– Мужчины!
Она совершила свой крайний шаг, и мы оказались нос к носу. Следующие слова она изрыгала мне прямо в лицо:
– Гнусные дегенераты! Ни на что не способные паразиты! Я ненавижу вас!
Неожиданно.
Сражённый таким прорывом эмоций, я осторожно отступил на ступеньку вниз.
– Так лучше, – сказал я и с широкой счастливой улыбкой слегка склонил голову вправо.
– Лучше что?
– Теперь мне не мешает солнце.
– Мешает чему?
– Смотреть в твои грязные бесстыжие глаза.
Женское лицо резко вспыхнуло краской.
– Да как ты смеешь?!
Её рука замахнулась на меня, но я ловко перехватил эту адресованную мне пощечину на уровне запястья.
– Отпусти! – взвизгнула Катя, истерично дёрнув локтем.
Я отпустил.
Дальше был минутный паритет. Она смотрела в меня и злилась. А я просто ничего не делал.
Зачем мне было смотреть в неё?
Её глаза не были красивы. Неинтересный цвет с мутными разводами. Лицо я раскритиковал ранее. А появившаяся на лбу гневная испарина только раздражала.
– Козел.
– Коза.
Минута истекла. Паритет закончился. Начались оскорбления.
– Плебей.
– Дура.
Она ненавидела меня, но биологию никто не отменял. И потому она потянула ко мне свои раскрывшиеся в жажде губы для страстного поцелуя.
– Только в щечку. Большего ты пока не заслужила.
Мои губы легко коснулись её правой щеки. Мои мысли поморщились. Затем я вернулся лицом к реке. Катя осталась за спиной.
Я был уверен, что она сжалась от негодования и неудовлетворенности. Но в этом и состоял смысл моей игры.
– Пойдём, – сказал я, и мы продолжили спуск.
Нам не понадобилось много времени, чтобы преодолеть последние пятнадцать ступенек. И вот уже вода плещется непосредственно у наших ног.
– Круто, не правда ли? – спросил я у той, что стояла рядом.
В этот момент мне было действительно радостно. Я не притворялся. Я не пытался мыслить позитивно, притягивая за уши хорошее настроение. От реки веяло приятной прохладой. И уточки теперь не казались некими чуждыми созданиями с обложек глянцевых журналов, которых нельзя пощупать.
Здесь и сейчас я мог бы присесть на колено и вытянуть вперёд руку. Конечно, эти забавные водоплавающие птички всё равно бы мне не дались. Но зато я бы ощутил ещё больше приятных брызг от их бултыхания в воде и услышал бы чётче все те живые звуки, что они кричали друг другу и мне.
Хорошая была идея. И я даже попытался воплотить её в жизнь. Но голос рядом меня остановил:
– Ты здесь ради меня, а не ради глупых уток!
Голос был очень недоволен.
– Хорошо, – сказал я.
Мои глаза впились во вспухшую от неудовлетворенности женщину.
– Наконец-то ты вскрыла свои карты.
Страшненькая Катя смотрела на меня и нервно кусала губы.
– Значит, тебе всё же нужен мой член?
Кусание губ усилилось.
– Говори.
Руки, ноги, шея, лицо – всё в ней сопротивлялось правде. И я, пристально изучая эту алчную до мужского тела уродину, искренне ненавидел все эти части тела, да и их хозяйку целиком.
– Не можешь сказать?
И снова ни слова.
– Так кто из нас лицемер?
Будь я сторонним наблюдателем, я бы плюнул и ушёл. Но я был тем, кто должен был исполнить функцию.
Целью той ситуации был я сам. Мне нельзя было уйти. Побег был невозможен.
Или мне так казалось в тот момент?
Слишком много причин, слишком много условностей. Голова шла кругом. А ведь можно было дать мерзкой уродине под жопу ногой и вернуться к прекрасным и вдохновенным уточкам.
– Кря-кря-кря, – говорили они и ныряли в воду с головой.
Возможно, это значило:
– У тебя получится.
Как бы там ни было, я не послушал их. Я не вернулся к ним. Вместо этого я начал демонстративно и злонамеренно расстегивать ширинку.
Женщина молча наблюдала этот процесс несколько секунд. Но потом в ней пробудилась странная парочка чувств: смущение и интерес. И этому смешению чувств удалось заставить её вновь прорезать свой жеманный голос:
– Что ты делаешь?
– Даю тебе то, что ты хочешь, – отвечал я, расстегивая последнюю пуговицу.
– Что именно?
– Член.
И вот оно. Нате возьмите, пожалуйста. Я вывалил своё богатство из штанов. Не гигантских размеров, а обычных. Таким меня наградила природа.
– Ну?! – вызывающе спросил я и дёрнул тазом вперёд, – Чего ты ждёшь?
Впрочем, она не ждала. Причина бездействия была в другом. В её глазах полыхало паническое пламя. И оно разрасталось. Оно не гасло. Оно мучило и терзало ту, что наконец-то добралась до желаемого. Такое бывает, когда мир ярких фантазий сталкивается с серой действительностью. Такое бывает, когда раскрывается кризис несоответствия.
– Я представляла это иначе.
Можно было посочувствовать ей, но я предпочёл рассмеяться:
– Ты сама виновата.
