И сердечная недостаточность и цирроз печени часто возникают у больных акромегалией. Вот только кто из нас двоих прав — я или Сеченов? Сложно сказать. Лучше ещё раз осмотреть больного.
— Здесь даже думать нечего, Алексей Александрович, — сказал Сеченов. — Давайте я восстановлю работу его сердца. Он быстро придёт в себя.
— Стойте! — перебил коллегу я. — Не спешите. Если на сердечно-сосудистую систему оказывается повышенная нагрузка, его сердце может не выдержать изменений. Нужно лечить всё и сразу. А для этого нам с вами лучше осмотреть больного ещё раз. Посмотрите внимательнее, его ноги, живот — везде откладывается вода. Нам стоит…
— Не стоит, — перебил Сеченов. — Вы попусту тратите время, господин Мечников. Что, по-вашему, может вызывать такие отложения жидкости, если не сердце?
Спорить с ним бесполезно. Он не понимает, что дело может быть в циррозе. Правда, доказательств у меня пока что нет. Для подтверждения цирроза обычно берут образец печени и изучают её структуру. А косвенными признаками этого заболевания служит увеличение вен пищевода, асцит и…
Стоп.
Вот же оно! Вон — подтверждение моего диагноза! Лежит рядом с пациентом прямо на кровати.
Однако воспользоваться своей лекарской магией я не успел. Сеченов решил сделать это быстрее меня. И направил магию прямо на сердце.
Но это — большая ошибка. Я ведь его только что предупредил!
Похоже, придётся мне остановить его силой. Иначе пациент с акромегалией умрёт уже этим вечером.
Глава 11
— Не делайте этого! — воскликнул я и схватил Сеченова за руку.
Лекарская магия, которая должна была перетечь в пациента, резко остановилась. Но затормозил её поток не Сеченов. Похоже, это сделал я. Моя магия заблокировала его каналы и, кажется, перетянула часть маны в мою чашу.
— Ч-что… Что вы сделали⁈ — Сеченов так широко распахнул глаза, что с его носа тут же упали очки. — Вы куда мою магию дели?
— Я вам только что сказал — пока что вмешиваться в работу сердца слишком рано, — напомнил я. — Проблема пациента в печени. Уверяю вас, гигантизм спровоцировал развитие цирроза. Из-за этого же начала развиваться энцефалопатия, его головной мозг отравлен химическими веществами, которые печень не успела обезвредить.
— Не совсем понимаю, — нахмурился Сеченов. — Какими веществами? Вроде как нам ничего не говорили о том, что принимает этот пациент. Думаете, дело в алкоголе?
— Да нет же! — замотал головой я. — Я не хочу сказать, что он принимает какие-то вещества извне. Дело в обычной пище. А точнее — в белках. При их распаде образуются токсические соединения, которые печень обычно обрабатывает и выводит из организма. Но у нашего с вами пациента этого не происходит, потому что печень теряет свою функцию. Из-за этого повышается давление в сосудах, которые окружают печень. Отсюда и жидкость в брюшной полости — асцит.
Сеченов задумчиво посмотрел на спящего пациента, видимо, пытаясь решить, стоит мне верить или нет.
— Хорошо, — наконец, кивнул он. — Вас ведь приставили ко мне в роли старшего сотрудника, верно? Давайте я посмотрю, как вы разберётесь с проблемой.
Похоже, Ивана Михайловича моя настойчивость обидела. Ну, это уже его проблемы. Главное, чтобы он не мешался под ногами и спокойно наблюдал за тем, как я восстанавливаю нашего гиганта.
В конце концов, если он ошибётся, в итоге за вред, который он причинит больному, буду отвечать я. Если так рассуждать, уж лучше я возьму ответственность только за свои действия.
Кому потом докажешь, что я пытался остановить Сеченова, но тот не слушал?
Иван Михайлович отступил назад, а я начал работать над восстановлением пациента. Излечить его от акромегалии невозможно. Это заболевание гипофиза — одного из главных эндокринных центров головного мозга. Он с ним родился и с ним же он и умрёт.
Но наша задача — сделать так, чтобы он не умер уже в ближайшее время. А с циррозом такое может произойти запросто.
В первую очередь я направил большую часть магии на головной мозг, чтобы очистить его от продуктов распада, которые успели прилететь туда из кишечника. Затем принялся за жидкость, которая скопилась в животе. Приходилось выкачивать её аккуратно. Я оставил отсроченный механизм очистки, чтобы почки выводили скопившуюся «воду» постепенно.
Выйдет неловко, если наш пациент во сне обмочится литром быстро отфильтрованной мочи. Тем более, это слишком большая нагрузка на почки и на сердечно-сосудистую систему.
Осталось самое сложное — исправить работу печени. Я недавно уже работал с циррозом, когда помогал излечиться от алкоголизма младшему жрецу Михаилу. Поэтому опыт взаимодействия с гепатоцитами — клетками печени — у меня уже был.
Я понимал, что трудиться над восстановлением структуры печени придётся долго. Уж полчаса точно. Однако Сеченов меня не торопил. Он терпеливо наблюдал за тем, что я делаю. Кажется, даже активировал лекарскую магию, но зачем он это сделал, я понял не сразу.
Похоже, ему каким-то образом удавалось считывать, какие команды я направляю в организм нашего гиганта Вадима.
Удобно. Надо бы тоже обучиться подобному. А то со стороны лекарская магия всегда выглядит, как эдакая «абра-кадабра», и наблюдающий уловить замысел лекаря обычно не способен.
Прежде чем окончательно закончить процесс излечения гиганта, я решил сделать ещё кое-что. Осталась лишь одна нерешённая проблема, которую без обследований определить невозможно.