– Наливай!
Я решил за всех. И за Костю, и за Михаила.
– Сейчас будет.
Уборщик открыл лежавшую на столике упаковку пакетированного чая и вложил в каждую из чашек по пакетику чая.
– Всем сладкий? Сколько ложек?
– Две.
– Три.
Уборщик был сосредоточен и аккуратен в движениях. В этом заключалась его профессия. Он посыпал чайные пакетики сахаром, залил их кипятком и стал ждать.
Мы все ждали ровно пять минут, не проронив при этом ни слова. Потом последовал сигнал:
– Разбирайте.
Хозяин чердака первым взял готовый напиток. Вместе с ним он вернулся на диван. Я присел на один из стульев. Ну а Костик предпочёл постоять.
– Что ещё расскажите? – спросил уборщик, потирая ладонью разгоряченный фарфор.
– О чем? – спросил я.
Он усмехнулся.
– О бабах, конечно же.
Я взглянул на Костика. Я надеялся, он продолжит. Но Костик уже наговорил предостаточно. Да и мысль, наверное, потерял.
Не будь чая, не будь чердака, я вряд ли бы стал говорить о своих чувствах. Однако же у чая был приятный запах. И сделав глоток, я всё-таки взял своё собственное слово.
– За семь лет, что я провел в Спинтауне, у меня не было ни одной женщины. Это совсем не значит, что я не хочу секса или что у меня проблемы со здоровьем. И с желанием, и со здоровьем у меня всё в порядке. Но вот здешние женщины – это пиздец какой-то.
Я ждал, но никто не попытался меня парировать. И тогда я продолжил:
– Я сейчас не буду вспоминать странные психопатические случаи, когда, впервые увидев меня, женщина разевала рот и восклицала «А вы кто?», словно я был тем самым пророком Иисусом, которого все ждали, но никак не надеялись. Эту капающую изо рта слюну я обойду стороной. В тему дня будут случаи совсем иного порядка – те, когда я был первопричиной и первым проявлял симпатию.
– А такие были?
Константин слишком ждал, но всё же внес свой язвительный аргумент.
– По тебе совсем не скажешь.
Можно было обидеться. А можно было понять, что его собственная боль и горечь пытается найти во мне знакомые черты.
– Типа я бесчувственный валенок? – поинтересовался я чужим мнением.
– Такое складывается впечатление.
– Ну, тебе виднее.
Я отвернулся от него. Мне нечего было ему объяснять. Как впрочем, и Михаилу тоже. Но он хотя бы не сыпал штампами.
– И какими были твои успехи?
И в его глазах был интерес. Правда, вовсе не интерес к жизни. Это была всего лишь заинтересованность в сплетнях.
– Печальными.
– Но ты же вроде как успешный малый. Не то, что мы, плебеи.
Было непонятно шутит ли уборщик или всерьёз оценивает себя трезво. На всякий случай я постарался выбирать выражения.
– Помню, как в первый раз это случилось через полгода после моего переезда. Я выбрал тактику романтического поклонника, послал этой даме девятнадцать синих роз с таинственной запиской «сопротивление девятнадцати».
– И как? Подействовало?
Наверное, санитар Константин тоже любил подобную романтическую фигню. Так что едва он услышал про новую фишку, то тотчас загорелся интересом.
Напрасно.
– Через две недели она попыталась меня отравить.
Два человека на чердаке молча хлебнули чай из чашек.
– А остальные? – спросил уборщик, – Что с ними?
Секунда. Но за секунду я перебрал в памяти пятнадцать разных женщин.
– Расскажешь?
Я мог бы. Но чем бы было мое вспоминание? Наверное, глупой и пустой жалобой. И поэтому я сказал, обращаясь к двум мужчинам, которые раздели со мной этот поздний чай.
– Устал я. Как-нибудь в следующий раз. Мне бы ещё успеть на физиотерапию.
Глава четырнадцатая
Я постучал.
– Войдите.
Было непривычно и по большей части неловко. Не привык я к подобным ситуациям.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте.
– Меня направили, но я не записывался.
– Не страшно.
Я и в обычном общении с женщинами уже давно растерял хотя бы правдоподобный навык с человеческим лицом. А тут вроде как намечалось нечто особенное. Или мне только казалось?
Так вот. Меня встретила приятная женщина. Я узнал её. Это она была на фотографии.
– Проходите же. Не стойте в дверях, – попросила она, откладывая толстый глянцевый журнал в сторону от себя.
Я сделал второй шаг и полноценно оказался внутри кабинета физиотерапии. Ранее, до многих трагических событий моей жизни, мне приходилось бывать в массажных салонах. Здесь было иначе.
Не было ни зеркал, ни экзотических растений, да и джакузи совершенно точно отсутствовал. В скромной неуютной каморке не было ни окон, ни дверей. Даже кондиционер отсутствовал. Из-за этого я очень быстро вспотел.
А может таким был результат моего волнения?
– Вот мое направление.
Я протянул талон. Женщина взяла его без комментариев. А ведь должна была что-то сказать.
Не успела.
Раздался телефонный звонок. Его неприятный дребезжащий звук, помещённый в маленькое замкнутое пространство, был подобен акустической бомбе.
