Но пока что рано замахиваться на такой уровень. Пока что стоит сосредоточиться на моём брате.
Лечить глаз было действительно трудно. Я начал не так, как в таких случаях действует обычный врач. Ограничил патологический процесс. Заставил полностью зарасти роговицу и склеру. С одной стороны, это опасно. Мы только что оставили массу бактерий глубоко внутри глаза. Но это даст отрицательный эффект только в том случае, если мы прямо сейчас всё бросим и разойдемся. Но такого не будет. Мы с Синицыным доведём дело до конца.
— Илья, представляешь, что такое радужка? — спросил я.
— Это… Цветная часть глаза, — пожал плечами он.
М-да… Плохи дела, если он формулирует ответ ТАКИМ образом. Придётся действовать самостоятельно. Но витков я себе перекинул не так уж и много. Так что помощь Синицына будет заключаться в другом.
— Илья, у тебя сколько осталось маны? Только честно. Я понимаю, что дежурство выдалось непростое, — произнёс я.
— Треть лекарской чаши ещё точно осталась, — ответил он. — А что?
— Положи руку на меня. Передавай мне свою ману, пока я лечу Кирилла. Как только пойму, что ты отдаёшь слишком много, я сразу же тебя об этом предупрежу. Договорились?
— Конечно, — кивнул он. — Приступим!
И в этот самый момент началась первая микрохирургическая операция в этом мире. Разумеется, так её называть можно лишь с большим преувеличением. Ведь никаким оборудованием и инструментами я не пользовался. Единственным моим помощником была только лекарская магия.
Но факт остаётся фактом. В моём мире такие травмы могли лечить далеко не все офтальмологи. Многие из них попросту отнекивались. Причём не потому, что им банально не хотелось оперировать. Они просто не умели. У них не было такого образования — вот и всё. Хирургов, готовых проникнуть в структуры глаза, было жутко мало. Даже в таких городах, как Москва и Санкт-Петербург. О других странах не говорю — там я не работал. Речь только о России.
А вот в Российской Империи таких специалистов и вовсе нет. А они могли бы пригодиться как военным, так и простым людям. Возможно, имеет смысл немного реорганизовать орден лекарей. Правда, это совсем уж непростое занятие. Если мне когда-нибудь удастся попасть в число сотрудников ордена, я обязательно этим займусь. Но пока… Пока продолжим научную работу в Хопёрске.
Я продолжил заливать череп Кирилла лекарской магией. Да. Именно череп! Поскольку было важно не только вылечить глаза, но и восстановить функцию черепных нервов. В частности, тех, которые ведут информацию напрямую из глаза в средний мозг. А оттуда — в кору, где уже формируются конкретные зрительные образы.
Работа со столь мелкими структурами, как связки глаза, забирала колоссальное количество маны. Я уже начал занимать энергию у Синицына. Иронично получается.
Ситуация, когда размер имеет значение, но только в обратном смысле этого слова. Если бы Кирилл порвал связку на ноге, я бы залечил её и даже не почувствовал слабости из-за потери маны.
Но связки глаза — вопрос совсем другой. Они настолько маленькие, что без специальной аппаратуры их даже увидеть нельзя. Благо я знаю, из чего они состоят и как крепятся. Поэтому мне не составит труда излечить Кирилла.
— Алексей… — простонал Синицын. — Лёша! Ты забираешь слишком много маны!
— Всё. Я уже закончил, — успокоил его я. — Спасибо, Илья. Ты очень помог.
— Помог, говоришь? А если кого-то ещё привезут до конца смены? — произнёс он.
— В твою смену этого не будет. Возможно, ты не заметил, но уже наступило утро. Шесть часов. Скоро придёт следующий дежурант.
Синицын с облегчением выдохнул и присел на табурет рядом с кушеткой, на которой лежал Кирилл.
Я же ещё раз осмотрел глаза брата. Вроде всё удалось восстановить… Да. Точно. Всё в полном порядке.
Дело в том, что абсолютно все структуры в зрительном аппарате играют свою роль. Ничего лишнего там нет. Так уж устроен организм человека. Порой у нас встречаются абсолютно ненужные органы или ткани, но обычно люди не обращают на это особого внимания. Такие образования называют атавизмами и рудиментами.
К примеру, у меня сильно развиты ушные мышцы, и я могу шевелить ими как собака. И такой способностью обладал и в прошлом мире, и в теле Мечникова. Абсолютно бесполезная способность. Но она есть!
Однако же в глазу такого нет. Практически. Единственное, что можно отметить насчёт зрительного аппарата в этом плане — в уголке глаза имеется небольшой розоватый участок ткани, который у земноводных выполнял роль третьего века. У нас же он существует просто так.
Но если отбросить всю эту лирику, работу с Синицыным мы выполнили на славу!
Предотвратили основные осложнения. Кератит и иридоциклит практически обошли Кирилла стороной.
Дело в том, что в глазу находится огромное количество структур, которые позволяют проводить свет и превращать его в картинку внутри нашего сознания. Роговица, стекловидное тело, радужка, зрачок, сетчатка — это лишь краткий перечень. На деле там ещё больше структур, которые занимаются искажением и преломлением света. Эту оптическую систему сложно сравнить с тем же микроскопом.
