Женщина обратилась ко мне прямо с порога. Она была бесцеремонна.
– И у тебя всё ещё на месте твои прежние отвратительные уши.
Я посмотрел вперёд и замер.
– Ты?
Мои мысли мгновенно рассыпались и вновь собрались.
– Ксюша?
– А ты ожидал кого-то другого?
– Кого угодно, но только не дрянную голубоглазую блядь.
Я хотел увидеть пронзительный эффект от брошенной в женское лицо яростной колкости. Мне хотелось реализовать здесь и сейчас весь свой фаллический садизм. Однако ярко накрашенные губы не дрогнули. И голубые глаза остались непоколебимыми.
– Не ожидал?
– Я уже ответил.
– Я не про это.
– А про что?
Холодные, ледяные, расчетливые… Я никак не мог разгадать эти треклятые глаза.
– Ты ещё не понял?
– Что именно?
– Как ты попал сюда?
– Понятия не имею.
– Думаешь, что случайно?
– Конечно.
– Ошибочно так думать.
– Почему же?
– Случайностей не бывает.
– Иногда херня просто случается…
– Но не сегодня…
Это был долгий последовательный намёк. Она игралась со мной. И я ничего не мог с этим сделать. Я тоже игрался. Нам обоим это нравилось. Эдакое садо-мазо, имеющее конкретные цели.
Она продолжала говорить:
– Ты должен понять, что я не могла тебя так просто отпустить. Он слишком ценит твоё мнение.
– Кто?
– Милашка Пётр. Он стал таким жалким.
– Ты…
– Что «я»? Хитровыебанная? Тут ты точно прав!
Мне меньше всего хотелось, но в моей голове всё внезапно и против моей воли соединилось гранями былых разломов в одну единую картинку-мозаику. И мир вокруг меня из-за этого стал неустойчив.
– Ты…
Я качнулся.
– Сука!
Голубоглазая блядь рассмеялась. Ей было весело. Звонкий смех пронзительно лился из её луженой глотки.
– Что ты с ним сделала?
Я готов был броситься на неё с кулаками. Но был вопрос:
«Что потом?»
К вопросу прилагалось пояснение:
«Чем всё это обернётся и закончится?»
Я мог бы рискнуть. Потом последствия как-нибудь списались бы на неудобную мораль и обстоятельства. Но я не был уверен в успехе. Я был достаточно умён, чтобы понимать: она умна!..
…хитра, коварна, изворотлива…
Мир вокруг меня так и продолжало штормить. Это нарастало понимание того, что случайное убийство кровожадной медсестры в чепчике вряд ли было случайным. Это видимо была одна из переменных уравнения. Не более. Она не влияла на конечный результат. А потому последовательность событий всё равно привела бы меня к заведомо признанной цели – этой комнате и этой женщине.
– Как ты это сделала?
Смех не прекратился, но сквозь него прорвались слова:
– О, ты смотрел мою телепередачу? Понравилось?
– Нет.
Я злился на её смех и на собственное бессилие. Я ждал, что вот-вот за моей спиной возникнут мои враги и схватят меня за локти. У меня было лишь мгновение, в лучшем случае два…
– Как? – я ещё раз попросил об ответе.
И хитрый блядский смех наконец-то прекратился.
– Чувство вины – это самое знатное оружие против мужчины.
Это сказала мне женщина тоном, полным гордости и снобизма. А потом мой локоть действительно ощутил чужие крепкие пальцы.
– Будь ты проклята! – прокричал я.
– Всегда, пожалуйста, – ответила женщина.
Глава десятая
– Ведите, ведите его…
Ксюша говорила властно. Она шла впереди всех. Теперь она была королем мира.
А что я?
Этот мир всегда заставлял меня подчиняться.
Сегодня, вчера, завтра…
Всё время одно и то же. Мир говорит, а мне приходится мириться. Молча делать. Молча следовать.
Никакого самоуправства!!!
Иначе наказание.
Небесная кара? Гнев судьбы?
Прям как сейчас. Стоило лишь чуть-чуть понадеяться на свободу воли и действия, как я тут же оказался в плену медвежьей хватки больших и сильных рук.
Нет, это были не те двое, что ранее прошли мимо меня в коридоре, читая и разбирая бумажки. Голоса были другие. Более грубые, жестокие. Негативно настроенные.
– Попался, прощелыга, – сказал один из них, продолжая заламывать мне руку.
Другой добавил:
– Сейчас ты своё получишь, пиздорванец.
Они вели меня по коридору в обратную сторону, туда, куда я не пошёл прежде.
Снова судьба? Или проклятие?
Левый рукав коридора оказался значительно длиннее правого. Если в правом мной был найден тупик с одной-единственной дверью, то в левом раздолья было хоть отбавляй. Много дверей, пять поворотов и вот мы, в конце концов, оказались в просторном зале. В нем перед большим экраном располагались четыре стола, выстроенные полукругом.
Людей здесь не было. Мы пришли первыми.
– Что-то у вас хилое для меня наказание, – усмехнулся я.
Ксюша.
Она не обратила внимания на мой сарказм. А я так надеялся!
