— Тогда держи, — я протянул Гене маленькую мензурку с порошком.
— Н-но… Сколько это будет стоить? — поинтересовался он. — Это ведь не входит в ваши п-прямые обязанности?
— Не входит, — ответил я. — Бесплатно отдать не могу, но и без лекарства тебя не оставлю. Накинешь полтора рубля, когда они у тебя накопятся. Через месяц-два — неважно. Главное — сохрани это в тайне.
Довольный ученик кузнеца покинул мой кабинет и убежал домой. Я был уверен, что всю эту неделю он будет отсыпаться, как медведь зимой. Если человек пропускает хотя бы одну или две ночи — затем приходится компенсировать двенадцати или шестнадцатичасовым сном.
А уж если Геннадий не спал две недели… Даже представить сложно, какой перезагрузки жаждет его мозг.
Жаль только, что пришлось отдать целиком весь образец снотворного. Если знакомый Синицына будет брать мои изобретения сегодня, поделиться этим порошком я уже не смогу. Да и плевать! Зато человеку помогу — а это главное.
После ученика кузнеца через меня прошло ещё пять человек, а затем приём прекратился. Больше никто в мой кабинет не заходил. Я вышел в фойе и тут же наткнулся на Синицына.
— Всё путём, Алексей! — улыбнулся он. — Я своих тоже быстро раскидал. Родников уже перетащил оставшихся к себе. Можем отчалить пораньше, я ведь ещё даже с извозчиком договориться не успел. А пешком до Малиновки — путь не близкий.
— Тогда не теряем времени, бежим на привокзальную площадь! — воскликнул я, затем вернулся за сумкой, накинул пальто и побежал за Синицыным на поиски транспорта.
Как назло, ни одной повозки, ни одной лошади! Пусто.
— Да что б мне Грифон свои перья запихал прямо в за… — прокричал Синицын.
— Тише! — перебил его я. — Я слышу…
— Что ты слышишь? Ни одной повозки нет! Я как знал, что нужно было заранее договариваться…
— Да заткнись ты наконец! — не выдержал я. — Я цокот слышу. Кажется, на соседней улице едет повозка.
Без лишних слов мы с Ильёй рванули через проулки к Московской улице. Однако, оказавшись там, Синицын тут же затормозил.
— О-о… Дело-дрянь, — заключил он. — Это — барон Елин. Нам он точно не по…
— Иннокентий Сергеевич! — прокричал я. — Остановите карету!
— Ты совсем с ума сошёл⁈ — Синицын аж лицо воротником пальто прикрыл. — Лёша, ты что творишь?
Через пару секунд карета остановилась и из открывшейся дверцы показалась сначала рыжая борода, а затем физиономия нашего Хопёрского барона.
— Алексей Александрович? — удивился он. — Что случилось?
— Добрый вечер, господин Елин, — кивнул барону я. — Прошу простить, что вынудил остановиться. Мне показалось, что вы едете вниз по Московской улице.
— Ну… Да, так и есть, — ответил он.
— А поворачивать с неё дальше некуда. Вы случайно, не в сторону Саратова собрались? — поинтересовался я.
— А тебе кто спрашивать разрешал⁈ — вякнул извозчик.
— А ну — цыц! — прикрикнул Елин. — Всё верно. Алексей Александрович. Мы с семьёй в Саратов едем. А почему вы интересуетесь?
— Нам с коллегой нужно до Малиновки добраться срочно. Там нас больные ждут, — солгал я. — А повозок на площади не оказалось. Не сочтите за наглость, сможете подбросить?
— Какие вопросы? — хохотнул Елин. — Уж лекарей до больных людей не довезти? Такой грех я себе на душу вешать точно не хочу — залезайте!
— Что б тебя, Мечников, — прошептал Синицын. — А ещё удивлялся, что у меня есть полезные знакомства!
Мы с Ильёй забрались в карету и присели рядом с Павлом Иннокентьевичем Елиным. Напротив нас сидел сам барон и его дочь Анна.
— Добрый вечер, господин Елин, — поклонился Синицын. — Рад видеть вас и вашу семью. Для меня это — большая честь.
— Илья Андреевич, не переусердствуйте, — попросил Елин. — Наши с вами титулы стоят не так уж и далеко друг от друга. Когда вашего отца не станет, вы и сами станете бароном.
— Ну, тут бы я поспорил, — усмехнулся Синицын. — Передо мной ещё старший брат.
— Только баронств ваш отец под собой держит сразу два. Вот и поделите, — тихо посмеялся Елин. — Простите, если лезу не в своё дело. Просто до Малиновки ехать ещё час, а мне хочется завязать разговор.
— Завязать разговор для нас — не проблема, — улыбнулся я. — Особенно для моего коллеги.
— А вам лишь бы меня уколоть, Алексей Александрович, — фыркнул Синицын.
— Как самочувствие у… — начал было я, бросив взгляд на Павла, но тут же осёкся.
Лучше Илье не знать о том, что случилось в имении Елиных.
— У вашей семьи? — закончил фразу я.
Однако Иннокентий Сергеевич прекрасно понял, что я имел в виду.
— Гораздо лучше, чем могло бы быть. И всё благодаря вашим советам. Мы как раз едем в Саратов, чтобы пообщаться с ещё парой лекарей.
Когда карета пересекла мост через Изнаир, её сильно качнуло, и из-под рубашки барона выскользнул медальон с фиолетовым камнем.
Я вздрогнул, а Синицына и вовсе чуть не парализовало от возникшего ощущения.
Некротика.
