Если ситуация с моими недругами хоть немного устаканится, я с радостью посоревнуюсь с Павловым ещё раз. Чем больше мы создадим прорывных изобретений, тем лучше будет уровень жизни в Российской Империи. Таким макаром у нас реалии двадцать первого века наступят ещё в самом начале двадцатого столетия.
В Хопёрск я прибыл поздним вечером. Уже успело стемнеть, поэтому я решил не заявляться к Елиным посреди ночи и сразу же направился в ближайший отель. Несмотря на то, что город маленький, заведения для путников здесь имелись, и один из таких отелей находился как раз неподалёку от вокзала.
Ощущения от возвращения в почти что родной город я испытал невероятные. Прошло чуть больше месяца, а мне казалось, будто я не возвращался в Хопёрск уже несколько лет. Слишком уж много событий произошло в Саратове за этот срок.
Пройдя по узким улочкам до отеля, я успел встретить несколько знакомых людей. Все они когда-то были моими пациентами. Многие меня узнали, но не решились поздороваться, поскольку среди горожан до сих пор ходили слухи, будто я не вернулся из Тёмного мира. А Хопёрск — город маленький. Здесь слухи — это основное развлечение для местных жителей. Для них они даже интереснее, чем свежие статьи в газетах.
Переночевав в отеле, на следующее же утро я направился к особняку Елиных. Сегодня суббота, так что Анна Иннокентьевна не должна находиться в амбулатории. По крайней мере, когда я увольнялся, средний лекарский персонал по выходным ещё не работал. Но это — лишь вопрос времени. Когда-нибудь и их заставят дежурить вместе с лекарями.
В моём мире так было всегда, особенно в стационарах. Там медсёстры чаще всего работали по графику «сутки через сутки». Двадцать четыре часа дежурит одна, затем первая уходит отсыпаться, а на смену ей приходит вторая. Сумасшедший режим жизни! Но я всегда видел в нём какую-то едва уловимую романтику. Со временем люди привыкают к такому ритму, учатся спать чуть ли не стоя и уже не испытывают ярко выраженного дискомфорта из-за хронического недосыпа.
Помню, когда я был ещё совсем молодым врачом и впервые пришёл в стационар, коллега сказал, что мне нужно научиться засыпать в любое время суток.
К примеру, часто бывало такое, что меня посреди ночи будит медсестра, я бегу в приёмное отделение, откачиваю экстренного больного, который уже практически одной ногой в гробу, а потом возвращаюсь в ординаторскую и снова засыпаю, будто ничего и не было.
Для людей, которые никогда не работали в этой сфере, всё это может прозвучать абсурдно. Но никак иначе выжить в этих условиях не получится, приходится адаптироваться. Иногда даже приходилось просыпаться посреди ночи и шагать в реанимацию, чтобы констатировать смерть пациента, а затем снова ложиться спать.
Ко всему человек привыкает. Те же патологоанатомы вообще часто обедают неподалёку от морга. И для них это воспринимается чем-то абсолютно нормальным.
Около главного входа на территорию Елиных меня остановили охранники. Я объяснил ситуацию и попросил позвать кого-нибудь из дворянской семьи.
В итоге уже через пять минут около ворот появилась Анна Елина и приказала охранникам меня впустить.
— По вам можно часы сверять, Алексей Александрович, — приветственно кивнув, произнесла девушка. — Сказали, что прибудете сюда ровно через четыре-пять дней, в итоге так оно и случилось.
— Если я дал обещание, значит, обязательно его сдержу, — ответил я. — У меня не было иного выбора. Лучше расскажите, как себя чувствует ваш отец?
— Совсем сплоховал. Ведёт себя неадекватно, антибиотики почти не помогают, — помрачнела она. — И Павла с нами уже нет целых три дня. Его временно заперли в полицейском участке до выяснения обстоятельств.
Точно, а ведь Павел говорил, что отец подозревает, будто это он его отравил. Но как ни крути, а на отравление это совсем непохоже.
— Скажу честно, я сильно сомневаюсь, что отец выкарабкается, — призналась Анна. — Я верю, что вы сделаете всё возможное, но если ничего не получится — никто на вас не обидится. Господин Кораблёв и господин Сеченов уже опустили руки. Ничего не смогли исправить. Их лечение почти никак не улучшило состояние отца.
— Не спешите с выводами, — попросил я. — Сейчас я осмотрю Иннокентия Сергеевича и сразу же поделюсь своим мнением. Странно только, что он так резко взъелся на Павла. Скажите честно, были хоть какие-то намёки на то, что ваш брат и вправду попытался отравить барона?
— Нет, он никогда бы так не поступил, — замотала головой Анна. — Да, ранее у них отношения совсем не клеились, и, как вы сами помните, Павел и вправду пытался выступить против отца с помощью того огненного артефакта, который перешёл из рук Кособокова к Леониду Рокотову. Но я убеждена, что после того случая их отношения с отцом наладились. Он бы не стал снова идти против него.
— Возможно, из-за болезни у вашего отца изменилось восприятие реальности. Вы ведь сказали, что он ведёт себя неадекватно, верно? — произнёс я. — Думаю, в этом состоянии у него всплыли старые обиды, поэтому он и начал его подозревать. То есть он делает это не специально. Просто его сознание запуталось, поскольку его что-то повреждает.
