Скинув ботинки, я вновь взглянул на лицо с огромной бородавкой. Мне очень хотелось, чтобы это лицо кривилось от похоти. Но оно как назло выглядело вполне нормально.
– Шампанского? – поинтересовалась Катя.
Она была одета в интересный розовый халатик и выглядела счастливой. Никакой уродской улыбки, притянутой за уши, не было.
Я молча кивнул.
– Проходи в комнату. Я сейчас принесу.
И всё так чинно, благородно, что даже и не придраться. Она с нежностью коснулась моего предплечья.
Я сделал, как мне было велено – вошёл в комнату.
В комнате был полумрак. Горели свечи. Их было три: одна побольше и две поменьше. Все они располагались на низком журнальном столике из лакированного дерева. Это были свечи в виде фигурных стеклянных чашек. Каждая изображала своего собственного зверя. Я узнал медведя и крокодила. Третий зверь имел слишком размытые черты и потому остался неидентифицированным. Кроме того у каждой чашки был свой цвет: белый, голубой, оранжевый. И это создавало в комнате иллюзию северного сияния.
Свечи зажгли только что. Это определялось из того, что комната лишь начала заполняться неопознанными приятными ароматами.
Сам журнальный столик стоял посреди комнаты. Перед ним был установлен большой телевизор, напротив – большая кровать. Такая диспозиция подходила ярой любительнице мыльных опер, мороженного и пончиков.
Но сегодня телевизор был чернее чёрного. Мороженного, чипсов и посыпанных сладкой пудрой пончиков тоже не наблюдалось, Сегодня здесь был я. И поэтому были свечи.
– Как тебе у меня?
Катя вернулась нежелательно быстро. В руках она держала два бокала. Один был предложен мне.
– Нравится?
Я взял бокал и сделал быстрый глоток, потом посмотрел на прочие детали имевшегося интерьера.
Мы оба стояли отнюдь не в царских хоромах. Стандартная однокомнатная квартира не позволяет иметь слишком многое.
Два шкафа. Картины на стенах. Мягкие игрушки. Полки с книгами. В углу лежал утюг.
Оценив всё это, я не нашёл достойных слов, чтобы ответить. Я просто скучающе пожал плечами.
– Тебе не нравится?
– Я здесь не для этого.
Её глаза показали мне мимолетный испуг.
Чего она испугалась? Что я опять сольюсь?
Однако сегодня я был твёрдо намерен довести дело до конца. Чтобы я не думал, чего бы ни хотел, мне должно было быть параллельно. Я сжал все свои мечты и желания и спрятал глубоко внутри. Снаружи сегодня был только удобный и конструктивный робот. И он не медлил. Он был рождён, чтобы действовать.
– Что ты делаешь?
Это была реакция на то, что я забрал у неё полупустой бокал с шампанским. Я поставил оба бокала на журнальный столик. Затем моя рука притянула единственную женщину в этой квартире на мою сторону.
– О…
Я не позволил ей продолжать говорить. Мое тело прижалось к её телу, мой рот прильнул к её губам. Она заткнулась.
Обычно я в таких случаях действовал, побуждаемый чувствами. Я падал в водоворот любовных ласк, подгоняемый осколками проекций и чувственной химией феромонов. Но здесь и сейчас был лишь центральный приказ. Мне было это в новинку. Однако неожиданно сработало.
Мои губы двигались. Мой язык соприкасался с чужим языком. Руки скользили по чужому телу, забирались под одежду. А чужое тело активно поддавалось этой моей внезапной атаке. Оно было радо происходящему.
Моя личная логика, мой рациональный ум прекрасно понимали, что мне крайне отвратительны жировые складки под моими руками. Ещё отвратительнее был рот, который я фанатично целовал. Но внутренний приказ действовал, и я уверенно двигался к цели.
Немного отстранившись, я стал расстёгивать коротенький розовый халатик, затем стягивать его с плеча.
Катя также не стояла как статуя. Её руки расстегнули ремень и ширинку, стащили штаны и трусы по бёдрам вниз. Её мягкие руки вцепились в мой эрегированный член.
– О…, – прозвучал звук её удивления.
Я тоже был удивлён. Всё-таки член не подчиняется мозгу. Но всё продолжало работать как надо. А ведь именно этого я и добивался.
Розовый халатик упал на пол. Под ним не было белья. Была небрежно бритая пизда и ничем не выделяющиеся сиськи. Продолжая имитировать страсть, я прильнул к предложенной груди. Мой рот последовательно посасывал соски, зубы их старательно покусывали.
– А!.. – громко простонала Катя, откинувшись в моих крепких руках.
Ей определенно нравилось то, что я делал. А вот мне самому было противно. Волосатые соски не интересовали мое либидо. Они его коробили.
Впрочем, приказ был превыше всего.
Не застревая на месте, я стал спускаться ниже. Если бы в тот момент передо мной стояла та женщина, которая мне по-настоящему нравится, я, несомненно, встал бы перед ней на колени и очень нежно и ласково отлизал бы клитор своим шершавым языком. Только вот в данном случае это был бы серьезный перебор. Слишком тошно. Слишком отвратительно. Так что я лишь слегка погладил женскую промежность рукой, после чего как можно быстрее снял с себя всё, что было до сих пор одето.
