Нет!
Мне было невыносимо смотреть на чёртову бородавку. Она меня убивала.
– А вы кем работаете?
– В офисе.
– Интересно?
– Очень.
– А кем?
– Бумажки перекладываю.
Моя внеочередная колкость опять была проигнорирована.
Как так?
– Вы точно женщина?
Зачем я это спросил?
Опасность! Опасность! Опасность!
Своими словами я переступил черту. Мне следовало одуматься, остановиться. Однако же скука сделала своё. Инстинкт самосохранения перестал срабатывать. Мое терпение лопнуло.
К тому же далеко не красавица блеснула отсутствием интеллекта:
– Ваш вопрос мне не понятен.
Пришлось повторить и разжевать:
– Я спросил: вы точно женщина? У меня возникли сомнения.
– Да, – омертвевшим голосом произнесла та, что шагала рядом со мной.
Видимо моя бестактность сотрясла её мир.
– Странно, – заявил я
Мне было весело.
– Вы не уверены в моей женственности?
В женщине включилась защита.
– А вы сами как думаете?
Молчание. Отрицание. Обида. Плюс всякие непонятные сигналы.
Мой скромный эксперимент сдулся, я получил ликвидный результат, но что мне было делать дальше? Как ещё я мог себя развеселить?
Я не знал. Да и откуда мне было знать?
Впрочем, продолжать изображать из себя жертву мне было уже не интересно. Шагать, не имея никакого понятия, куда сунуть отвергнутые руки, шагать, пряча взгляд в верхних этажах и небесных тучках, – абсурд!
Зачем всё это?
Ах, да! Этого хотела она. Или вовсе не этого?
И тут дамбу прорвало окончательно.
– Постой!
Я остановился. Она остановилась. Переступая через отвращение, мое тело развернулось в её сторону.
– О чем ты думала? – спросил я.
– В смысле?
О, по виду сама невинность. Но на самом деле любой дурак мог разобраться в её несложных мотивах.
– Унизить меня? Кастрировать?
Мгновение назад её короткие толстые пальцы теребили браслеты на запястьях. Теперь же пальцы расцепились, руки опустились, рот приоткрылся.
Я угадал!
А она-то думала, что всё это её большой-большой секрет.
– Зачем вы такое говорите?
Изнанка уже поняла, что раскрыта, но мозг продолжал сопротивляться правде.
– Я всего лишь хотела поговорить.
– Всего лишь?
Мой злой смех мог бы разрушить город, а то и всю гребанную Вселенную. Таким сильным он стал из-за чужого лицемерия. Однако же мимо неспешно катился человек на красивом красно-желтом велосипеде. Жалко было и человека, и велосипед. А ещё деревья с красивыми зелёными листьями, некоторые из которых стали желтеть. Они тоже были не виноваты. Не за что было всё это разрушать.
– Да.
– Нет.
Она смотрела на меня, я на неё. Хотя всё-таки больше на бородавку. Эта гадость фиксировала любое внимание.
– Член.
– Что?
Это слово её испугало, а также то, что в этот момент справа от нас шагали парень с девушкой, а слева плёлся старичок, опирающийся на трость. Простое и ёмкое слово не привлекло никого из них. Справа были свои проблемы, слева имелась кепка и медаль на груди.
«За штурм Катеракса!» – такая была не у всех.
Так что слово «член» испугало лишь страшную уродливую Катю.
– Член – это то, что тебе нужно. А не разговоры или прогулки. Но с твоей рожей это серьезная проблема. Кто захочет тебя ебать? Либо слепой, либо полоумный.
Я устал от бородавки и поэтому снова развернулся и снова пошёл в ранее выбранном направлении.
– Ты идёшь? – спросил я, не оборачиваясь.
– Иду.
– Вот и отлично.
Несомненно, блядская Катя была страшна, но у меня были обязательства. И я был вынужден не слишком сильно сопротивляться. Мне не хотелось возвращаться в больницу и ещё меньше хотелось отправляться в тюрьму.
Минут десять мы шли молча. А потом мне снова захотелось поговорить. Неожиданно возникшее желание.
– Так как это было?
– Что именно?
Голос измученной обидой женщины доносился из зоны, недоступной боковому зрению. Так было комфортно.
– Твои мечты о члене.
– Говорить о таком неприлично.
– А думать?
Пауза.
После долгих раздумий мне сообщили:
– Это личное.
– Ну, ты же гордишься тем, что выиграла меня в лотерею. В этом у тебя нет проблем со скромностью.
Молчание.
В тот момент у меня был выбор: продолжать избегать угнетающей женской внешности или дополнить свои умозаключения невербальными мимическими доказательствами. Я выбрал первое. Решил, что загадок на мой век ещё хватит.
– Так как это было? Ты представляла, как держишь огромный багровый член двумя руками, а потом суёшь его в рот?
– Фу!
– Значит, так и было.
И снова молчание.
Пока то да сё, экзистенциальный путь вывел нас на набережную.
– Погляди-ка! Отличный вид, – воскликнул я и демонстративно вознёс руки у небу.
Здесь я не соврал. На набережной действительно было красиво и интересно.
