Как раз вовремя. Ноги привели меня к самому краю обрыва. Я посмотрел вниз. Из-за редких стволов виднелась голубая гладь озера. Волны перекатывались одна через одну. И звук этого шелеста напоминал классическую симфонию.
Музыка утра?
Достойное название.
К воде вёл белый песок. Но сначала нужно было спуститься по обрыву. Я посмотрел на свои ноги и понял, что это предприятие могло повредить красивые дизайнерские кеды. Мне стало жалко хорошую вещь. Я снял кеды, снял носки, сунул носки в кеды, взял кеды в левую руку. Правой я взялся за большой кусок выступающего из земли корня, помогая себе сделать первое поползновение вниз.
Один, второй, третий…
С глотком свежего воздуха я не перестал бояться высоты. Проблема не исчезла сама собой. Но я был настойчив в своём стремлении спуститься к волнам и почувствовать их пальцами ног.
Четвёртый, пятый, шестой…
– Здравствуйте.
Не лучшее приветствие в моей жизни. Но что я ещё мог сказать, когда обнаружил за очередным деревом девушку, сидящую на корточках со спущенными трусами?
Девушка промолчала, а глаза отвела лишь на мгновение и то лишь чтобы лицезреть декоративные кеды в моей руке и одарить меня короткой вызывающей усмешкой.
Следующим событием в этой сцене была струя, брызнувшая из женской промежности. Мощная, соломенно-желтая… она напористо била в песок, создавала брызги и ручеёк, что весело побежал вниз по склону.
– А… а…
Я растерялся. Впервые в жизни мне попалась особа противоположного пола в таком деликатном положении. Помимо трусов девушка имела на себе лишь несвежую белую майку с пятнами сажи и кетчупа. Волосы на её голове были смяты и нечесаны. Волосы на лобке не были выбриты и выступали большим чёрным кустом. Губы изрядно обветрились и потрескались. На лбу выделялся гигантский прыщ. Маникюр и педикюр был ужасно небрежен. И всё же это была женщина.
Я мог бы сказать ей:
– Отличная струя.
И этим я бы продолжил хвалить это новое утро и эту новую жизнь вокруг меня. Только вот тогда бы мне пришлось столкнуться лицом к лицу с большим запретным знанием в своём затюканном подсознании. Мне бы пришлось признать существование условно постыдных вещей, от которых я прятался долгие годы. Мне бы пришлось превозмочь себя.
– Простите.
Да, я поступил иначе: спрятал взгляд, отвернулся, отшатнулся, словно увидел нечто страшное и кошмарное.
Но правда состояла в том, что опасность это скромное зрелище представляло лишь для меня. А вот девушка, что продолжала обильно мочиться на песок подобно неиссякаемому источнику, совершенно не боялась использовать глаза. Она смотрела прямо и открыто. Наверное, у неё других проблем хватало, чтобы ещё и стесняться. А может она была сильнее меня?
Я оставил её и с виноватым видом продолжил своё движение вниз по склону.
– Юра! – крикнула девушка.
Я услышал её звонкий игривый голос. Но звала она не меня. А мне бы хотелось…
Через пять шагов все пугающие впечатления стали медленно стираться из моей кратковременной памяти и постепенно мне снова стало легче жить, дышать, думать…
Чуть позже я нашел отличный повод для злой мудрости. Или это он нашел меня?
Деревья закончились, начался пляж. А на самой границе того и другого ютился небольшой туристический лагерь. Я посмотрел на семь палаток, рассеянных по пляжу, на натянутую волейбольную сетку, на затушенное кострище и рассмеялся.
«Идиоты!» – грозная защитная реплика согрела мне сердце.
Только вот смех мой получился несмешным.
И пускай в своих мыслях я называл писающую девушку дикаркой, вешал на неё ярлык и запирал в своей картотеке предвзятых умозаключений, это всё равно ничего не меняло. Я ужасно боялся как самой девушки, так и её соседей и приятелей, живущих в палатках. И в то же время все они манили меня к себе своим образом мыслей и действий. А потому все эти люди вмиг стали для меня группой опасных дивергентов, преступно будоражащих мой мозг своим непозволительно плохим поведением.
«Неправильно», – думал я.
Но при этом не мог сказать, что есть правильно. Я не знал, где проходит граница. Словно в мире моих страхов являлось неправильным всё, помимо квадратных идеально очерченных форм.
Я был уже на берегу, в метре от воды, когда с опаской оглянулся. Наверное, это всё мои рефлексы боялись преследований и посягательств со стороны свободно писающей девушки.
Слава богу, что за моей спиной никого не было.
Счастье-то какое!
Только вот я не чувствовал себя счастливым. И вроде бы я достиг желаемого. Чистая озерная вода плескалась у моих ног. Но некая печаль подкралась ко мне с другой стороны. Осознав её присутствие, я начал ревностно проклинать невоспитанную и дикую девчонку. Когда этого показалось мало, я переключился на себя. Внутренний диалог начал терзать меня бесчисленными и бесконечными догадками о том, что было и что могло бы быть, если бы я сделал что-либо иначе. Сценариев было много. И все они были пустыми, потому как прошлое оставалось в прошлом. А я это заметил, лишь отойдя от лагеря туристов на приличное расстояние и услышав возгласы:
– Вася!
