— Скажу честно, его пытали. Но ни физические увечья, ни магия ему нипочём. Он молчал до самого утра, пока к нему не заглянул господин Тимофеев — наш главный городовой. И тогда сектант выдвинул условия, — объяснил он. — Сказал, что он будет говорить только с одним человеком, Алексей Александрович. С вами.
Глава 21
Странно, что спустя сутки сектант всё же решил заговорить. Причём именно со мной. У него ведь была такая возможность ранее. Мог позвать меня и до пыток. А ещё лучше — завязать беседу в тот момент, когда мы встретились в переулке.
Ему ведь явно что-то от меня нужно. Вряд ли он просто решил сознаться в своих грехах именно мне. Это было бы слишком нелогично. Уж если бы его сломали городовые, он бы рассказал всё что знает и без моего участия.
Значит, нужно действовать аккуратнее. Это может оказаться ловушкой. Мы ведь до сих пор не знаем, на что на самом деле способны эти сектанты. Как я понял, у них есть главный некромант, который руководит всеми ячейками — тайными церквями. А касаемо того, кто стоит выше него — нужно ещё разобраться.
Все твердят про какого-то Тёмного бога. Вся религия этих сумасшедших посвящена поклонению этому существу. Кто он такой — сказать сложно. Либо это обладатель того самого голоса, который я услышал в Тёмном мире, либо очередная выдумка, созданная чтобы привлечь побольше прихожан, готовых пойти на всё, лишь бы заполучить вечную жизнь.
Вечная жизнь… Звучит-то как соблазнительно! Я уверен, что большая часть людей только об этом и мечтает. И речь даже не о дворянах, а о простых людях, трудящихся под их началом. Оба сословия мечтают заполучить то, что обещает им Тёмный бог. Некоторые дворяне думают, что вечная жизнь позволит им приумножить накопленный капитал, а крестьяне уверены, что приверженность столь могущественному богу будет способствовать изменению их нынешнего положения.
Вот только никто не задумывается о том, что Тёмный бог заберёт за это. Человечность? Душу? Он чем-то напоминает мне дьявола, о котором писалось в религиях моего мира. Если это существо здесь и правда существует, заключить с ним договор — очень плохая идея.
Я прошёл вслед за городовыми в полицейский участок. Хоть моя энергия и держалась сейчас исключительно на зелье-энергетике, мне всё же хотелось отложить все остальные планы и разобраться с сектантом, которого удалось разговорить хранителям правопорядка.
Однако, когда мы добрались до здания полиции, я обнаружил, что около него уже стоит Андрей Углов. Кто бы сомневался! После всех моих открытий мне теперь всегда будет казаться, что он меня преследует.
Андрей Всеволодович молча стоял около лужайки, окружавшей участок, и не спешил как-либо меня звать или самостоятельно подходить.
Но своим присутствием он намекал, что хочет переговорить. А раз ему захотелось лично со мной побеседовать, значит, ему потребовалось передать мне что-то срочное.
— Господа, — обратился я к городовым. — Догоню вас через пятнадцать минут. Побеседую с коллегой и прибуду в комнату для допросов. Идёт?
— Да, конечно, — ответил один из полицейских. — Мы пока что позовём господина Тимофеева. Он тоже хочет присутствовать при вашем диалоге с сектантом.
Пока городовые поднимались на второй этаж, чтобы вызвать своего начальника, я подошёл к Углову.
— Приветствую, Андрей Всеволодович, — произнёс я. — У вас ко мне какой-то разговор?
— Не советую вам ходить туда, господин Мечников, — вместо приветствия заявил он.
— Простите? — не понял я.
— Ничего хорошего вам там выяснить не удастся, — другими словами объяснил он. — Советую отказаться от этого разговора и направиться домой. Зачем вам этот допрос? Вы ведь сегодня всю ночь дежурили в губернском госпитале. А за день до этого тащили со мной сектанта в полицейский участок. Устали, должно быть. Зачем вам без толку расходовать свои силы?
Всё-то он обо мне знает! Похоже, у моего соперника везде есть глаза и уши. Кто-то явно сливает ему информацию обо мне. Но искать этих информаторов нет смысла, поскольку они могут находиться в каждом углу.
Обслуживающий персонал, работающий в здании со служебными квартирами; сотрудники лекарской академии; подчинённые Разумовского в губернском госпитале. Даже люди из ордена лекарей. Уверен, Углов имеет возможность следить за каждым моим движением.
Вопрос только в том, зачем ему отговаривать меня от встречи с сектантом. Чего он так боится? Не хочет, чтобы до меня дошла информация, которая мне, по его мнению, не предназначена?
Что ж, в таком случае это глупый ход с его стороны. Мне ведь теперь ещё больше хочется побеседовать с заключённым.
— Зря беспокоитесь, Андрей Всеволодович, — улыбнулся я. — Энергии у меня хоть отбавляй, а сектанты меня не пугают.
Сказав это, я развернулся, чтобы направиться в полицейский участок, но Углов тут же схватил меня за кисть.
— Стойте! — велел он.
— Господин Углов, отпустите мою руку, если не хотите, чтобы я вывихнул вашу, — прямо сказал я.