– Ой!..
Это был мой мобильный. Я справился с ним так быстро как смог.
– Сейчас-сейчас…
В тот момент я очень надеялся услышать новости от адвоката. Но тот звонок был не от него. На дисплее не отражалось имя, но я узнал номер. И я тотчас вспомнил, что мне неинтересен этот абонент.
– Что-то важное? – спросила женщина-врач, когда я отключился от звонка.
– Нет.
Женщина-врач сделала очень серьезный вид, практически пригрозила пальчиком.
– Тогда постарайтесь больше так не делать.
– Хорошо.
Я мягко выдавил из себя всю вежливость, на какую был способен. Даже мило улыбнулся. Или скривился.
Кажется, именно этого она и добивалась. Мой ответ её удовлетворил, и она быстро оттаяла.
– Раздевайтесь здесь, заходите за ширму и ложитесь на кушетку, – такой была её следующая директива.
Что-то подобное я уже делал несколькими часами ранее. Я расстегнул одну пуговицу, потом задумался и спросил:
– А что мы будем делать?
– Физиотерапию, конечно же.
Вот так просто?
– Понятно.
– Вы же готовы к этому?
– Да-да.
Я расстегнул ещё одну пуговицу.
– А раздеваться полностью?
Повторюсь, вся эта ситуация меня изрядно смущала. А вот для женщины в удобной медицинской форме белого цвета эта ситуация очевидно была в порядке вещей.
– Естественно, – сказала она и указала на вешалку перед ширмой, – А вещи сюда.
Пока я раздевался, она что-то негромко, но мелодично напевала себе под нос, заполняла документы, подшивала их в папку. Она занималась своими делами. Однако же в некое мгновение вспомнила и обо мне.
– Если вам нужно расслабиться, переключиться, то могу предложить вам чаю.
– Нет, спасибо, – сказал я, снимая штаны, – Сегодня и так было слишком много чая.
– Тогда может мороженное?
Я задумался.
– А есть с дольками клубники?
Женщина оторвалась от бумаг и посмотрела на меня. Она посмотрела в мои глаза, не на мое голое тело. И она рассмеялась.
– Как раз осталась последняя порция.
– Супер.
Она встала из-за стола, подошла к холодильнику и там нашла то, что требовалось.
– Вот.
Она протянула мне стаканчик с мороженным. Из него торчала пластиковая ложка.
Я слегка поежился. И всё же смотрел ей в глаза. Смущался, но держался, продолжал стоять перед ней абсолютно голым и даже босиком.
– Может, назовёте своё имя, раз я оказался в таком положении?
– Зина.
И вновь женщина улыбнулась ради меня.
Я взял стаканчик из её рук.
– Я – Владимир.
– Рада знакомству.
А чему тут было радоваться? Ситуация была неуклюжей. И я поспешил списать её слова на врачебный этикет.
Или ей понравился мой пресс?
Такое я тоже предположил.
– Присядьте пока.
Когда я ушёл с чердака, я был полон намерения пройти через чёртову процедуру физиотерапии. Но теперь…
Здесь и сейчас уверенность меня подводила. Я сел на предложенный стул. Задница ощутила холод полированного дерева. В руках я держал холодный десерт.
– Что заставило вас выйти замуж за Константина?
Женщина снова оторвалась от своих бумаг. Но теперь на её лице не было места улыбке.
– Вы знаете моего мужа?
– Да.
– Интересно.
Ранее, изучая её на фотографии, я видел лишь одну её ипостась. И вот в жизни у меня появилась возможность изучить её с разных сторон.
– Отнюдь, – сказал я.
– Что это значит?
– Ваш муж скучен. А каковы вы?
– В каком смысле?
– В прямом.
И всё бы хорошо. Разговор пошёл. Как вдруг в кабинет ворвался незваный гость.
– А! – воскликнул он в своём озверевшем неистовстве.
Я инстинктивно подскочил со стула. Напрасно. Один несложный удар в лицо сбил меня с ног. Вдобавок, падая, я зацепил своей башкой край стола.
– Не забывай меня.
Она обернулась. Она смотрела на меня, но не произносила ни слова. Словно ждала объяснений.
– Я говорю это на случай, если все мои грёбаные эксперименты закончатся уходом в некий другой потусторонний мир.
– А разве ты когда-либо принадлежал этому миру?
Очнувшись, я обнаружил себя на полу. Пол был холодным, хоть и деревянным. Пол был липким. Это от крови. Её было много. Как на полу, так и на мне.
Такое никому не могло понравиться. Мне точно.
Я поднял голову, потом постепенно поднял с пола всё остальное тело.
– Заебись…
Я искал хоть кого-то в маленьком ограниченном пространстве медицинского кабинета. Но в обители условной физиотерапии в этот момент не оказалось никого, кроме меня. Ни за ширмой, ни перед ней. Нигде никого. Я остался один.
Моя попытка мысленно вернуться в прошлое и найти ответы там обернулась лишь пульсирующей болью в физиономии. Причины, породившей её, уже не было со мной рядом, да и разглядеть её у меня совсем не получилось, однако же, свежесть данного мне негативного впечатления была неоспорима.