В этот момент все ходячие мертвецы рухнули на пол. Но последний этап битвы ещё не подошёл к концу. Перед смертью сектант полоснул Полкана кинжалом прямо по груди. Даже издалека я понял, что ранение неглубокое. Но почему-то пёс в человеческом теле резко рухнул на пол и перестал сражаться.
Ещё пара мгновений, и в зале суда наступила тишина. В помещение вбежал Илья Синицын, осмотрелся и выдал поток трёхэтажного мата.
— Я такого кошмара ещё никогда в жизни не видел! — выругавшись, заявил он.
Да, картина не из приятных. Весь зал в крови. Площадка между столом судьи и первыми рядами завалена телами зомби и убитых нами последователей Чернобога.
Я почувствовал резкий приток сил и понял, что клятва лекаря наградила меня за истребление некротики. Не такого окончания суда я ожидал, если честно. Даже если бы нас с Синицыным в итоге обвинили и усадили в тюрьму, я бы и то так сильно не удивился.
Однако на этом проблемы не закончились.
Сначала я заметил, что клетка, в которой содержались Виктория и Аркадий Мансуровы, была погнута. А самих пленников внутри не оказалось. И среди лежащих на полу тел я их тоже не видел.
— Где Мансуровы⁈ — крикнул я. — Их кто-нибудь видел?
— Я… Я не знаю, где они, — удивлённо произнёс Кастрицын. — Ещё две минуты назад они не могли выбраться из западни. Может, кто-то из городовых их освободил?
Я бросил взгляд на Андрея Углова и на долю секунды заметил, как мимика его лица показала удовлетворение.
Это — он. Это точно сделал он. Не знаю, каким образом, но именно Углов их спас. Сомнений быть не может. Но разбираться с Угловым у меня возможности не было. Поскольку в двух метрах от меня лежал Евгений Балашов и громко выл. Вернее, выл тот, кто сейчас управлял его сознанием.
Я подлетел к другу и присел рядом с ним.
— Как ты? Полкан, попробуй объяснить, что ты сейчас чувствуешь? — тихо спросил я.
Возможно, кинжал был отравлен? Только этого мне не хватало!
— Слабость… Очень сильная слабость, — прошептал он. — Помираю, похоже. Вот так всё и закончится. Не погулять мне больше по улицам. Не найти себе суку…
Поначалу я решил, что пёс просто преувеличивает, но затем заметил, что крови чересчур много. Проклятье, да быть того не может! Откуда столько крови? Ему лишь немного рассекли кожу, жировую клетчатку и часть мышц. А выглядит всё так, будто сектант повредил ему крупные сосуды.
Может, это не его кровь?
Нет. Он бледнеет и стремительно теряет сознание. Значит, мозгу не хватает кислорода, который транспортирует кровь.
Я активировал лекарскую магию, ускорил образование тромба, чтобы остановить кровотечение. Но уже через секунду тромб развалился, и кровь вновь полилась наружу.
А вот это — очень странно! Так не должно быть. И я не могу стянуть его рану магией, поскольку это приведёт к кровоизлиянию в мягкие ткани. Сначала нужно закрыть сосуд, а уже после этого приступать к остальным этапам лечения.
Но сосуд не закрывается. Вены отказываются меня слушаться. Почему? Лекарской магии у меня сейчас навалом. Я могу излечить десятки людей и даже не вымотаться при этом. Да что тут, чёрт подери, происходит? Если в ближайшие минуты я не найду способ помочь телу Евгения Балашова, он погибнет от кровопотери.
Решено. Придётся забыть про Мансуровых и Углова. Сейчас нет смысла искать, куда Андрей их спрятал.
— Роман Васильевич, пожалуйста, помогите мне! — крикнул я Кастрицыну. — Его нужно перенести в госпиталь. Срочно. Этот человек не должен умереть.
Кастрицын мне доверял, поэтому без лишних вопросов принялся помогать. Мы положили Евгения на носилки и потащили к госпиталю. Благо идти придётся недолго. Госпиталь, академия, полицейский участок и здание суда — всё находится в центре города. Вдвоём мы дотащим пострадавшего менее, чем за полчаса.
Всю дорогу мне приходилось сдерживать кровотечение лекарской магией. Из-за того, что сосуд тут же снова начинал кровоточить, я тратил неимоверное количество маны и уже на подходе к госпиталю понял, что у меня осталась лишь треть сил.
Всю дорогу я анализировал произошедшее. Нужно было понять, что послужило причиной такого ранения. Гемолитический яд? Воздействие некротики?
Вряд ли. Яды обычно так не действуют, а некротики в теле Балашова я не ощущаю. Получается, причина не внешняя.
Она находится внутри его тела. Он с самого начала был предрасположен к таким кровотечениям. Сопоставив всё увиденное мной, я понял, что на самом деле происходит с Евгением.
Он болен генетическим заболеванием. И это — гемофилия. Нарушение свёртываемости крови. Вариантов гемофилии существует целое множество, и определить точную поломку с местными технологиями практически невозможно.
Правда, Токс, а затем Евгений ни разу не упоминали, что у них есть гемофилия. Возможно, они просто не стали об этом говорить. А, возможно, эта болезнь передалась от Полкана. У собак тоже бывает такая генетическая поломка.
