— Всё в порядке, Иван? — поинтересовался я.
— Ну ты и… дал жару, Алексей, — вздохнул он. — Вот теперь у меня точно нет никаких активных проектов. Всю мою лабораторию для подготовки пенициллина можно сжигать. Я подозревал, что ты тоже готовишь антибиотик. Но и подумать не мог, что у тебя в планах целых два!
— Теперь это уже не важно, — сказал я. — Наша с тобой маленькая война подошла к концу. Теперь мы союзники. И да, сжигать пенициллы не нужно. Я выкуплю у тебя их. Пригодятся на заводе. Согласен на такой расклад?
— Да, так будет более рационально, — кивнул он.
Сеченова обуревала смесь двух эмоций. С одной стороны, он был разочарован, расстроен из-за своего поражения. Но в то же время я видел толику восхищения в его глазах. Ему уже не терпелось приступить к совместной работе со мной. Всё, как я и планировал.
Сначала предложил ему сотрудничество, затем закрепил свой авторитет патентом двух антибиотиков и тем самым только увеличил его желание работать со мной.
— А теперь перейдём к делу, — поставив стул напротив Сеченова, произнёс я. — У меня есть идея, как выделиться на фоне Павлова. Да, он создал великолепную связку препаратов. Она поможет огромному количеству людей. Но! Догадываешься, в чём кроется это «но?»
Сеченов задумался и уже через минуту выдал свой вариант.
— Нельзя сказать наверняка, когда у человека развивается язвенная болезнь. Её можно спутать с гастритом, панкреатитом и рядом других острых заболеваний желудочно-кишечного тракта, — заключил он.
— Именно, Иван! — воскликнул я. — Язвенную болезнь чаще всего выставляют уже после вскрытия. Такому пациенту лекарства вряд ли помогут, верно? А вот если бы мы могли гарантированно определять наличие этого заболевания у живого человека. Уметь отличать его от других болезней… Представляешь, чем бы стало такое открытие?
— Оно будет куда более фундаментальным, чем сами лекарства от язвенной болезни, — восторженно улыбнулся Сеченов. — Так что у тебя за идея, Алексей?
Я выдержал короткую паузу, чтобы раззадорить интерес Сеченова, а затем произнёс:
— Эндоскоп!
— Эндо… скоп? — не понял Иван.
Почему-то в этом мире и его до сих пор не создали. А между тем, это невероятно полезный инструмент. Именно с помощью него можно осматривать пищевод, желудок и двенадцатиперстную кишку. В будущем эта процедура будет называться фиброгастродуоденоскопией или просто ФГДС.
Этот аппарат должен был создать ещё в 1806-ом году Филипп Боццини. Правда, его руками изобретён световод — предшественник эндоскопа. Мы же с Сеченовым постараемся создать более совершенный инструмент.
— Смотри, Иван, эндоскоп — это тонкая трубка, которая заводится человеку в горло, а затем проходит в пищевод и желудок. С помощью неё можно осмотреть органы ещё при жизни человека и выставить окончательный диагноз, не гадая при этом. Понимаешь?
— Слушай… Это, конечно, хорошая идея, но согласится ли человек проглотить такое? Уверен, пациентов будет сильно тошнить, — догадался он.
— Верно подмечено. Процедура будет не из приятных, однако есть несколько способов, как облегчить страдания больного во время этой манипуляции, — ответил я. — Используем запатентованный мной анестетик. Им можно обработать глотку, чтобы отключить рвотный рефлекс. В самом крайнем случае, если человек ни в какую не может проглотить эту трубку, его можно вводить в лекарственный сон. Другими словами, за этим изобретением — будущее!
— Заинтриговал, — кивнул Сеченов. — Я в деле, Алексей. Когда будем начинать?
— Я сегодня же закуплю все необходимые детали и можем приступать этим вечером, — ответил я. — За детали рассчитаешься потом. Пополам поделим итоговую сумму. Просто пока что сложно сказать, получится ли у нас создать его с первого раза. У него довольно хитрая структура. Нас ждёт очень тонкая работа.
Однако, если учесть, что мы оба дали клятву лекаря, то нам будем гораздо проще сделать это вдвоём. Я точно помню, что лекарская магия направляла меня каждый раз, когда я сомневался в структуре инструмента. Рука чуть ли не сама по себе готовила чертежи и схемы моих проектов.
Подозреваю, что в этом деле мне помогала Гигея. А если мы приступим к работе вместе с Сеченовым, значит, у нас будет двойная божественная поддержка. А учитывая тот факт, что Гигея и Подалирий по какой-то причине недолюбливают Махаона, у них тоже будет больше мотивации помочь своим избранникам обогнать Владимира Павлова.
— Вот только это ещё не всё, Иван, — произнёс я. — Одним аппаратом мы не ограничимся. У нас с тобой уже есть целый набор запатентованных препаратов, которые способствуют лечению сердечно-сосудистой системы. Но до сих пор не существует аппарата, который сможет выявлять и регистрировать болезни сердца.
— И что ты предлагаешь? — удивился он. — Будем проводить трубку в сердце через артерию?
О! Мыслит он не в том направлении, но при этом описывает вполне реальную концепцию другого изобретения. Некоторые сердечно-сосудистые операции таким методом и проводятся. Посредством введения тонкого устройства через сосуд. Это придумают в далёком будущем на замену операции на открытом сердце. Хотя здесь пока что не изобрели ни того, ни другого.