– Петя!
– Оля!
– Бегите играть в волейбол!
Я снова оглянулся. Но теперь мной руководил не страх. На этот раз это было недоумение, вызванное попытками вспомнить и ответить на вопрос:
«Когда в последний раз я играл в волейбол?»
Слишком давно. В школе. После окончания одиннадцатого класса мне всё время было некогда. Я стал взрослым и важным, недоступным для обычных детских игр. Игры разума стали моей перманентной стезей. И почему-то лишь сейчас я почувствовал себя ущербным.
– Подавай!
Боль и зависть заставили меня отвернуться и ускорить шаг.
– Лови!
Я снова убегал от самого себя. Осознание того, что мне чего-то не додали или же что мною было что-то утеряно в процессе поиска очень важных и очень нужных занятий, не позволяло мне оставаться там, где люди могли легко и просто наслаждаться своим существованием.
Я бежал от счастья других людей, от своих желаний и от новой жизни, которая могла бы быть у меня. И при всём при этом я не был дураком. Голова всё прекрасно понимала, но внутренний страх и внутренняя боль, живущие внутри моего тела, были намного сильнее моего интеллекта. Я не знал, откуда они взялись и зачем поселились в моих потрохах. Это была большая загадка. Но я чувствовал, что обязан беспрекословно их слушать и не прекращать быстрый шаг вперёд по берегу озера Тирабарру.
Когда песчаный берег перегородил огромный валун, я не остановился. Непревзойденная упёртость гнала меня дальше и дальше от других людей. Я покорно слушал свои голоса. Я был хорошим мальчиком.
Мне нужно было обогнуть препятствие.
Продолжая держать дорогущие кеды в левой руке, я вошёл в воду. Сначала лишь чуть-чуть. Прежде мне казалось забавным пощупать пальцами холодную озерную воду. Шутка есть шутка. От неё не бывает больно.
Что-то плюхнулось рядом со мной в воду. Я присмотрелся и увидел беловатые фекалии.
«Птичка», – подумал я.
Потом я поднял глаза к небу. Вокруг меня кружил десяток чаек. И у них было своё дерьмо.
– К счастью? – спросил я у них.
Они мне не ответили. Я не добился от них дурацких птичьих звуков.
А идти-то нужно было. Сил, чтобы вернуться и посмотреть правде в глаза, у меня не было. Оставались лишь остатки сил тупо следовать прежнему плану. Я зашёл ещё дальше в воду и почувствовал, как скрипят зубы. Так было холодно.
В конце концов, вода достигла колен. Большей жертвы не понадобилось. Я стал обходить валун. Сделать это быстро не получилось. Дно было выстлано камнями и илом. Спешка угрожала закончиться падением. А я как-никак берег дорогие кеды.
– Кар!
Вместо чаек со мной в разговор вступила ворона. Она уселась на вершину валуна и стала вертеть головой таким причудливым образом, словно она вызвалась инспектировать мой витиеватый поход.
– Кар!
Когда я вышел на берег, то сплясал от счастья. Мои ноги пережили самое ужасное испытание. Мое тело испытало радость избавления.
Но это странное счастье не длилось долго. Едва ноги оттаяли, глаза посмотрели по сторонам. И тогда я понял, что как обычно сам себя загнал в ловушку.
Естественная тюрьма. Высокий песчаный обрыв, узкая полоска пляжного песка и холодная вода – три стены плюс безукоризненное небо.
Я мог бы вернуться назад и опять обогнуть огромный валун. Но мое упрямство всегда было превыше всего. Позволить себе признать поражение? Какая глупость!
С безапелляционным намерением я направился к стене из песка.
Возможно, вы скажите: ну ты же спускался уже по одному склону, тут ещё один, чего сложного?
Различия огромны. Сорок пять градусов в первом случае и восемьдесят – во втором. И всё равно я подумал:
«Да что там? Сейчас нахлобучу!»
Кеды было всё ещё жалко испортить. К тому же связь с землёй показалась мне хорошей идеей. Дополнительная энергия, чтобы не обосраться, мне была необходима как воздух.
Левая нога шагнула первой.
«Всё просто», – убеждал я себя в самом начале пути.
И действительно, у меня неплохо получалось. Отсутствие практического опыта я компенсировал картинками из кинофильмов, в которых актеры лезли по горам. Найти выступ, найти упор, переместить тело – у них это легко получалось. Мне было сложнее.
Всё-таки я лез не по горам. Под ногами была по большей части сыпучая порода. Лишь местами можно было отыскать что-то твёрдое и поставить туда ногу. С руками было ещё сложнее. Малейшая неудача грозила опрокидывание тела и полетом вниз головой.
Я осторожно оглянулся назад на пройденное расстояние. Около пятнадцати метров. Внутри возникло чувство победителя. Это вдохновило меня на продолжение подвига.
Итак, руки. Им нужно было хвататься. Точно не за песок. И даже не за плотную породу. Другая биомеханика. Можно было хвататься за сухие фрагменты корней, но не за скудные пучки травы. Трава была смертельно опасна.
Я снова оглянулся. Двадцать метров. Ещё можно было сдаться и благополучно вернуться в безопасность и комфорт.