— Сейчас мы это исправим, — улыбнулся я. — Придумал. Есть один способ, Илья. Но придётся постараться. У меня есть освещающий кристалл.
— А толку-то от него, если он разряжен? — пожал плечами Синицын.
— Сразу видно, что ты мало общался с нашим новым коллегой. Помнишь Максима Захарова? Того, кто помог нам создать электрокардиограф.
— А-а, мастера работы с кристаллами? Ну и как нам это знакомство сейчас поможет? — поинтересовался Синицын.
— Не так давно я провёл целый вечер у него дома. Общался с ним на тему работы кристаллов. Захаров сказал, что момент разрядки не совпадает с моментом полного истощения.
Синицын почесал затылок, но ничего не ответил. Очевидно, он не понял, что я имею в виду. Но в данном случае суть работы кристаллов чем-то напоминает ситуацию с батарейками из моего мира. Думаю, каждый второй пробовал заставить батарейки работать после того, как они потеряли весь свой запас энергии. Постучать их друг о друга, нагреть, подвергнуть давлению — способов было придумано много. Обычно эти способы продлевали срок службы батареек на два-три дня, либо не действовали от слова совсем.
Похожую идею рассказал мне Захаров.
Я взял нож Синицына и расколол им световой кристалл. Тем более я знал, что световым он, если уж говорить откровенно, не являлся. Перед нами обыкновенный концентрат огненной магии. Огненное колдовство встречается гораздо чаще, чем световое, поэтому и стоит дешевле. В Хопёрск настоящие световые кристаллы никто не поставлял.
А это означает, что у нас, возможно, имеется временный источник огня.
— И что ты сделал? — с сомнением спросил Синицын. — Расколотил наш единственный шанс обогреться!
— Давно ли ты сомневаешься в моих планах, Илья? — очищая ножом эссенцию пламени, спросил Синицына я.
— С тех самых пор, как ты решил покончить с собой и прыгнул в Тёмный мир, когда я уже решил нашу проблему, — ответил он.
— Вот! — воскликнул я. — Смотри!
В моих руках зажглась маленькая металлическая спираль, чем-то напоминавшая нутро лампочки. Именно она являлась носителем сконцентрированной огненной магии.
— Ого! — оторопел Синицын.
— Чего «ого»⁈ — крикнул я. — Быстро тащи сюда хворост! Постараемся поджечь эту гнилостную хренотень!
Пальцы обжигало так, будто я держал их над пламенем зажигалки. Но ронять единственный источник огня было нельзя. Синицын за пару минут насобирал достаточно хвороста, чтобы создать хотя бы маленький костёр.
Когда Илья закончил обкладывать камнями наш будущий очаг, я забросил туда эссенцию пламени и подложил газету.
Гнилые ветви вспыхнули несмотря на то, что в них скопилось много влаги. Следующие полчаса мы по очереди таскали к костру всё, что могли найти. В итоге смогли создать достаточно большой очаг пламени, от которого теплом веяло на несколько метров. Даже до некроманта немного доходило.
Около часа мы сидели молча. Смотрели на танцующие огненные языки и не забывали время от времени озираться. Всё-таки неизвестно, что может обитать в этом мире.
Первым нарушил тишину Синицын. Он вытащил меня из размышлений о том, как выбраться из этого места, и вернул в суровую реальность.
— И всё-таки, Алексей, я до сих пор думаю, что тебе стоило бросить меня здесь. Обычно я не стремлюсь оспаривать твои решения, но на этот раз я абсолютно с тобой не согласен, — произнёс он. — Сам подумай. Сейчас бы я уже умер от холода — минус одна проблема. Некроманта вы бы с остальными казнили. Либо сдали его властям. Ты бы продолжил работать, а я бы… Я бы стал героем Хопёрска! Отец бы мной гордился. Но что в итоге? Ты прыгнул вслед за мной вместе с этим придурком и забрал всю славу себе!
Последнюю фразу Синицын произнёс с иронией. Видимо, ему хотелось хоть как-то разрядить обстановку своим юмором.
— Нет, Илья, ты не прав, — покачал головой я. — Не стану спорить, за последние несколько недель ты натворил много глупостей. Но, если уж на то пошло, ты в данный момент ничем не отличаешься от любого нашего пациента. Зависимость — это болезнь. С тем же успехом мы могли бы покидать всех хронических больных в Тёмный мир и сказать, что делаем их героями.
— Ты ведь понимаешь, что это — не одно и то же?
— Это практически одно и то же. Ты решил пожертвовать собой из-за чувства вины. Но виноват ты только в том, что когда-то подсел на эти вещества. То, что стало плодом абстинентного синдрома — это лишь следствие болезни. Ты ни в чём не виноват. Выдохни.
— Ха! — усмехнулся он. — Выдохнешь тут! Если так мыслить, получается, что я прыгнул в этот портал по собственной глупости. Становится ещё труднее.
— Нет. Кроме тебя и Кораблёва больше никто не мог этого сделать, — сказал я. — Думаю, если бы Иван Сергеевич вошёл сюда, я бы тоже последовал за ним. У него свои тараканы в голове. Он считает, что, раз ему уже за шестьдесят, значит, его жизнь менее ценна, чем наши. Но это — глупость. Такого главного лекаря, как он, никогда не было и больше не будет. Замену ему найти практически невозможно.
— А ты считаешь, что можешь спасти всех? — улыбнулся Синицын. — Всё тот же Алексей Мечников… Совсем не изменился! И даже весь этот кошмар, который происходил в Хопёрске последние несколько лет, тебя не переубедил.
