– Э-э-э… Спасибо. – Я повернулся к двери, но, уже взявшись за дверную ручку, не выдержал и спросил: – Какого цвета нота ре?
Льюис улыбнулся:
– Небесно-голубая.
Я фыркнул:
– Рубиново-красная.
Льюис кивнул. Я закрыл дверь и пошел в общежитие. Выставка, посвященная синестезии. Идеально. Теперь осталось лишь придумать, как уговорить Бонни пойти со мной.
Она хотела знать, что я вижу, когда слышу музыку.
Мысль о том, чтобы подпустить к себе кого-то так близко, по-прежнему грызла сознание, и мои стены снова поползли вверх. Но потом я вспомнил песню Бонни и ее лицо в тот миг, когда она узнала правду обо мне. И я преодолел все сомнения, чтобы они не заслоняли ее лицо.
Засыпая, я ощущал аромат персика и ванили, а на языке чувствовал сладость.
Глава 14
Бонни
Не знаю, зачем я смотрелась в зеркало, почему вдруг озаботилась тем, как выгляжу. Скорее всего, субботний вечер был просто случайностью. Наверняка завтра Кромвель будет вести себя как ни в чем не бывало.
И все же я стояла перед зеркалом и придирчиво разглядывала прическу – сегодня я зачесала волосы набок и заплела в косу. Надела джинсы и розовый свитер. Добавила серебряные сережки. Окинув себя критическим взглядом, закатила глаза: только посмотрите на эту дуреху. А потом внутри меня что-то словно оборвалось.
«Ты не должна так поступать, ни с собой, ни с ним».
Зажмурившись, я сосчитала до десяти, затем выскользнула из комнаты. Солнце ярко светило в безоблачном небе, во внутреннем дворе было полно студентов.
– Бонни!
Рядом возник Истон и радостно обхватил меня за плечи.
– Где пропадал? – поинтересовалась я. – Не видела тебя в кафетерии сегодня утром.
Я остановилась и оглядела брата с ног до головы, сделав вид, будто в этом и заключается моя цель. На самом деле, пройдя всего несколько десятков шагов, я страшно запыхалась, и нужно было отдышаться.
Истон пожал плечами:
– Я не ночевал в своей комнате вчера ночью, Бонни, и давай опустим детали.
– Ну, спасибо, – саркастически отозвалась я. Брат улыбнулся. – У меня такое чувство, будто мы с тобой совсем не видимся в последнее время. – Я вгляделась в его лицо: под глазами залегли темные круги. Положила руку ему на плечо. – С тобой все в порядке?
Истон подмигнул:
– Всегда, Бонни. – Он зашагал дальше, увлекая меня за собой. – Пойду на занятия.
Не прошли мы и пары шагов, как мне опять стало трудно дышать. Я тайком смахнула непрошеную слезу. Слишком рано, все происходит слишком быстро.
Не ожидала, что все случится так скоро.
Я вздернула подбородок и поглядела на верхушки деревьев: птицы перелетали с ветки на ветку, ветер шуршал листвой. Словно отступающее под напором осени лето, я теряла свое солнце, превращалась в сухой лист, обреченный упасть на землю.
Истон привел меня к учебному корпусу.
– Встретимся позже в кафешке, хорошо?
Я улыбнулась и чмокнула его в щеку:
– Конечно.
Совместные обеды были нашей ежедневной традицией, возможностью побыть вместе. Если я хотя бы один день не видела Истона, жизнь казалась неправильной. Брат взъерошил мои тщательно уложенные волосы.
– Эй! – возмущенно воскликнула я.
Брат, хохоча, помчался прочь, и я закатила глаза. Мимо проходили студенты, направлявшиеся в учебный корпус, но я все стояла и смотрела ему вслед. Истон подскочил к девушке, имени которой я даже не знала, ослепительно ей улыбнулся и распушил хвост, словно павлин.
Мне казалось, будто сердце раскалывается надвое. Я не представляла, как рассказать обо всем брату. Мне ни за что не подобрать слов для такого объяснения, потому что я знала: правда и его убьет. Долгие месяцы я держалась, каждый день твердила себе, что еще не время, подходящий момент еще не наступил, что я скоро соберусь с силами. Вот только подходящий день все не наступал.
Еще немного – и у меня просто не останется выбора.
Вскоре Истон и так все узнает.
При мысли о брате меня словно накрыло черное облако. Он был порывистым, непосредственным и жил сегодняшним днем, но я знала его и с другой стороны, знала, что в душе он очень ранимый. Я знала о его внутренних демонах и о темноте, что грозила его поглотить.
Если он узнает обо мне… это его убьет.
Ветер донес до меня громкий смех Истона, и от этого звука волоски на шее встали дыбом. И все же я не смогла сдержать улыбку. Когда брат пребывал в хорошем расположении духа, то заряжал своей энергией все вокруг, даже небо казалось ярче.
Я наконец вошла в учебный корпус, двор уже почти опустел. В классе Льюиса я заняла свое обычное место. Стоило мне сесть, как в животе у меня запорхали невидимые бабочки – и все из-за того, что я то и дело посматривала на пустующее место Кромвеля. Сам он еще не явился.