Вода. Много воды. Немного зеленая, немного голубая. Короче, непонятного цвета, но красивая. В ней с неистовым озорством игрались и бултыхались уточки. Пестрые, белые, чёрные, серые – в наличие были разные фасоны. Время от времени они подплывали к одетому в гранит берегу, удивленно крякали и плыли дальше.
Мой взгляд алчуще всматривался в противоположный берег. Там было иначе. Я увидел обширные зеленые поля и ярко-оранжевые деревянные домики, людей, бегущих по пыльным дорогам, и мирно пасущиеся стада. Деревья. Они там тоже были. Большие и зеленые. Не бронзовые. Эти были настоящими.
– Да-да, – промямлил голос у меня за спиной.
Этот голос всё испортил.
– А этот твой сосед…
– Который?
– Тот, что тебя трахнул.
– Володя.
– Так как это было?
– Зачем тебе?
– Интересно.
– А мне не очень.
– Врешь!
– С чего это?
– Он единственный мужик, который тебе засадил. Ты не можешь об этом не думать.
Глава восемнадцатая
– Спустимся вниз, – сказал я.
– Зачем?
– Там красиво.
– Хорошо.
Ответ прозвучал покорно. Но в этой покорности не было желаемого мной благодушного сигнала «Да, мой господин!».
В данном случае всё было иначе. Имевший место вид покорности был насквозь пропитан холодной отрешенностью от настоящего момента. В нем не было божественной чувственности и флирта. В нем не было ничего, чем можно было зацепить или окрылить среднестатистического мужчину. А ведь мы – я и она – пришли на свидание, которое, как ни крути, подразумевало секс, поцелуи, ласки и порхающие бабочки в животе.
Конечно же, я расстроился от такого угрюмого положения дел. Правда, лишь очень глубоко внутри. Внешне же я по-прежнему крепко держался своей надежной традиционной маски. Гордый, уверенный, самовлюбленный – именно так должен выглядеть мужчина, которого заставил прийти на свидание грозный социальный закон.
Мужчина никогда не сдаётся. Мужчина не плачет. Мужчина берет то, что ему дают. Так принято в этом городе.
И я был именно таким. Мне пришлось принять эти правила по умолчанию. И потому я продолжал желать удовольствия от каждого последующего момента. Я упорно искал никому не нужную выгоду во всем происходящем.
Вот такой стала моя натура в безумном Спинтауне, с избытком напичканном дурацкой толерантностью.
Вы же тоже знаете эту поговорку: «В темноте не видно рожи». Добавлю, что и огромные противные бородавки в таком случае так же исчезают из поля зрения.
– Тебе не нравится говорить про секс?
Я медленно спускался по гранитным ступенькам к реке и продолжал гнуть свою линию. У меня даже слегка привстал от всех этих мыслей. И мне даже стало казаться, что вынужденная ситуация вполне удобоварима, что я в конце концов смогу себя пересилить, расслабиться и получить удовольствие.
Моя спутница медленно следовала за мной.
– Секс – это так интересно.
– Наверное…
Два взрослых человека будто говорили о геологических перспективах в далеких галактиках, а не о самых простых вещах. И мне это не понравилось. Эрекция стухла. Так что я продолжил напирать:
– Разве тебе не нравится держать эрегированный член в своих руках? Разве ты не любишь ощущать силу, передающуюся через трепещущую плоть?
– Стойте! – нервно воскликнула та, что силой затащила меня на свидание.
Возможно, она даже сердито топнула ножкой.
Но на меня это не произвело впечатления. Я спокойно продолжил спускаться по гранитным ступеням вниз.
– Зачем вы это делаете?
– Так весело.
Ещё один шаг вниз с моей стороны.
Молчание.
У неё, у этой уродливой бабенки, был выбор: идти за мной или сдаться.
Если бы она сдалась, я был бы несказанно счастлив. Всё бы закончилось. И мне бы вернули мою свободу.
Вот ещё один шаг и сердце моё напористо бьется в груди. Я очень хочу, чтобы она сдалась. К тому же такой исход казался вполне закономерным.
Но нет.
Нога уродливой девушки скользит по ступеньке вниз. Она не хочет сдаваться. Она хочет приключений.
– Вам весело? – спрашивает она.
Слова звучат как вызов. И я понимаю, что её стервозность наконец-то решилась вступить со мной в открытое противостояние.
Мой ответ:
– Не очень.
– Почему?
Я остановился и посмотрел за спину с легкой циничной ухмылкой.
Страшненькая Катя неторопливо приближалась к моей позиции.
– Почему у вас не получается?
Хороший вопрос.
Я попытался пересилить себя и посмотреть в лицо, обрамлённое соломенными волосами, не поверхностно, а по-настоящему проникновенно. Словно мне внезапно захотелось узнать, есть ли существенные мысли и чувства за очевидной физической непривлекательностью. Однако яркое полуденное солнце светило на заднем плане и у меня не ничего получилось.
Но я не расстроился. Ведь так было удобнее.
– Или вы только на язык остры?
Ноги женщины передвигались, язык тоже:
– Все вы такие…
– Все – это кто?
Мне надоело крючить позвоночник, и я развернулся в её сторону корпусно.