— Тебе нужно было работать этнографом, — пошутил Вейдеманис.
— Самое смешное, что я понимаю несовершенство своих теорий. Все на самом деле совсем не так, как я говорю. Социальное и имущественное расслоение действует уже повсюду, даже среди народов Кавказа, более устойчивых к своим традициям. И местные олигархи находят быстрее язык друг с другом, чем с представителями собственного народа. Как и бандиты всех мастей, у которых преступный интернационал. И в каждом народе есть герои и предатели, свои духовные наставники и отщепенцы.
Когда они подъехали к дому Дронго, он передал пачку денег, полученных от Юницкого, Вейдеманису для проведения экспертизы и поднялся к себе. Стараясь не шуметь, открыл двери своим ключом. На часах было около десяти. Сегодня была суббота и Сабине не нужно было идти на работу. Он снял обувь и на цыпочках прошел в спальню, чтобы переодеться. Но он не успел дойти до своей комнаты, когда услышал шум на кухне. Оттуда вышла Сабина. Она была снова в японском халате.
— Доброе утро, — кивнула она, — я уже срослась с этим халатом. Если вы и сегодня не разрешите мне заехать домой, то я просто объявлю голодовку.
— Почему вы так рано встали? — мрачно поинтересовался он.
— Привычка. Я обычно просыпаюсь в восемь. Уже несколько лет. Даже по субботам и воскресеньям. Когда живешь одна, у тебя появляются свои привычки. Я просто не могу долго валяться в постели. Это осталось еще после жизни в Германии. Там обычно просыпаются в шесть утра. Я рано ложусь и рано просыпаюсь.
— Тогда понятно.
— Вы там были?
— Да, — он понял, о чем она спрашивает.
— И все видели?
— Я ее опознал, — коротко сообщил Дронго и ушел в спальную комнату. Он появился оттуда через несколько минут. Прошел на кухню.
— Заварить вам кофе? — предложила Сабина.
— Лучше чай. Я не пью кофе.
— Почему? Неужели у вас есть проблемы с сердцем?
— Нет, — усмехнулся он, — пока нет. Просто не люблю.
— Понятно. Вы просто идеальный мужчина. Не курите и почти не пьете. Я обратила внимание, что на приеме вы даже не пили шампанского, только делали вид. А я курила на балконе, пока вас не было. У меня в сумочке лежали две сигареты.
— И очень напрасно, — убежденно сказал Дронго, — ничего хорошего в этой привычке нет. Обычный наркотик.
— Принимаю вашу критику, но эта дурная привычка, от которой я не могу отвыкнуть.
Она принесла ему чай в чашке.
— Достать варенье?
— Не нужно.
— А сахар?
— Я не пью чай с сахаром.
— Теперь я поняла. Вы просто идеальный мужчина. Неужели вы не любите сладкого?
— Обожаю. Особенно шоколад. И люблю всякие сладости.
— Слава богу. Иначе у меня начал бы развиваться комплекс неполноценности. Мой прежний муж выкуривал по утрам сразу две сигареты и пил несколько чашек кофе.
— Я был еще в одном доме, — сообщил Дронго, подвинув к себе чашку с чаем.
Она испытывающе посмотрела на него.
— В гостях у актера Юрия Юницкого, — сказал Дронго, — попытался узнать у него о характере их отношений с Алдоной.
— Что он сказал?
— Вы хотите знать правду?
— Только правду.
— Она изменяла вашему дяде с ним и после замужества.
— Я так и думала, — раздраженно произнесла Сабина, — конечно, она изменяла. Это было понятно.
— И судя по всему, не только с ним.
— Вот и не верь после этого в Бога, — вздохнула Сабина, — и вы считаете, что он тоже замешан в нашем деле?
— Вы даже не представляете, насколько сильно.
— Рассказывайте, — потребовала она, — я должна все знать. Я выдержу. Вы не знаете, какая я сильная. Расскажите мне все, что узнали.
— Они были близкими друзьями еще до того, как Алдона устроилась на работу в банк. Интимными друзьями. Но это вы знаете. Она некоторое время жила у него на даче еще до того, как перешла работать в банк. И он пригласил профессионального фотографа, который сделал несколько откровенно эротических снимков.
Сабина поморщилась.
— Она хотела вернуться работать в модельный бизнес, — словно оправдывая погибшую, добавил Дронго.
— Для этого есть специальные салоны, — резонно заметила Сабина, — и совсем не обязательно сниматься в доме у своего друга.
— Для Алдоны это было в порядке вещей, — напомнил Дронго, — она ведь уже снималась в очень откровенных позах, когда претендовала на звание «Мисс Литвы». Но тогда получила только второе место.
— Откуда вы знаете?
— Эти фотографии есть даже в Интернете. Ей тогда было двадцать. Но даже эти фотографии делались с учетом некоторых требований нравственности. И ее бикини, каким бы узкими оно не было, все-таки прикрывало некоторые части тела. Зато с фотографом, который работал с ней в доме Юницкого, она уже не стеснялась. Я видел пленку. Очень откровенные фотографии, где на ней ничего нет.
— У кого была пленка?
— У самого Юницкого. Но самое печальное, что ему кто-то позвонил и предложил продать три самые откровенные фотографии. За большую сумму денег.
— Неужели он согласился?
— Представьте себе. И даже торговался, чтобы получить больше денег.