Человеческий организм гораздо сложнее любого аппарата.
Я ещё раз проверил рану Кирилла. Бедренная артерия зажила. Кровь скоро восстановится. Ничего, выживет. Такой вояка точно должен справиться. Особенно после того, как я заставил его органы интенсифицировать кровоток.
— Ну что, Илья? — усмехнулся я. — Похоже, сегодня нам с тобой придётся работать без сна. И один из нас это сделает бесплатно.
— Ну разумеется, что этим «счастливчиком» буду не я! — ответил Илья. — Я бесплатно не работаю!
— Мне собственные принципы важнее, чем плата, — честно ответил я. — Да думаю, что и ты не стал бы искать прибыль, если бы сюда прибыл твой брат Дмитрий.
— У нас отношения, как ты уже понял, не больно-то тёплые.
— Но ты всё равно бы вылечил его бесплатно, верно же? — уточнил я.
Илья Синицын замялся. Понимал, что ответом на мой вопрос будет банальное «да». Поэтому решил промолчать.
Нас заменил Иван Михайлович Сеченов. Сегодня был его черёд дежурить в стационаре. Прежде чем отправиться в амбулаторию, я уединился с Иваном и крепко пожал его руку.
— Ты сильно помог мне этой ночью, — сказал я. — Хоть ты и скрывал своё лицо, но всё же рисковал собой. В деле, которое тебя не касалось. Поверь, я этого не забуду.
— Мелочи, — улыбнулся Сеченов. — Нам ведь с тобой ещё Павлова «душить». Не могу же я позволить своему соратнику погибнуть, верно?
— Павлова мы уже неплохо подбили. Наш с тобой аппарат ФГДС увеличит продажи его препаратов, но заберёт часть его славы. Поэтому уже в ближайшее время нам нужно приступать к разработке электрокардиографа. Как только Захаров пришлёт ответ. Без его кристаллов мы точно не справимся.
Ещё немного поговорив о дальнейших планах, я оставил Сеченова в госпитале, а сам вернулся в амбулаторию. Людей сегодня было много, но никакие сверхординарные случаи на нас не обвалились.
Примерно за полчаса до окончания приёма в открытую форточку моего кабинета влетел ворон с письмом. Он бросил почту мне на стол и сразу же удалился тем же путём
Я всегда любил находиться в холоде, поэтому держал окно открытым. Так что для магической почты я был всегда доступен.
Только, честно говоря, письмо меня напрягло. Я опасался, что мой отец в очередной раз придумал обходной путь, чтобы накинуть новых угроз мне, Олегу и Серёже. Но, как оказалось, вести были хорошими.
Письмо пришло от Андрея Константиновича. От аткарского барона и отца Ильи Синицына.
Вспомнив о том, что мы с Ильёй совсем недавно обращались к нему за помощью, я тут же распечатал конверт и принялся читать его сообщение.
И, стоит отметить, полученная информация меня сильно удивила. Как оказалось, барон действительно встретился с военными и рассказал им о моём предложении. И что самое главное…
В мой кабинет вошёл Илья Синицын. И я тут же сообщил ему приятную новость:
— Они согласились.
— Кто? — сонно зевая, спросил он. — Ты о чём?
— Военные согласились на нашу сделку. Нам поставят кристаллы, а мы им перешлём наши запасы сульфаниламида.
— О-о-о!!! — тут же взбодрился Синицын. — Так это же совсем другой разговор!
— Илья, хоть с твоим отцом договаривался я, мне всё равно стоит поблагодарить тебя за помощь. Мой старший брат, которого мы с тобой лечили прошлой ночью, проигнорировал моё письмо. А другой знакомый военный пока что не смог добиться того же результата. Эту часть работы мы выполнили только благодаря тому, что у тебя в роду имеются военные.
— Да ну! — смутился Синицын. — Мелочи! Главное, что отец не затребовал ничего взамен. А то он мог!
— А я не говорил, что он ничего не затребовал, — произнёс я. — В окончании письма говорится, что военные выставили дополнительные условия. Не сложные, но довольно неудобные.
— Вот так и думал! — Синицын с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть в моём кабинете. — Что ему нужно? Чтобы я поступил в военную академию? Или он денег хочет?
— Да успокойся ты. Требования выставил не он. Ты тут вообще ни при чём, — ответил я. — Военные попросили, чтобы мы ещё раз приехали в Аткарск. Там твой отец организовал военный госпиталь. Но в Аткарске лекарей очень мало. Поэтому военные попросили закрепить наш договор помощью с нашей стороны.
— Они хотят, чтобы мы помогли раненым? — вскинул брови Синицын.
— Именно. А что тебя так удивляет?
— Так это же к лучшему! — обрадовался Илья. — Нам не придётся отпрашиваться у Кораблёва! Иван Сергеевич может оформить это как командировку в Аткарск. Мы ведь там будем работать, верно?
— Верно, — кивнул я.
— Но если мы закончим работу быстрее, чем запланировано, — хитро улыбнулся Синицын. — Можно будет заскочить в кабак, а потом и в бордель…
— Стой! — перебил его я. — Не надо превращать деловую поездку в очередную попойку со всем вытекающим.
— Да ладно тебе! Моё дело — предложить, — хмыкнул Синицын.