Теперь мы оба были голыми. Два человека стояли в полумраке, который дрожал, отражаясь от колышущихся языков пламени зажженных свечей.
– Я люблю тебя, – сказала женщина.
Серьезно?
Что она такое говорит?
– Это не важно, – парировал я.
Её рука всё ещё лежала на моем стоячем члене. Она нежно поглаживала его. Но чувствовал ли я эту нежность?
Нет!
Я ничего не чувствовал. Я лишь знал, что должен продолжать, ведь моя сверхзадача – это оставить довольной толстозадую уродину с огромной бородавкой на лице.
А то, что у неё влюблённый взгляд…
Да кому это на хер интересно?
Я не хотел её больше целовать. Вместо этого я снова прижался к ней. Мой член упёрся ей в живот. Её тело напряглось. И тут я, резко схватив её за бедра, поднял на руках и быстро дотащил до кровати. Там я аккуратно её уложил.
– О, ты такой сильный…
Чертова сука оказалась тяжелой. Я чуть спину не надорвал. Однако результат был. Она осталась довольна.
Правда, расслабиться я ей в таком положении не позволил.
– Соси, – сказал я, сунув свой член ей под нос.
Мгновение на её лице прорывалось сомнение. Но потом губы раскрылись, и она позволила мне проникнуть внутрь.
– Глубже!
Почти девственница не была готова заглотить мой член целиком. Так слегка полизала залупу и на этом утомилась.
– Соси, блядь!
В конце концов, я сдался и перестал терзать её своими желаниями – не хотел испортить впечатление. Я поступил более эффективно: забрал у неё своей член, раздвинул ей ноги и вошёл во влажную пизду. Конечно же, с заранее одетым презервативом.
– А-а-а!
Это был мощный крик удовольствия.
Я навалился на неё всем своим телом и начал двигаться.
– Да! Да! Да!
Сука стонала. Сука извивалась подо мной. Я же просто двигался. Взад-вперёд. Ничего особенного. У каждого могло бы так получиться. Даже у чего-то неживого, неорганического.
– Я… Я люблю тебя!..
Она хрипло несвязно бормотала, а потом целовала меня в шею и грудь.
– Зачем эти слова? – спрашивал я, стараясь не сбиваться в дыхании.
– Хочу, чтобы ты знал.
– Зачем?
Мне было всё равно. Любит, не любит… Я всё равно ничего не чувствовал. Мне было одинаково приятно.
Но моему члену было не плевать. И ему не было приятно. Его утомила такая бессмысленная механика. И он попытался закончить дело раньше положенного.
Я не позволил.
Слишком рано.
Но кто это решил? Как я понял: рано или не рано? Каков был критерий достаточности?
Непонятно.
Мои действия снова полагались исключительно на интуицию.
Я остановился, перестал двигаться.
– Нет, нет… не останавливайся, – взмолилась похотливая сучка, лежавшая подо мной.
Её лицо, как и всё мерзкое тело целиком, было обильно увлажнено липким потом. Волосы тоже взмокли и растрепались сильнее обычного. Она смотрела мне в глаза.
– Продолжай, – кажется, это был приказ.
Но я не подчинился.
– Лежи пока, – потребовал я.
Резинка на моем члене была обильно покрыта вагинальными выделениями. Это означало, что женщина хорошенько разогрелась. В других обстоятельствах я, несомненно, возрадовался бы такому успеху, но здесь и сейчас точно нет. Мне стало противно. Я аккуратно двумя пальцами стащил испачканный презерватив с члена и с отвращением швырнул на пол. Затем я шагнул в сторону.
– Куда ты? – спросила Катя.
Я мельком взглянул на неё. В романтической полутьме её раздвинутые толстые ляжки не были чем-то особенным или вдохновенным. Оплот романтики таился в чем-то другом.
– Лежи, – снова потребовал я.
Касаясь голыми ступнями прохладного пола, я проследовал на кухню. Там я смог совершить свободный вдох, смог взять чистый стакан, набрать воды из графина и сделать глоток.
– Бля, – произнёс я.
– Ты что-то сказал, милый? – раздался голос из комнаты.
– Всё в порядке.
Тем временем мой член слегка обмяк.
– Милый, я жду тебя для продолжения…
Жеманный голосок видимо надеялся привлечь меня обратно. Однако я ненавидел жеманность и всё подобное.
Но несмотря ни на что я был обязан вернуться.
– Сейчас-сейчас, – пообещал я.
Я тоже сделал свой голос притворно сахарным.
Обоюдоострая ложь!
Мне не хотелось возвращаться с пустыми руками. Был интерес прихватить с собой нечто полезное, то, что могло бы разбавить сопутствующую ситуации унылость и безобразность.
Я начал рыскать сердитыми глазами по кухне.
Цветочки, цветочки, цветочки…
Как же много цветочков.
Какого хуя?!
Я злился. И нервы, кажется, уже совсем сдавали. Отвратительное тело, запахи, выделения… Я насиловал себя собственноручно и думал, что всё обойдётся?
– Я жду.
Снова жеманный позывной. Мне более нельзя было медлить. Я сделал ещё один глоток воды, а затем схватил большую деревянную скалку и направился в комнату.
– Смотри, что я нашёл! – с безумной радостью воскликнул я, сотрясая скалкой воздух.