Анна поняла, что случилось, и сильно напряглась. Покрытое веснушками лицо рыжеволосой девушки сильно побледнело.
Только не сейчас… Клятва лекаря требует разрушить медальон. Более того, Синицын почувствовал некротику и может ляпнуть что-то…
— Странно, — протянул Илья. — Вы не чувствуете? Мертвячиной запахло!
Глава 6
Мало того что ситуация обострилась из-за некротического медальона барона Елина, так ещё и Синицын посчитал жизненно необходимым высказать своё мнение.
Причём Иннокентий Сергеевич, похоже, не понял, что мой коллега имел в виду. Да и сам Илья не осознавал, откуда исходит эта аура. Всю суть происходящего улавливали только я и Анна Елина.
— Мертвечиной? — удивился барон. — Не чувствую-с.
Иннокентий едва заметно принюхался к своему сюртуку. Я увидел, как Анна легонько толкнула своего брата носком сапожка. Павел вздрогнул и тут же произнёс:
— Прошу прощения. Должно быть, это мои раны.
— Некротика? В ранах? — вскинул брови Синицын. — Тогда нужно как можно скорее их осмотреть. Это означает, что уже начали отмирать ткани.
— Нет-нет, не беспокойтесь, меня осмотрит Саратовский лекарь уже сегодня вечером, — ответил Павел.
Отлично, Синицына Павел с Анной обдурили. Незачем ему знать о том, какое оружие хранит при себе барон. Однако как мне обдурить клятву лекаря? Она ведь требует, чтобы я прямо сейчас остановил повозку и разрушил артефакт!
А нечего придумывать. Нужно действовать прямо.
— Иннокентий Сергеевич, я вынужден попросить вас ещё раз остановить повозку, — произнёс я.
— Не понял, — нахмурился рыжебородый мужчина. — Это ещё зачем?
Похоже, ему уже надоело, что я постоянно задерживаю их поездку в Саратов.
— Мне нужно переговорить с вами наедине. Вы знаете, о чём, — сказал я и одним лишь взглядом указал на медальон.
Барон Елин побледнел. Он бы с радостью отказал мне в этом разговоре, но не хотел, чтобы кто-то ещё узнал об этом артефакте. Возможно, он думает, что его детям тоже ничего не известно. Плохо он хранит секреты. Очень плохо. А это лишний раз доказывает, что такой артефакт не должен находиться у него в руках.
— Я понял, — кивнул он. — Хорошо, Мечников. Давайте выйдем — поговорим.
Я почувствовал на себе полный недоумения взгляд Синицына, но решил его проигнорировать. Когда кучер остановил карету, а Елин выбрался наружу, я бросил Илье лишь одну фразу:
— Не беспокойтесь, Илья Андреевич. К «пациентам» мы успеем. Я быстро.
Я захлопнул дверцу, и мы с бароном отошли на несколько метров к обочине дороги, чтобы никто не мог услышать нашего разговора.
— Алексей Александрович, вам не кажется, что вы немного перегибаете палку? — нахмурился барон.
— А вам, Иннокентий Сергеевич, совсем не кажется, что этот артефакт нужно уничтожить? — парировал я. — Не нужно мне лгать, вы едете в Саратов не к лекарю. А если и к лекарю — то хитрости вам явно не хватает, поскольку любой едва одарённый целитель почувствует от вас смрад некротики.
— Вы лезете не в своё дело, — процедил сквозь зубы он.
— Я — лекарь, поэтому вопросы некротики — это всегда моё дело, — напомнил ему я. — И, к слову, кажется, мы с вами договорились о дружеских отношениях. Учтите, зла я вам не желаю. Но артефактом этим пользоваться позволить не могу.
— Он мне нужен! — замотал головой барон. — Иначе…
— Иначе что? — перебил его я. — Вы думаете, что сможете одолеть Рокотова этим медальоном.
— Выбора у меня нет. Иначе он так и продолжит бесчинствовать в Хопёрске. Я собираюсь переговорить с князем, который правит Саратовской губернией. Но, боюсь, что и он меня слушать не станет. А больше у меня союзников нет. Мансуровы отвернулись от меня из-за вашей дуэли с Владимиром Аркадьевичем… — барон осёкся. — Кстати, а вам это семейство больше не докучало?
— Нет, — помотал головой я. — С тех пор как Владимир уехал из Хопёрска, я о Мансуровых больше ничего не слышал.
— Это странно… — задумчиво пригладив бороду, произнёс Елин. — После того, что случилось, они уже должны были отомстить. Вам или мне. Почему они вдруг затихли?
Точно, помню, Андрей Бахмутов предупреждал меня, что Мансуровы почти гарантированно попытаются меня убить после оскорбления, которое я нанёс Владимиру. Действительно странно, что они до сих пор себя никак не проявили. А я о них уже и думать забыл…
— Не уходите от темы, Иннокентий Сергеевич, — попросил я. — Плевать на Мансуровых. Прошу, отдайте мне свой медальон. Я должен его уничтожить. Вы им себя не спасёте, только навредите себе и жителям своего же города.
— Не могу, — помотал головой он, прижав артефакт к груди. — Не отнимайте у меня надежду, Алексей Александрович.
— Неужели вы не понимаете? Некротика извратила ваше сознание. Это она говорит вашими устами. Пока не поздно, избавьтесь от медальона. Отдайте его мне.
Магия клятвы лекаря всё интенсивнее воспламеняет мою грудь. Если я сейчас же не уничтожу медальон, есть риск, что она воспримет моё промедление, как предательство, нарушение данного обета.