Андрей Всеволодович тут же отпустил мою кисть.
— В чём дело? — спросил я. — Почему вы так не хотите, чтобы я туда шёл? Только не нужно делать из меня дурака. Я прекрасно понимаю, что вам моя встреча с сектантом невыгодна. Чего вы так боитесь?
Возможно, опасается, что я узнаю местоположение Аркадия и Виктории Мансуровых вперёд него.
— Вы допускаете большую ошибку, господин Мечников, — произнёс он. — Вам в принципе опасно встречаться с этим человеком. Я всего лишь хочу удостовериться, что вы не наделаете глупостей.
— Беспокоитесь о моём здоровье? Вы? — усмехнулся я. — Это что-то новенькое. Странно слышать такие слова от человека, который целый месяц пытался усадить меня за решётку.
— Я вас предупредил, Мечников, — хмыкнув, пошагал прочь от полицейского участка Углов. — Можете сколько угодно меня ненавидеть и подозревать во всевозможных преступлениях, но всё же держите в уме, что там, в комнате для допросов, вам может грозить опасность.
Андрей Углов ушёл, но я ещё на пару минут задержался на улице, чтобы проанализировать его слова. Почему-то мне показалось, что он не лжёт. Не вижу причин ему помогать мне, но моё предчувствие обычно правдиво.
Чтобы обмануть меня, нужно быть очень умелым лжецом. Углов относится к числу таких людей, но именно сейчас я почувствовал, что он впервые за всё время говорил со мной откровенно.
Странно… Правда, отменять встречу с сектантом я всё равно не стану. Но возможно, и вправду буду действовать осторожнее.
Во всех хитросплетениях, которые опутали собой Саратов, разобраться и найти истину уже практически невозможно.
Приняв твёрдое решение не отступать и продолжать расследование, касающееся саратовской ячейки некро-церкви, я прошёл в полицейский участок и спустился в подвал, где находились камеры с заключёнными, комната для допросов и… особая комната для допросов, которая по сути своей являлась местом пыток.
Там меня уже ждали. Судя по всему, городовые только что перевели сектанта из пыточной в обычную камеру, где он ожидал встречи со мной.
— Добрый день, Алексей Александрович, — поприветствовал меня главный городовой Тимофеев. — Готовы?
— Добрый, — кивнул я. — Конечно. Только меня несколько вывел из равновесия тот факт, что сектант потребовал встречи. Вам удалось узнать, почему он захотел переговорить именно со мной?
— Нет, Алексей Александрович. Однако с середины ночи он повторяет лишь одно слово. «Мечников». Целый час он упоминал вашу фамилию, пока не охрип. И лишь под утро мы поняли, что он хочет встретиться с вами лично. Ну что, пройдёмте?
Я кивнул и прошёл вслед за Тимофеевым в комнату, где сидел связанный сектант. Мужчина с редкими, почти что седыми волосами вздрогнул и начал метаться из стороны в сторону, пытаясь раскачать стул, к которому его привязали.
— Нет! Нет! — кричал он. — Я не согласен! Я не буду!
— Что вы «не будете»? — спросил Тимофеев. — Вы же сами хотели, чтобы мы привели господина Мечникова. Так что сейчас же успокойтесь!
— Я хочу видеть только его одного, — стиснув зубы, прохрипел сектант. — В комнате больше не должно быть посторонних людей. В противном случае я откушу себе язык, как и обещал. И вы больше ничего не узнаете.
Он показательно высунул язык и распахнул челюсти, готовясь отсечь один из главных органов пищеварительной системы.
Проклятье… Да ведь он не шутит! По взгляду вижу, что этот человек говорит правду. Вообще-то перекусить язык зубами можно, но это не так-то просто. Чаще всего об этом способе лишить себя жизни говорилось в историях о самураях. Если они, попав в плен, не имели возможности сделать харакири и убить себя посредством рассекания живота, им приходилось перекусывать язык.
Однако даже в этом случае пленники сталкивались со сложностью. Чтобы перекусить себе язык, нужно не просто зажать его между зубами. Придётся найти способ удариться нижней челюстью о твёрдую поверхность. Ведь даже если человек сошёл с ума и решил наложить на себя руки, организм далеко не всегда позволит ему это сделать. Как только в языке активируются болевые рецепторы, челюсть автоматически разожмётся.
Но тот сектант, что сидит передо мной… Да. Я не сомневаюсь, что он сможет это сделать даже без помощи удара по нижней челюсти. По какой-то причине он готов прервать свою жизнь даже столь изощрённым путём.
Скорее всего, из-за того, что ему пообещали вечную жизнь после смерти.
Вот только я всё больше убеждаюсь, что эта вечная жизнь является превращением в зомби и ничем иным.
— Сейчас же прекратите истерику, иначе я… — попытался пригрозить сектанту Тимофеев.
— Иначе что? Снова изобьёте меня? Снова будете использовать на мне свои инструменты? Ха-ха! — он расхохотался, словно сумасшедший, коим он и являлся. — Нет. Делайте, что хотите. Мне всё равно на ваши пытки. Но если хотите, чтобы я заговорил, оставьте меня наедине с Мечниковым. У меня лишь одно условие, а вы даже его не готовы исполнить!