Хотя… Нет. Не факт. Она могла возникнуть после возрождения Евгения. Из-за сочетания генома собаки и человека. Хромосомы приобрели мозаичную структуру, а это могло привести к патологическому изменению одного или нескольких генов.
Вот только у меня пока что нет препаратов, которые могут остановить такое кровотечение. А лекарская магия не может справиться с образованием тромба. Придётся искать другой способ решить эту проблему, и срочно.
— Что с ним происходит, Алексей Александрович⁈ — воскликнул Разумовский, когда мы с Кастрицыным буквально ворвались в отделение. — Почему вы все в крови?
— Долго объяснять, — ответил я. — Срочно готовьте капельницу с физиологическим раствором. То, что мы вводили господину Кастрицыну, чтобы спасти его от обезвоживания. Помните?
— Да, сейчас же всё сделаю! — ответил Разумовский и рванул на склад, где хранились препараты.
Потеря крови в каком-то смысле равноценна обезвоживанию. Только в данном случае человек теряет самую важную жидкость, содержащуюся в его теле.
Кровь.
Мы положили Балашова на кровать, а я всё ещё продолжал тратить свою ману. Её осталось совсем немного. Запаса хватит буквально на одно заклятье.
— Что будем делать, господин Мечников? — спросил Кастрицын.
— Выбора нет, Роман Васильевич. Мы можем спасти пациента, но мне понадобится ваша помощь. Именно ваша. Кроме нас с вами уже никто не сможет исправить ситуацию, — произнёс я. — Сейчас я объясню вам, как работают компоненты системы крови. Нам придётся поднапрячься, иначе…
Мой указательный палец, который всё это время лежал на предплечье Балашова, перестал чувствовать ритмичную пульсацию.
У моего друга остановилось сердце.
Глава 7
Вот теперь ситуация точно достигла апогея. Будет попросту глупо потерять Евгения сейчас после всего, что нам уже удалось пережить вместе.
Первым делом я бросился к его телу и, продолжая поддерживать состояние повреждённого сосуда лекарской магией, принялся выполнять закрытый массаж сердца. Главное сейчас — завести сердце, а уже после этого можно будет провернуть задуманный мной план.
Для человека с гемофилией любое ранение может оказаться последним. Именно от этой болезни в моём мире, между прочим, страдал единственный наследник Николая Второго — Алексей Николаевич. Из-за этого у семьи Романовых возникало много проблем с ребёнком, поскольку он мог получить серьёзное ранение даже от обычного падения. Правда, в итоге его история, как и история всей семьи Романовых, всё равно закончилась плачевно.
Подозреваю, что в этом мире так просто дворян не смогут сместить и лишить власти. Не знаю, будет ли идти здесь история по тому же сценарию или нет, но устроить революцию смогут только те, кто владеет магией.
Или огнестрельным оружием хотя бы по типу того, которое только изобрёл избранник Телесфора.
Именно об этом я думал, пока пытался откачать Евгения Балашова. Старался углубиться в мысли о чём угодно, кроме того, что происходит в данный момент. Продолжал ритмично прожимать его грудную клетку, а сам отстранился от происходящего.
Слишком уж много странных вещей произошло за последние сутки. Сначала вся эта ситуация с судом, потом появление Полкана вместо сознания Евгения, и в завершение всей этой картины — безумная резня, которую затеяли сектанты. Вопросов у меня уйма, но до сих пор нет ни одного ответа.
От мыслей меня отвлёк громкий вдох, сделанный Евгением. Или Полканом. Тут уже чёрт разберёт, кто из них двоих сейчас управляет телом.
— Роман Васильевич! — прокричал я. — Начинаем!
— Что мне нужно делать? — растерянно спросил Кастрицын.
— Поделитесь со мной своей маной, я поддержу поврежденные сосуды и постараюсь быстро объяснить, что от нас требуется, — произнёс я и принялся ещё быстрее останавливать кровотечение, которое, казалось, уже было невозможно замедлить ничем, кроме препаратов-гемостатиков.
Но их я до сих пор не изобрёл. А следовало бы. Теперь я вижу, на что стоит сделать акцент в следующий раз. Гемостатики не только простым лекарям пригодятся, но и военным. Думаю, они с радостью купят у нас эти препараты, поскольку те будут играть на фронте первостепенную роль, как и антибиотики.
Главное правильно разъяснить им, как и в какой дозировке можно использовать этот препарат. Иначе по ошибке военные могут не спасти пациента, а наоборот, убить его.
К примеру, при кровотечении ему введут гемостатик, но сильно превысят дозировку. Тогда это может привести к образованию тромбов. А уж если образуется эмбол — тромб, способный путешествовать по кровеносным сосудам — тогда ситуация запросто может закончиться плачевным исходом. Инсультом или тромбоэмболией лёгочной артерии. А последние два заболевания практически всегда либо делают человека инвалидом, либо убивают его.
— По моей команде, Роман Васильевич, начинайте использовать силу скрытых каналов на повреждённых венах. Просто сконцентрируйтесь на сосудистых стенках. А я то же самое сделаю с кровью, — пояснил я.