мым ей доселе острым ощущением счастья.
— Думаю… — отозвалась она, — надеюсь, что нет!
Он накрыл ладонью ее руку, и магическое тепло опять растеклось по ее телу.
— Не будьте так доверчивы, малышка, — тихо произнес он, и его лоснящийся серый лимузин отъехал от ворот.
Глава 8
Роксана выглядела раздраженной, когда Валентина вечером пришла ее навестить. Хотя днем Валентина не появлялась в Бледонс-Роке, она звонила туда, чтобы узнать, как чувствует себя ее подруга. Ответ оказался таким обнадеживающим, что она не сочла нужным карабкаться по крутизне к дому, поскольку все равно должна была приехать туда на ужин.
И вот теперь Роксана была оскорблена воображаемым невниманием к ней. А может быть, ее раздражение вызвано чем-то другим? Ведь брошенной ее не назовешь. В комнате у нее было все, что только могло ей понадобиться. Книги и журналы, корзина с фруктами, масса цветов… Видимо, Ричард приказал садовнику посылать ей побольше цветов, и комната теперь скорее походила на оранжерею, чем на спальню.
«Может быть, Ричард чувствует себя виноватым, — размышляла Валентина. — Возможно, он считает, что обморок Роксаны вызван неожиданным известием о его помолвке».
Вероятно, Ричард провел несколько часов возле больной, и Валентина надеялась, что это не испортит его отношений с невестой. Что до Роксаны, ее отношение к нему оставалось таким же, как всегда. А это означало, что она влюблена в Ричарда нисколько не больше, чем прежде, хотя готова была бы выйти за него замуж, если бы он не привез с собой невесту.
— Что случилось, где ты пропадала весь день? — набросилась она на Валентину, едва та вошла в ее комнату, одетая в темное вечернее платье и надушенная изысканными духами, которые приберегала для особых случаев. — Я надеялась увидеть тебя после обеда, раз уж ты не появилась утром.
— После обеда я была занята, — ответила Валентина.
— А утром?
— И утром тоже.
Валентина отвернулась, любуясь розами возле кровати.
— Дело в том, что я не хочу бывать здесь чаще, чем надо. Ты находишься здесь потому, что это необходимо. Но не стоит превращать дом Ричарда в проходной двор!
— Ты прекрасно знаешь, что это ерунда, — отрезала Роксана. — В прежние времена двери этого дома были открыты всем и каждому. Между прочим, сегодня здесь был ужасный переполох. Жена нового дворецкого обварилась кипятком и вышла из строя. Даффи не знает, за что хвататься, и не сможет теперь помогать тебе по хозяйству, пока не подыщут замену пострадавшей, конечно временную. Ричард полагает, что тебе следует переехать сюда, а свой домик пока запереть.
Валентину в первую очередь взволновало несчастье с женой дворецкого.
— Она обварилась сильно? Ее отправили в больницу? — засыпала она вопросами Роксану.
— О нет. Ее лечит доктор Ламуан. — Губы Роксаны скривились в иронической усмешке. — Этот человек отрабатывает свой хлеб. Сначала Он принялся лечить меня, а теперь Эдит — или как там ее зовут. — Она помолчала, а потом неожиданно спросила: — Говорят, ты с ним купалась сегодня утром?
К своему крайнему неудовольствию, Валентина, неизвестно почему, виновато покраснела.
— Да, мы с ним искупались до завтрака.
— И он завтракал в твоем коттедже?
— Откуда тебе это известно? — Валентина уставилась на подругу, не желая верить, что ей рассказал об этом он сам. Хотя, конечно, не было никаких причин скрывать это от Роксаны — или от любого другого человека. Завтрак наедине с молодой женщиной в ее коттедже — не преступление, хотя кое-кому это могло бы показаться странным, ведь они знакомы совсем недавно.
— Мне рассказал об этом Ричард, — ответила Роксана с улыбкой Моны Лизы. — Видимо, его это очень удивило, потому что доктора Ламуана нельзя назвать дамским угодником… Больше того, он избегает женщин. Это характерно для людей его профессии.
Валентина опустила глаза; у нее было такое чувство, будто у нее отняли нечто очень дорогое, обретенное лишь недавно.
— Не считай, что я сую нос не в свое дело, дорогая, — произнесла Роксана хрипловатым вкрадчивым голосом, который пускала в ход, когда хотела сказать что-нибудь неприятное. — Но ты простушка, а Ламуан себе на уме. Ты можешь придать чему-то значение, которое совсем не предполагалось… если ты понимаешь, что я имею в виду.
— Не понимаю, — холодно отозвалась Валентина.
— Ну, милая, он привлекателен… очень привлекателен… И ему, вероятно, приходится отбиваться от женщин, которые мечтают его заарканить. Но я абсолютно убеждена, что он не из тех, кто готов серьезно связать себя с какой-нибудь женщиной. Он постарается избежать этого. Такие, как доктор Ламуан, не женятся.
— Откуда ты это взяла? — возмутилась Валентина, хотя ее раздосадовал прежде всего намек на то, что она уже подумывает о докторе Ламуане как о возможном муже.
Роксана передернула плечами:
— Я просто знаю, вот и все. Это ясно как день, когда наберешься опыта. Есть такие, которые стремятся жениться, и такие, которые этого не хотят. Гастон Ламуан из тех, которые не женятся.