— И он считает себя мужчиной? — гневно крикнула Сабина. — Какая пакость! Как можно так себя вести? Продавать фотографии своей бывшей возлюбленной. Как низко.
— Он уверяет, что сама Алдона разрешила ему продать эти фотографии. Возможно, врет. Но ясно, что Алдона так или иначе была в курсе, ведь про фотографии не знал никто, кроме них двоих и фотографа. И хотя я еще буду проверять этого фотографа, уже сейчас понятно, что позвонивший был знаком с Алдоной и ему нужны были эти откровенные фотографии.
Юницкий продал их за десять тысяч долларов. Получил деньги и на нашу удачу оставил их нетронутыми в своей спальне на даче. Мне удалось убедить его обменять эти деньги на мои и вручить их мне.
— Для чего? — не поняла Сабина. — Зачем вам эти грязные деньги?
— Для проверки отпечатков пальцев, — пояснил Дронго, — на деньгах могли остаться отпечатки пальцев того человека, который покупал фотографии.
— Ясно. Это очень умно с вашей стороны. Что было потом?
— Потом я отправил деньги на экспертизу. А теперь я расскажу вам об эпизоде, который произошел в кабинете вашего дяди как раз в день убийства Паушкина. Ахмеду Нуриевичу позвонили, и он куда-то вышел. Вернулся с конвертом, в котором, возможно, были фотографии. Он увидел эти карточки и был в ярости. Валя Клычкова рассказала мне, что он сжег эти фотографии у себя в кабинете. Но когда он убирал пепел, остался кусочек глянцевой бумаги, по которой она поняла, что он жег именно фотографии.
— Значит, человек, который купил эти фотографии, послал их моему дяде? — ужаснулась Сабина.
— Он их не просто купил. Он заплатил за них десять тысяч долларов. Очевидно, считал, что эти фотографии окупят все его расходы. И поэтому не поскупился. Но он не стал лично передавать деньги и забирать фотографии. Он был очень осторожен, хотя здесь допустил небольшую ошибку. Ему нужно было найти человека, который смог бы встретиться с Юницким и забрать фотографии, передав актеру деньги. Наш «злодей» решил никому не доверять и оставил деньги в ячейке камеры хранения. И здесь допустил ошибку. Сначала с деньгами, ведь на них могли остаться отпечатки его пальцев. А затем с этой перестраховкой. Ведь по логике вещей Юницкий не должен был его знать. Но он не пришел на встречу, а значит, боялся, что актер сможет его узнать. Либо они раньше пересекались. Либо могли где-то встретиться. Значит, человек, купивший фотографии, входил в близкое окружение Алдоны. Он сумел узнать о существовании самих фотографий и выкупить три из них таким сложным способом. А затем использовал их против Абасова.
— Я начинаю бояться этого мерзавца, — призналась она.
— Правильно делаете, — кивнул Дронго, — он очень опасен. Но я полагаю, что уже сегодня вечером или, самое позднее, завтра утром мы сможем его разоблачить. Но сегодня я позвоню Боташеву, и мы поедем во второй половине дня к вашему дяде. Боюсь, что новость о смерти жены может на него очень плохо подействовать.
— Правильно, — кивнула Сабина, — так и нужно сделать. Когда вы хотите поехать?
— Сегодня после двух.
— Значит, спать вы сегодня совсем не будете?
— Ничего. Отосплюсь завтра. Или послезавтра.
— Вы удивительный человек, — сказала Сабина, — и даже не представляете как вы на меня действуете. Вчера я впервые в жизни сделала сама предложение мужчине. И получила отказ. Знаете, как обидно? Я чувствовала себя такой старой уродиной.
— Напрасно. Я же вам попытался объяснить…
— Это все одни слова. Когда нравится женщина, мужчина забывает обо всем на свете. Мне было ужасно обидно и неприятно. Честно говоря, я сегодня тоже почти не спала. И еще смерть Алдоны. Вот тогда и понимаешь, что все так ненадежно, все так скоротечно.
Она поднялась. И глядя на него, медленно сняла с себя халат. Под ним ничего не было. Он увидел ее маленькие упругие груди.
— И вы снова скажете, что моя бабушка дружила с вашей мамой? — спросила она, чуть покраснев.
Он поднялся. Взглянул на молодую женщину, стоявшую перед ним.
— Я нарушаю этический кодекс адвокатов, — пробормотал он, — им нельзя вступать в близкие отношения с клиентами.
— Но вы не совсем адвокат, — она сделала шаг вперед. — Или вы считаете, что я должна вас уговаривать?
— Мое грехопадение будет вашей виной, — сказал он, уже не пытаясь защищаться. И обнял ее.
— Все наши рассуждения о морали и нравственности — одна сплошная говорильня, — подумал Дронго, — никого и никогда не нужно осуждать. Право на счастье должно быть у каждого человека. Как и право на жизнь.
— Ты что-то сказал? — спросила Сабина.
— Нет. Еще не успел.
Глава семнадцатая
Он действительно испытывал некоторую неловкость. Она казалась ему моложе своих лет. Но дремавшая в ней сила неожиданно проснулась, и она проявила себя достаточно требовательной партнершей. На часах было уже половина первого, когда позвонил Боташев. Он сообщил, что поедет в тюрьму в два часа дня, и уточнял, где именно они встретятся с Дронго. Поговорив с адвокатом, он обернулся к дивану, где она лежала.