Я машинально теребила край тетради и ждала. Сердце билось в груди часто и неровно. Я потерла грудину, сделала глубокий вдох и сосредоточилась на дыхании – знала по опыту, что дыхательные упражнения помогают. На четвертом выдохе мой взгляд устремился к двери, я словно почувствовала его приближение.
Действительно, в аудиторию вошел Кромвель Дин, облаченный в драные джинсы и белую футболку; голые мускулистые руки сплошь покрыты татуировками, пирсинг поблескивает на смуглой коже, темные волосы как обычно в полном беспорядке.
В руке он сжимал тетрадь, а за ухо заложил ручку. Я постаралась отвести взгляд и не смотреть, как он идет мимо доски. В памяти снова всплыли события субботнего вечера. В музыкальном классе он сидел рядом со мной, его спина прижималась к моей груди. Его губы скользнули по моей шее и поцеловали плечо. Если как следует напрячь воображение, можно снова ощутить их мягкое прикосновение.
Мой рот невольно приоткрылся, и я наверняка покраснела. И всему виной Кромвель Дин, он источник моей радости и безмерного страха.
Будто прочитав мои мысли, Кромвель посмотрел вверх и нашел меня взглядом. Я вся напряглась, ожидая, что он станет делать. Уголок его губ пополз вверх, получилось слабое подобие улыбки, адресованной именно мне, и мой пульс разом участился.
Я улыбнулась в ответ, не обращая внимания на то, какими взглядами провожают Кромвеля остальные девушки. Они глядели так, словно он – единственный источник тепла в холодный день.
И все же этот мрачный англичанин смотрел только на меня.
Кромвель начал подниматься по ступеням; его длинные ноги во мгновение ока покрыли разделявшее нас расстояние. Я ждала, что он пройдет мимо, а я останусь сидеть на месте, бездыханная. Никак не ожидала, что Кромвель подойдет и сядет рядом со мной, на то место, которое обычно занимал Брайс.
Я потрясенно уставилась на него. Юноша вальяжно откинулся на спинку сиденья, так, словно ничего особенного не произошло.
– Фаррадей, – лениво обронил он со своим извечным акцентом.
Мне нравилось его произношение.
– Дин, – прошептала я в ответ.
Остальные студенты с любопытством поглядывали на нас. Я нервно поерзала на месте, смущенная таким пристальным вниманием, потом повернула голову и посмотрела на Кромвеля. В его глазах горел огонек, которого не было раньше, плечи были расслаблены, во всем облике сквозило умиротворение.
Он похлопывал ладонью по парте, и от этого движения череп и цифры на костяшках его пальцев словно танцевали. Я не могла отвести глаз от его пальцев, потому что знала, на что они способны. Я видела, как они летают над клавишами фортепиано и перебирают струны моей гитары.
Рядом кто-то откашлялся, и я подняла голову. Прямо передо мной стоял Брайс и прожигал Кромвеля злобным взглядом.
– Это мое место, – сказал он.
Мы с Брайсом не разговаривали с пятничного вечера. Стыдно признать, но все мои мысли были заняты Кромвелем.
– Да ну? А теперь здесь сижу я, – лениво протянул Кромвель, не глядя на Брайса.
Я зажмурилась. Как же не хочется скандала.
– Почему ты такой придурок? – выплюнул Брайс.
Кромвель смотрел прямо перед собой, словно Брайса тут вообще нет.
Парень издал мрачный смешок и прошел мимо.
– Брайс, – позвала я, но он то ли проигнорировал меня, то ли сделал вид, что не услышал.
– Кромвель, – пробормотала я.
Юноша даже бровью не повел, на лице его застыло такое упрямое выражение, что стало предельно ясно: он и с места не сдвинется.
В аудиторию вошел Льюис. Колено Кромвеля коснулось моего, и убирать ногу он не стал. Льюис оглядел студентов и слегка приподнял брови, заметив Кромвеля рядом со мной. Парень поерзал. Затем профессор начал перекличку, и занятие пошло своим чередом.
Едва Льюис объявил об окончании урока, Брайс выскочил из аудитории. Я вздохнула, провожая его взглядом. Совершенно очевидно, что они с Кромвелем терпеть друг друга не могут.
Я встала.
– Пока, Кромвель.
Юноша поднялся и зашагал следом за мной во двор. Я ждала, что он весь ощетинится и скорчит свою обычную недовольную гримасу, но он выглядел полностью расслабленным. Никогда не видела его таким спокойным, и это смущало меня все больше и больше. Наконец я подошла к аудитории, где у меня должно было быть следующее занятие, и Кромвель кивнул мне на прощание. Покачав головой, я смотрела ему вслед и гадала, что все это значит. Он не сказал мне ни слова с тех пор, как сел рядом, если не считать приветствия. Но его нога прижималась к моей, отчего по коже у меня пробегали мурашки. И его рука то и дело задевала мою. Меня терзали смешанные чувства, я не понимала, что между нами происходит. Кромвель больше не смотрел на меня как на своего персонального врага, и это было очень непривычно. Вообще-то теперь он вел себя со мной почти по-доброму, и я никак не могла в это поверить.
Вот только от его скупой улыбки сердце так и пело.
После дневных занятий я отправилась в кафетерий. Истон уже сидел за нашим столиком. Я взяла себе салат и подошла к брату – тот, как обычно, набрал столько еды, что хватило бы на маленькую армию.
– Тебе не мало, Истон? – пошутила я.