— Всех спасти невозможно, я с тобой согласен, — ответил я. — Но в тот момент у меня была возможность прыгнуть за тобой. И я не стал упускать этот шанс. Заодно и нашего «многоуважаемого» господина Чижикова сюда забросил. Лучше пусть он будет заперт вместе с нами.
— Вы даже не осознаёте, какую ошибку допустили, лекари, — шёпотом произнёс Чижиков.
— Стой, Илья! — заметив ярость Синицына, воскликнул я. — Не перебивай его. Пусть выскажется. Может, поделится с нами чем-то полезным.
— Вы ведь всегда перестаёте лечить пациента, когда видите признаки биологической смерти, — прохрипел некромант. — Вы ни разу не задумывались, что он хочет, чтобы вы продолжили. Чтобы вы дали ему жизнь после смерти?
— Я не знаю ни одного психа, который желал бы вернуться в семью гниющим трупом, — ответил я. — Я понимаю, что вас, некромантов, такие «мелочи» не смущают. Но люди бы это не приняли. Более того, в этих трупах, как правило, уже нет души. Кому нужна пустая оболочка, когда дух уже отправился к богам?
— Вот вам и ответ, господа, — переворачиваясь с правого бока на спину, прошептал Чижиков. — Лекари не могут спасти всех из-за своих предрассудков. Только некроманты способны помочь тем, кому не стали помогать лекари.
Спорить с его мнением бесполезно. Его сознание изувечено магией этого мира. В этом измерении гниль и разложение — это норма. Так что в каком-то смысле винить Чижикова — это то же самое, что винить психически больного человека.
— Предлагаю отойти ко сну, — сказал я. — Четыре часа спишь ты, а я буду дежурить. Потом поменяемся.
— Ладно. Правда, я сильно сомневаюсь, что смогу заснуть после всего, что произошло, — сказал Илья. — Особенно в этом мире!
Однако, несмотря на эти слова, через десять минут Синицын захрапел на весь Тёмный мир.
Чижиков не спал. Его хриплое дыхание вынуждало меня испытывать дискомфорт. Какие-то глубинные привычки врача требовали, чтобы я его вылечил. Причём трубили они похлеще любой клятвы лекаря. Но я понимал, насколько это опасно.
Такого некроманта, как он, нельзя восстанавливать. Тогда мы с Синицыным погибнем, а Чижиков, возможно, найдёт способ вернуться в наш мир.
И никто об этом не узнает. Тогда вся наша битва не будет иметь никакого смысла.
— Убей некроманта, — прошептал голос в моей голове. — И своего друга тоже убей. Ты должен остаться один. Тогда ты сможешь выбраться отсюда.
— Точно… Надо убить Синиц… — произнёс вслух я и тут же осёкся.
Так, нужно сосредоточиться. Это был сон? Мне приснился кошмар, или я только что слышал чей-то голос?
Странно. Почему-то прямо сейчас меня терзает непреодолимое желание прикончить и Илью, и Чижикова. Будто я всегда хотел это сделать.
Однако умом я прекрасно понимаю, что это чьё-то вмешательство извне. Нечто внедряет мне мысли, которых у меня ранее не было.
Я потянулся к своей лекарской магии, чтобы привести свою психику в порядок, но надолго её воздействия не хватило. Через десять минут это желание снова вернулось ко мне, из-за чего мне пришлось справляться с ним исключительно посредством силы воли.
— Ты тоже слышишь его, Мечников? — расхохотался Чижиков. — Вот теперь ты меня понимаешь… Я слышу этот голос с самого рождения. Он направляет меня. Диктует, что делать. Кого убить. Кого предать и кем пожертвовать. Что ж, раз ты его слышишь, значит, и ты когда-нибудь сможешь стать некромантом.
— В отличие от тебя у меня хватает силы воли противостоять этому голосу. Раз ты не смог ему воспротивиться, значит, ты изначально был гнилым человеком, — сказал я. — Нужно искренне ненавидеть людей, чтобы творить то, что ты делал.
— А за что мне любить людей? — усмехнулся некромант. — Они для меня ничего хорошего не сделали. Я прожил двести лет, парень. Я знаю, о чём говорю.
— Значит, ты двести лет смотрел не туда. С чем тебя и поздравляю, — заключил я.
А чувство растущей ненависти в душе всё ещё не угасало. Некротика начала вплетаться в мою душу. Возможно, мы зря здесь задержались. Нужно было сразу искать способ открыть портал наружу. Вот только портал способен распахнуть только некромант в присутствии трёх избранников. Без Павлова и Сеченова у нас ничего не выйдет. Да и Чижиков не станет мне помогать.
Я уже понял, что с ним случилось. Когда моя лекарская магия пробралась в его тело, она выжгла все магические каналы. Теперь он и сам больше смахивает на ходячий труп. Он ничем не сможет помочь ни нам, ни себе.
Прошло уже пять часов. Я не стал будить Синицына, поскольку понимал, что не смогу заснуть, пока не придумаю способ сбежать отсюда.
И долгие размышления дали свои плоды. Я взывал к Гигее, к Грифону, но они не смогли мне ответить.
Однако есть один бог, который может попасть даже сюда. Мне искренне не хотелось иметь с ним дело, но иного выбора у меня нет. Я не стану идти на поводу у гордости, когда рядом со мной валяется мой друг, которому тоже требуется помощь. И сложно сказать, что его сведёт с ума быстрее — ломка или некротика.