— Похоже, ты вполне уверена в этом.
— Я совершенно… совершенно уверена. — В голосе Роксаны даже проскользнуло удивление: ну можно ли не понимать столь очевидных вещей! — У него стойкое неприятие семейных уз, и он в этом непоколебим. Доктор Ламуан — человек твердого характера, мягок он только с пациентами. С ними он может быть удивительно внимателен и заботлив. Он даже может лечить их задаром, если данный медицинский случай его заинтересует, нести любые расходы. Он щедрый, умный, терпеливый, настойчивый, непробиваемый, он ведет монашескую жизнь, и… он недосягаем.
— И все это рассказал тебе Ричард?
— Конечно нет! — воскликнула Роксана. — Чтобы понять все это, надо очень хорошо узнать человека, особенно мужчину. Мужчина не выдает себя, подобно женщине. Его надо знать.
— И ты хорошо знаешь доктора Ламуана? Ты была с ним знакома прежде, не так ли?
В этот момент тихо отворилась дверь и в комнату вошел Гастон Ламуан. Он явно уже подготовился к ужину: был свежевыбрит, тщательно причесан и переоделся в отлично сшитый смокинг. Он бросил на Роксану проницательный взгляд. На ее щеках проступила краска, и она со вздохом опустилась на подушку, когда он взял ее руку и с профессиональной бесстрастностью начал слушать пульс. Болезненно скривившись, она подняла на него глаза и сказала:
— Мне кажется, доктор, что ваша озабоченность моим здоровьем чрезмерна. Мне стало значительно лучше. Гораздо лучше, даже чем когда я приехала сюда. Почему бы вам не разрешить мне завтра встать с постели?
— Может быть, мы сделаем это послезавтра, — отозвался он.
Лицо ее исказилось.
— Я совсем не ожидала, что меня уложат в постель, когда отправлялась сюда помочь подготовить дом Ричарда к его приезду! — Она не сводила с доктора сверкающих глаз, и пятна на ее щеках стали пунцовыми. — Я также не рассчитывала познакомиться здесь с вами, доктор, для того чтобы вы устраивали с доктором Юстасом консилиум по поводу моего здоровья и приходили к единодушному заключению, что я совсем плоха и в тридцать два года превратилась в развалину!
— Что за глупость! — прервал он ее.
— Это не глупость. — Ее губы опять скривились. — Я просто смотрю фактам в лицо.
В глазах Роксаны мелькнула мука, когда она взглянула на Валентину, стройную и очаровательную в своем темном вечернем платье.
— Ну что ж, желаю вам обоим приятно провести время, — сказала она резко. — Вас ждет званый ужин, а потом советую вам погулять под луной возле скал. Валентина знает маленькую уединенную скамейку в парке, где вас никто не потревожит, где вы сможете остаться наедине с морем и ночью, полной тайн и чудес. Только не забудьте, доктор, что Валентина неопытна и простодушна. Воспользоваться этим было бы дурно!
Ламуан молча подошел к ночному столику возле кровати, взял коробочку с таблетками и пересчитал их.
— Как вы спите? — поинтересовался он.
— Очень крепко, когда я принимаю ваши таблетки.
— Вы принимаете мои таблетки?
— Ну конечно. — Она опустила рыжеволосую голову на подушку и иронически улыбнулась. — Какие же еще таблетки я могу принимать? Не считаете ли вы, что доктор Юстас пропишет мне что-то без вашего ведома?
Оставив ее вопрос без ответа, Ламуан невозмутимо сказал:
— Я загляну к вам перед тем, как вы заснете.
— Сделайте одолжение, — небрежно обронила она, — если сможете оторваться от той восхитительной скамеечки!
Выйдя из комнаты, Гастон пропустил вперед Валентину и пошел вслед за ней по коридору. И хотя за ужином они сидели рядом, он был очень молчалив. Ричард же, напротив, был явно в ударе. Мисс Йоргенсен тоже блистала под стать ему, хотя и в ином плане. Она была удивительно хороша в платье того типа, что всегда нравились Роксане, — из серебристого шелка, который облегал ее фигуру, подчеркивая соблазнительные линии тела. Однако Роксана в свои лучшие годы покоряла не только внешностью. Она блистала как собеседница и умела принять гостей в таком роскошном доме, как этот. Что до мисс Йоргенсен, она была слишком молода, чтобы вести интересные беседы, и не получила того воспитания, которое было дано Роксане. Она не обладала многими из достоинств Роксаны, и Валентине даже стало жаль ее мать, сидевшую напротив хозяина дома на другом конце стола и, похоже, сомневавшуюся, правильный ли шаг сделала ее дочь.
Валентина вызвалась помочь мисс Йоргенсен после ужина, когда очередь дошла до кофе в гостиной, потому что та опасалась разбить тончайшие фарфоровые чашки из очень дорогого кофейного сервиза. Гастон Ламуан, заметив, с какой грацией Валентина хозяйничала за кофейным столом, одобрительно улыбнулся ей, как человек от природы привередливый, любивший, чтобы каждый по возможности был на своем месте.
— Почему не вы помолвлены с Ричардом? — тихо спросил он, наклонившись к ней за своей чашкой кофе.
Она, чуть вздрогнув, подняла на него глаза.
— Вы самая подходящая жена для Ричарда.