— Если честно, мне сейчас очень страшно, — поднимаясь к входу в особняк, прошептала Анна. — Если отец умрёт, а моего брата посадят и лишат титула, я останусь единственной наследницей Хопёрского района. Тогда баронессой сделают меня, а я к этому совершенно не готова.
— Не тревожьтесь, ещё рано думать о самом худшем сценарии. Проводите меня к своему отцу, — произнёс я. — Посмотрим, чем я смогу ему помочь.
Анна завела меня в спальню Иннокентия Елина, а затем покинула её, оставив нас с бароном наедине. Он что-то пробурчал, когда мы вошли. Я не смог разобрать его слова, но мне показалось, будто он сам прогнал Анну.
— Приветствую вас, Иннокентий Сергеевич, — присев рядом с постелью барона, произнёс я.
— А… Господин Мечников… — прошептал он. — Я уж, признаться, подумал, что это не вы, а смерть с косой.
Голос барона был хриплым. Он едва мог говорить. Кожа мужчины была желтоватого оттенка. Он сильно исхудал. С прошлой нашей встречи он явно скинул килограммов двадцать. Там, где раньше был жир, стали выпирать изгибы костей.
— Я пришёл, чтобы помочь вам, — произнёс я. — Мне нужно, чтобы вы сосредоточились и попробовали описать, что вас беспокоит.
Ещё до того, как барон раскрыл рот, я ускорил кровообращение в его головном мозге, тем самым создав более благоприятные условия для общения.
— Меня погубила моя же наивность. В течение месяца мне становилось всё хуже, хуже и хуже… — промычал он. — Спрашиваете, что меня беспокоит, Алексей Александрович? Я чувствую себя, как бездушный мешок с костями. И я знаю, что это Павел меня отравил. Зря я доверился ему. Очень зря.
— Я — не городовой, — перебил барона я. — Поэтому мотивы преступления пока что разбирать не планирую. Моя задача — понять, что вас так подкосило. Если вам трудно говорить, позвольте я вас осмотрю.
Я попытался расстегнуть верхнюю пуговицу его рубахи, но барон вцепился костлявой рукой в моё предплечье.
— А вы… Вы сами не собираетесь мне навредить? — глядя на меня остекленевшими глазами, спросил он. — Откуда мне знать, что вы не работаете вместе с Павлом?
Анна права. У него явно проблемы с рассудком. Раньше он всегда безоговорочно доверял мне. Всё-таки я десятки раз спасал Хопёрск, всячески помогал местным жителям и семье Иннокентия. А теперь он даже меня взялся подозревать.
— Даю слово, что не причиню вам никакого вреда, — ответил я. — Моего слова достаточно? Или вы предпочитаете умереть, отказавшись от моей помощи? Хотите, чтобы управление Хопёрском свалилось на плечи вашей дочери?
— Ох… — прошипел он. — Делайте, что хотите, господин Мечников. Я уже ничего не боюсь.
Его хватка ослабла, я расстегнул рубашку и начал осматривать его торс. Исследовав его сердце и лёгкие фонендоскопом, я никаких резких нарушений не обнаружил.
Однако проблема была не в этих системах. Это стало очевидным, когда я осмотрел живот Иннокентия. Он увеличен и весь покрыт красными пятнами. Совсем маленькими, даже меньше одного миллиметра.
Такое впечатление, что у него полностью отказала печень.
— Вы спросили, почему я подозревал Павла? — спросил он. — Если вам это поможет — я расскажу. В последнее время я начал замечать, что вкус пищи изменился. А закупкой продуктов занимается мой сын. Думаю, он что-то туда подсыпает.
Елин осёкся, замолчал, а затем схватился за грудь. Барон закашлялся, и я заметил, как из его рта потекла кровь.
А вот это — уже по-настоящему серьёзно! Если с ним произошло то, о чём я думаю, ситуация развилась экстренная. Нужно срочно разобраться с источником повреждения, иначе он погибнет в течение часа.
Но в одном я уверен точно. Это и вправду необычная болезнь. Не исключено, что Елина отравили. Причём яд явно магического происхождения.
Барон прав. В этом доме кто-то хочет его убить.
Глава 9
Я резко развернул Иннокентия Сергеевича набок, и прямо в этот момент из него хлынула уже новая волна рвоты, полностью состоявшая из ярко-алой крови. Кровотечение обильное, и судя по цвету крови нетрудно догадаться, где произошло повреждение сосудов.
Более того, я даже знаю, как взаимосвязаны между собой все эти симптомы. Желтушность кожи, увеличенный живот, красные пятна по всему телу, слабость, головокружение, бред, а теперь ещё и рвота кровью — всё это происходит из единого источника. Это — признаки одного заболевания.
Вот только я с трудом могу представить, чтобы все эти симптомы развились столь стремительно.
Мне уже очевидно, что основной очаг поражения находится в печени барона Елина. Именно оттуда пошли все эти нарушения. Но разбираться с печенью я буду позже. Для начала нужно остановить кровотечение.
Раз изо рта хлещет алая кровь, значит, её источником является повреждённый пищевод. Если бы кровотечение возникло в желудке, тогда рвота была бы не алой, а походила на кофейную гущу. Именно так