Мне очень хотелось встать и уйти. Я мечтал сбежать в следующий вагон. Только вот ноги понимали бессмысленность и тщетность. Секундой позже к ним присоединились и сердце и душа.
А что я?
Пустая мыслительная оболочка продолжала сидеть и смотреть вперёд. Странная женщина утянула мою жизнь в свою сторону. Она стала моим неприглядным зеркалом. И у меня не было слов, чтобы это описать. Были только чувства.
– Ой!
Женщина дернулась.
– Мне нужно выйти!
Громкое заявление разнеслось по всему вагону. А затем женщина подскочила. Она побежала: прочь от меня, но навстречу тому, что не было мной.
Казалось бы, в этот раз я старался, делал всё идеально правильно, но нужный результат опять не получился. Я вновь оплошал и на выходе получил всё тот же процент успеха.
– Нет! – кричала бегущая по вагону женщина, сверкая пятками.
– Что с ней?
– Что случилось?!
– Какого черта?
Люди оглядывались, отрывались от книжек и газет, переставали жевать колбасу. Новая парадигма бытия вывела их из равновесия привычной монотонности.
В некий момент времени бег странной женщины прекратился. Она добралась до цели. Этой целью, как выяснилось, был стоп-кран. Женщина попыталась дёрнуть за рычаг. Подушечки её пальцев почти коснулись гладкой рукояти. Но на этом всё. Движения дальше не было.
– Нет, – сказал ей голос с левого бока.
Женщина посмотрела налево. Там она увидела неряшливого мужчину в очках. Он сидел на своём месте на лавке, обхватив коленями большой кожаный саквояж. А ещё он держал взбалмошную дамочку за локоть, не позволяя ей свершить задуманное.
– Отпустите, – потребовала женщина.
– Нет, – опротестовал мужчина.
Женщина попыталась вывернуть локоть и тем самым освободиться. Не получилось.
– Вам нельзя этого делать.
Женщина смотрела на мужчину с ненавистью и презрением.
– Отпусти! – теперь она истерически верещала, – Отпусти!
И извивалась…
– Это неправильно. Это опасно, – настаивал мужчина.
Естественно, тут же в поезде нашлась парочка отчаянных гуманистов. Они молниеносно поспешили на помощь женщине в беде.
– Ты что творишь?
– Забылся?
– Нет-нет…
Два взгляда, один злее другого, смотрели на мужчину, у которого была своя правда.
– Вы не понимаете, – попытался объяснить он.
Только вот его объяснения были неинтересны. Жизнь была прекрасна и без них.
– Сейчас ты у нас поймёшь!
Первый удар в челюсть, второй в живот – этого оказалось достаточно, чтобы заставить правдоруба оставить свои убеждения и отпустить женский локоть.
– Так-то, – радостно глумились гуманисты.
Но не так долго, как им того хотелось бы.
– Что это?!
– Что происходит?!
Не только они, но и все люди в вагоне вновь переполошились. А всё из-за того, что поезд резко тряхнуло, и мир вокруг заскрежетал.
– Я же говорил, я же говорил…, – стонал сквозь боль в животе побитый мужчина.
Два гуманиста посмотрели в недоумении друг на друга, потом оглянулись и увидели, что женщина, которую они вызвались спасать и защищать, повисла на рычаге стоп-крана. После этого особой возможности думать и соображать им не представилось.
Поезд продолжал дергаться и визжать тормозами. А гуманисты стремительно перелетели через лавку. Женщина в отличие от них удержалась благодаря цепкой хватке, но тоже ненадолго.
– Он на меня напал! – рыдала она, пока вагон шатало из стороны в сторону.
Потом её пальцы разжались, и её метнуло в другой конец вагона.
Я подобно той, что всё заварила, держался столько, сколько мог, цеплялся руками и ногами за лавку. Но, в конце концов, вагон перевернуло на бок и что-то вырвало верхний люк. Я видел мелькающие в просвете деревья. Сбоку что-то искрило. За спиной нескончаемо звучали вопли боли и ужаса.
Мир замер. И всё же он двигался. Вовсе не в замедленной съемке, как рассказывают разные нервные очевидцы. В эти странные мгновения я стал центром всеобщей Вселенной. А звук моего сердцебиения стал её ключевым ритмом. Всё остальное стало неважной блеклой мишурой, которая кричала, изгибалась, деформировалась, разрывалась…
Окончательно растеряв силу инерции, поезд наткнулся на первое попавшееся препятствие. Вагон дернуло в обратном направлении. И тут я уже не удержался и вылетел в просвет открытого люка.
Я провалился во тьму и пробыл в ней какое-то время.
– Ж-ж-же-жи…
Я пошевелился.
– Ш-ш-ш-ш-ши…
Было удобно лежать. Мягко и тепло. Только что-то упорно то жужжало, то шипело в левое ухо. Я попытался отмахнуться, но задел локтем обо что-то металлическое и ощутил резкую боль.
– Блядь! – воскликнул я и подскочил в сидячее положение.
Нечто, похожее на тоненькую иголочку, легонько коснулось кожи моего лба.
Я осторожно открыл глаза.
– Блядь, – повторил я, но на этот раз не так резко.