Сегодня она была в длинном белом платье, в ярких красных туфлях на высоком каблуке. Выглядела на удивление великолепно. Её бёдра сексапильно покачивались, когда она подходила к бочкоподобному стулу зеленого цвета. Её каблуки интересно цокали по крытым паркетом полам.
– Ещё увидим, – таким был ответ.
Легким движением красной туфли она заставила зелёный стул катиться в мою сторону.
– Присаживайся, – это было не предложение, это был приказ.
Стул докатился до меня через мгновение. И двое, превосходившие меня в силе, заставили меня сесть.
Сопротивляться было бессмысленно, хоть я и пытался.
– Я называю это место просветительской лабораторией.
Злобная сука Ксюша повернулась ко мне спиной. Она прохаживалась, разводила руками, жестикулировала. Короче бесила меня.
– Ты – дура, – выпалил я.
Думал, что брызги слюны освободят меня, что мне полегчает. Не полегчало.
– И это говоришь мне ты?
– Да.
– Ты скучен.
Сука всё ещё стояла ко мне спиной. Из-под белого платья проступал её упругий зад. И опасные мысли фаллического садизма проступали в моей голове.
– Ты ненавидишь меня. И в то же время желаешь трахнуть.
– Нет.
– Не отрицай. Я это знаю. Это знают все. И даже ты.
– Нет.
– Да.
Одна из крепких рук, призванных меня контролировать внезапно начала делать нечто совершенно новое и крайне необычное – она принялась меня гладить.
Зачем?
Такое поведение ощущалось как нечто странное. И, наверное, со стороны тоже выглядело странновато.
– Все хотят ласки. Ты – не исключение.
Она была права. У меня не нашлось контраргумента. Порхающее желание, растекшееся внутри моего истосковавшегося по ласке тела, действительно существовало. И оно молило о том, чтобы грубая рука не прекращала нежно вторгаться в границы личностного бытия. Но разве меня привели и усадили на стул только лишь ради подобного прозрения?
– Что ты со мной сделаешь?
– Ничего опасного.
Госпожа на красных каблуках посмотрела на меня, сделала знак рукой и стимуляция лаской прекратилась. Гладящая рука отстранилась. Сладкий трепет заглох. А его место занял страх угрозы, ведь я знал и чувствовал, что за спиной стоят двое, в которых достаточно сил и агрессии, чтобы пересчитать мне кости.
Мне было не сбежать.
Я был вынужден смотреть в глаза своему врагу.
– А именно? Каков план мести?
– Мести?
Дама усмехнулась, слегка схватилась за плоский живот.
– Примитивно мыслишь. Я бы не потратила столько сил на обыденную месть. Будь у меня такое желание, Дима и Миша уже давно бы переломали тебе ноги, а потом бросили бы в неглубокой канаве. Верно, ребята?
– Да.
– Да.
Мычание за спиной прозвучало убедительно. Но тогда что за игры разума происходили перед моим носом?
– Для чего всё это?
– Ты про медсестру?
– В частности.
– Мне было скучно. Хотела поднять себе настроение. Тебе не нравится юмор?
– Нравится, если не касается частей моего тела.
– Фу…
Ксюша поморщилась.
– Ты врешь. Будь предложение удлинить твой член, ты бы не стал отмахиваться. А тут типа такой благородный. Всё своё ношу с собой.
Дискуссия затянулась. А я так и не узнал цели своего похищение.
– Что с девушкой? – спросил я.
Это было для меня важным.
– Какой девушкой?
– Она была со мной.
– Понятия не имею.
Красные каблуки вновь развернулись к большому экрану, и женская рука нажала большую красную кнопку на столе.
– Пять, четыре…
Голос из динамиков синхронно комментировал возникший на экране обратный отчёт.
– …три, два…
После слова «один» на экране появилась немая картинка. Женщина в возрасте сидела в большом краснокирпичном кресле. Её морщинистые руки сжимали длинный тридцатисантиметровый мундштук курительной трубки. Конец мундштука был помещен в рот, ограниченный крепко сжатыми потрескавшимися губами. Губы принадлежали унылому лицу, как и оранжево-карие глаза, что напряжённо и испуганно выглядывали из-под плохо расчесанных кудрей старого линяющего парика, которому в прежние времена было предписано изображать шикарную блондинку.
Не вышло.
Вместо этого получилось законченное уродство.
Но это не было мертвым портретом. Это была видеотрансляция. Я понял это по сверлящему колебанию глаз.
Женщина в кадре искала.
Кого? Меня?
– Это он?
Сухой скрипучий голос обратился к злобной суке Ксюше. Та незамедлительно ответила:
– Да.
Итак, старушка меня нашла.
– Тощий какой-то. Это точно он?
– Точно.
– Думала он другой.
– Нет, такой.
– Жаль.
Смирившись с реалиями жизни, старуха принялась меня изучать. Медленно. Словно кусок мяса на прилавке. Изучала со всех сторон, усиленно пыталась разобраться, где именно скрыта гнильца.
О, да! Этот старческий взгляд был убеждён в том, что она обязательно существует. Этот старческий взгляд не признавал девственность, чистоту, невинность. Этот взгляд слишком много видел за многие дни и годы и поэтому не верил.
Да я и сам не верил!