— Нет, Иван. Нам нужно создать электрокардиограф, — сказал я. — Аппарат, который будет считывать электрические импульсы в сердце. Поверь мне на слово, я изучал этот вопрос. Электрическая активность сердца может рассказать о многом. Об аритмиях, ишемиях, инфарктах и многих других отклонениях в работе сердечной мышцы.
— Погоди, ты сказал «электро?» Получается, для его работы нам потребуется магический кристалл? — уточнил он.
Хорошая мысль. Полноценный ЭКГ-аппарат я создать точно не смогу. В электронике я не так сведущ, как в медицине и смежных с ней науках. Электрические схемы создать будет слишком сложно, и я вряд ли найду хотя бы одного человека, который сможет помочь мне в этом деле.
А вот электрический кристалл — это вопрос другой. Если существует такие артефакты, которые поддаются тонкой настройке… Что ж, тогда шанс создать ЭКГ действительно есть.
— Да, Иван, но понадобится по-настоящему хороший электрический кристалл, — сказал я. — И нам пригодится человек, который сможет откорректировать его работу так, как я попрошу. Нет на примете таких знакомых?
— Знакомых нет, — помотал головой Сеченов. — Однако, когда я жил в Саратове, неподалёку от моей съёмной квартиры располагалась одна любопытная лавка. Как я понял, в ней работает мастер, который как раз и занимается электрическими кристаллами. Уж не знаю, что он там делает, но из его окон струится свет и днём, и ночью. Это — единственный, кого я мог бы предложить как потенциального помощника.
М-да, негусто. Но попробовать всё же стоит. Иного выбора у меня пока что нет. Ещё бы разобраться с обратным витком…
Хм, может, стоит спросить Сеченова о том, не страдает ли он сам от отдачи? Хотя это стоит делать только в крайнем случае. Не думаю, что это хорошая идея — показывать свои слабые места человеку, который ещё вчера был моим конкурентом.
Попробую разобраться в этом вопросе без посторонней помощи.
После окончания приёма Сеченов направился домой, а мы с Синицыным пошли закупаться материалами. Он решил пройтись со мной, поскольку хотел обсудить вопрос закупки магических кристаллов.
— Всё, Алексей, патент у нас есть. А это значит… — Илья тяжело вздохнул. — Как бы мне не хотелось отложить это дело на потом, но лучше всё же не медлить. Придётся посетить моего отца. Когда ты будешь готов поехать в Аткарск?
— Да хоть завтра! Тем более завтра у нас суббота. И мы оба уже отдежурили свою норму в этом месяце, — ответил я.
— Завтра⁈ — вздрогнул Илья. — Чёрт подери, не думал я, что этот момент настанет так быстро…
— Да ладно тебе, не думаю, что у вас с отцом настолько плохие отношения. Он ведь тебя даже из рода не изгнал, в отличие от моего, — отметил я. — Что самое худшее может случиться, если он не захочет с тобой говорить?
— Худшее? — усмехнулся Синицын. — Магией меня забьёт до полусмерти. Изгнание для него — не выход. А вот телесное наказание — это запросто.
— Что ж, похоже, я недооценил остроту вашего взаимного непонимания, — вскинул брови я. — Так или иначе, если я поеду с тобой, он вряд ли попытается выкинуть нечто подобное. Уж чужому человеку без веской на то причины он не станет вредить.
— Я бы на твоём месте не был так уверен, — ответил Илья.
Я закупил несколько резиновых трубок, а также других материалов для формирования корпуса эндоскопа. Затем на всякий случай попросил кузнеца сделать ещё несколько линз. На этот раз миниатюрных. Он уже делал мне такие линзы в прошлый раз, поскольку создание эндоскопа входило в мои планы, но руки так и не добрались до этого дела, поскольку я потонул в разборках с заводом и производстве антибиотиков.
Вернувшись домой, я покормил Токса свежим сырым мясом, а остальное оставил Доброхоту. Домовой в последнее время часто готовил и для себя, и для меня. Правда, питаться ему самому было незачем. Как я понял, он делал это исключительно ради удовольствия.
Следующие несколько часов мы с Сеченовым торчали в нашем сарайчике между территориями особняков, где и занимались сборкой будущего аппарата, который создаст прорыв в сфере гастроэнтерологии.
Если у нас получится, можно будет сделать и другие виды эндоскопов. Бронхоскоп для осмотра бронхов, колоноскоп для исследования толстого кишечника и другие. Хотя про колоноскоп ещё точно рано говорить. Люди глотать-то поначалу будут с трудом, а уж факт засовывания трубки в задний проход и вовсе всех отпугнёт.
Перед созданием колоноскопа нужно будет написать пару статей о необходимости проведения такой диагностики. Пока что о заболеваниях толстой кишки никому ничего не известно. Значит, придётся описать колиты и онкологические заболевания, которые без эндоскопического обследования выявить попросту невозможно.
— Ух и кропотливая же работа, — утирая пот со лба, бурчал Сеченов. — Мне твой микроскоп-то показался чем-то невероятным. А уж сколько сюда линз придётся вставить… Уму непостижимо!