Как раз напротив моего лба торчал острый зазубренный штырь искореженной металлической арматуры. Будь положение моего тела менее удачным или если бы сила и амплитуда моего подъема оказалась бы больше, то я, несомненно, стал бы гордым обладателем дыры в голове прямо промеж глаз.
Мозг быстро переварил такое везение. Затем я вспомнил всё, что произошло.
Определенно, мне захотелось воспринять прошлое как сон, ущипнуть себя и жить дальше. Только вот не получалось. Сколько я не моргал и не щипал себя за бедро, окружающий мир, полный искореженного металла и дыма, не растворялся.
Пришлось смириться.
Упершись обеими руками в траву рядом с задницей, я осторожно отсел от острой угрозы моей жизни. Потом ещё и ещё…
Вскоре я смог свободно оглядеться.
Всё было плохо. С поездом и с железнодорожными путями. Но не со мной.
Я был в порядке. Ни ран, ни растяжений не определялось при беглом осмотре. Легкие царапины и ссадины конечно были. Но смотря по сторонам, я четко осознавал свою великую удачу.
Почесав затылок, я прошептал:
– Хуйня ещё та.
В волосах на затылке мои пальцы нащупали приставшую колючку. Избавившись от неё, я сделал попытку встать.
Получилось.
Слегка качнуло, но в целом я оставался полноценным человеком. Мог идти, мог плясать, мог радоваться жизни.
Другим повезло не так как мне. Среди битого стекла и коптящего пластика я видел оторванные руки и ноги, в других местах были брошены бездыханные туши.
– Определенно не прибыл в пункт назначения, – произнёс я, оглядываясь на всё это.
Параллельно я утирал пот со лба.
Был почти полдень. Жара нарастала. Да и пожарище играло свою роль.
В дальнем углу что-то громко хлопнуло и к голубому небу поднялся пучок жёлтых искр. Я посмотрел в том направлении.
Интереса не было.
Я мечтал избавиться от проблем. Но они меня догнали и изрядно наподдали.
– Хрен с ним!
Я кричал, но меня никто не слышал. Катастрофа произошла среди двух десятков берёз и трёх пригорков. Люди здесь появлялись нечасто. И ждать сегодня их было определенно глупо.
Спасение не ожидалось.
Слегка покачиваясь, я двинул ногами на запад. Так мне показалось правильно. Но далеко не ушёл.
– А!..
Я остановился.
Треск костров можно было принять за что-то иное – так мне было удобнее думать.
Я отмахнулся и двинулся дальше. Но стон чуть погодя повторился:
– А!..
Кто-то выжил помимо меня, но был серьезно ранен и не мог передвигаться. Этот человек мог только стонать.
Мысль была понятной, но желания заниматься этой ситуацией не было. Мне было предпочтительнее оказаться на диване в счастливой дали. Только вот дивана не было, а навязчивая совесть требовала безрассудных действий.
– Ау! Где вы?! – крикнул я, пытаясь определить местоположение источника стонов.
– А!..
Ответ пришёл чуть погодя из-за перекошенного вагона, лежащего колеса вверх.
– Я сейчас подойду! – пообещал я.
Конечно, ещё была возможность всё бросить и продолжить ковылять своей дорогой. Такая возможность была всегда. И я ей обычно пользовался. Но в отдельных случаях я вёл себя как идиот. Прям как сейчас.
– Уже иду! – продолжал говорить я, а сам искал взглядом как же перемахнуть через разбитый вдребезги поезд.
Справа опять раздался громкий хлопок. А из разбитого окна прямо передо мной вырвался большой желтый язык пламени и облизнулся. Этим он едва не опалил мне шнурки, отчего я испуганно отпрыгнул.
Такая вот сложная эта вещь – помощь.
Пришлось обходить огнедышащее препятствие слева. А за компанию ещё семь вагонов – приличный обходной путь.
Оказавшись на другой стороне железнодорожного полотна, я обнаружил всеми забытое поле. Наверное, раньше на нем выращивали рожь или пшеницу, возможно, окучивали картофель. Но в некий момент времени владельцам этой земли стало лениво и скучно. Почти как мне. И они решили закончить с действиями. Они выбрали диван. И тогда поле заросло какой-то ерундой в человеческий рост.
– А!..
Затерявшись промеж фантазийных образов, я увидел выжившего человека, лишь когда споткнулся об него.
– А-а-а-а!!!
Я сделал ему больно, точнее ей.
– Это вы?
Мое лицо было испачкано сажей, так что возникшая на нем ухмылка, наверное, выглядела с её стороны полнейшим безумием.
– Да.
Я огляделся вокруг. Небо, поле и груда бесполезного металла.
– Зачем? – спросил я.
Я не понимал.
Женщина, которая дернула стоп-кран и теперь была испугана. Но иначе. Всё-таки острый металлический штырь прошёл через её грудь и прибил её к земле.
– Я не хотела.
Её хриплые слова прорывались сквозь запекшиеся кровью губы. Она попыталось поднять руку, но рука лишь чуть-чуть приподнялась, дрогнула и рухнула на белесую гальку в полном бессилии.
– Вы умираете, – определил я.
– Я не хотела.
– Да кому какое дело?
Я вздохнул и сделал кислую мину.
– Слишком поздно сожалеть.
Я хотел отвернуться. Я хотел уйти. Было сложно смотреть в глаза подступающей смерти.