Спазм глубоко внутри (наверное, в диафрагме) попытался остановить мое издевательское веселье. Напрасно. Я всё равно говорил и всё равно смеялся:
– Не можешь! Тогда зачем ты выдернула меня из моей жизни на это чертово свидание?
– Могу.
Вздернулся нос. Вздернулся подбородок. Иллюзия не захотела рассыпаться в прах по-хорошему и на том прекращать своё существование. Сказкам тоже хочется жить.
Страшненькая Катя сделала робкий шажок в мою сторону и даже протянула толстую коротенькую ручонку к тому, что свисало у меня между ног.
Свисало?
Звучит уныло, однако как есть. Такова правда жизни.
У меня в тот момент не было никакой даже отдаленной эрекции. Был лишь небольшой и скучный кусок плоти. Скучная женщина не смогла пробудить в нем нечто большее. И, увы, про такое не снимешь эротический фильм и не споёшь порносонату.
– Фиаско, не правда ли?
Ещё минута демонстративного поведения и я решил, что болтать аргументом на ветру достаточно. Рука аккуратно сунула член обратно в штаны. И тут меня внезапно застали на месте преступления.
Нечто подобное я испытывал в подростковом возрасте, когда бывал застигнутым за мастурбацией. Да и во взрослом состоянии тоже. Пару раз я забывал закрывать за собой дверь в туалет. И тогда приходилось справляться с виной и с другими неприятными чувствами.
Стыд – главное из этих чувств. Парализующий, вымораживающий, сжимающий…
Так что же произошло на этот раз?
Я слишком увлёкся. Вселенная на короткое время сузилась до двух человек: меня и той, что поймала меня в ловушку обстоятельств. Я упивался игрой с ней и с самим собой. И я забыл про других людей, которые согласно теории вероятности были обязаны проходить мимо, а могли и остановиться посмотреть, что же такого интересного происходит в низине набережной.
И да, кто-то и впрямь остановился.
– Эй вы, уроды! – крикнул этот человек.
На самом деле это была женщина. Крик доносился сверху.
– Бля, – сорвалось с моего языка.
Страх, паника, стыд – всё это прошибло меня. Кожа во всех местах взмокла от пота. Я спешно застегнул ширинку, а затем виновато поднял глаза кверху.
Там действительно была женщина. Исправить это не представлялось возможным. А ещё приходилось слышать очень обидные слова, которые повторялись раз за разом:
– Вы – уроды!
Такой вот сюрприз подкрался незаметно.
Женщина, на которую я совсем недавно пытался излить скопившийся гнев и которая, скорее всего, была смущена не меньше моего, теперь совсем перестала иметь значение. Сейчас был значимым тот, кто стоял высоко и вещал оттуда свою большую пылкую правду:
– Я вас вижу, уроды! Вам не спрятаться!
Эти слова не только заставляли меня стыдиться самого себя. Они ещё и били по моей репутации, за которую так долго боролось моё эго. Пускай, красавцем меня не назовёшь, но и уродом называть было совершенно необоснованно.
– Уроды!..
Мне, несомненно, захотелось сбежать сразу же, едва всё это началось. Это был инстинкт из детства: забиться под кровать и там переждать невозможно пугающие события. Только вот долгие годы взрослой жизни давным-давно исказили этот инстинкт. Так что сегодня я с неким больным любопытством всматривался в своего нового врага. И я пытался понять, изучить и ассимилировать это странное кричащее создание.
Молодая девушка, лет двадцати. Определенно красотка. Истеричка. Длинноволосая блондинка в окружении двух молодых спутников. Все трое стояли именно там, откуда я и страшненькая Катя прежде спускались. Они ехидно смотрели на нас свысока, агрессивно переваливались через гранитные перила, а девушка всё плевалась и плевалась саркастичной желчью:
– Никогда ещё не видела таких уродов!
А я всё смотрел и смотрел. И я думал.
Мыслей было вагон. В первую очередь о собственном невезении. Судьба послала мне уродливую мадам с бородавкой. А ведь могла послать молодую истеричку. С ней мне было бы веселей и интересней. Умные разговоры так бы и не пришли, но зато появилось бы желание плоти. Фаллическое желание проткнуть сгладило бы все острые углы. И день бы прошёл как надо.
Или же нет?
Возможно, я идеализировал ситуацию, игнорируя факты. Перемены в слагаемых не меняют конечного результата. Красивая упаковка не меняет содержимое.
Умный, красивый и содержательный человек не станет неутомимо посылать свои вопли к совершенно незнакомым людям.
– Уроды!
Безусловно, женщина, которая хорошо сосет член, ведёт себя иначе. Мне хотелось так думать. И я думал.
– Пойдём, – меня дернули за руку, мне приказали, – Они недостойны нашего внимания.
А кто достоин?
Кто те люди, о которых идёт речь? И где их найти?
– Сбегаете, падлы?!
Мы действительно сбегали.
Вода, легкий ветерок, уточки, плывущие параллельно нашей траектории…
Катя вела меня быстро, иногда вприпрыжку.
Когда сердитые женские вопли перестали стучаться мне в спину, я спросил:
– Куда мы идём?
Не останавливаясь, не отпуская мою руку и не смотря мне в лицо, Катя ответила:
– На карусель.
– Зачем?