Я посмотрел налево. Теперь огромный валун был далеко внизу. Если бы я был великаном, я бы переступил его и не заметил. Но я не был великаном.
Мой взгляд устремился дальше. Там вдалеке хорошо просматривался лагерь туристов. Парни и девушки задорно прыгали вокруг волейбольной сетки. Там же скакал мяч. Были крики и смех, но разобрать слов не получалось.
Зависть вновь подступила к горлу. Я больно стиснул зубы и переместил ногу. Глаза стали искать опору для руки. Корни деревьев закончились. Нужно было искать другие варианты.
Было сложно и приходилось выворачиваться. Я вертел пальцами, изгибал ладони. Но в итоге и эти возможности оказались исчерпанными. Мне пришлось принять горькое резюме: всё плохо.
И вот я в третий раз взглянул вниз. Тридцать метров – приличная высота, но не критичная, если есть путь к отступлению. А у меня его не было.
Ноги упирались в последние твёрдые выступы, руки были сцеплены обезьяньей хваткой с мягкой породой. Я держался преимущественно пузом и уже чувствовал, как начинают зудеть ссадины в районе пупка и на коленках.
В этой позиции я не мог сдвинуться ни вправо, ни влево, ни вверх, ни вниз.
Так я неожиданно стал второстепенным персонажем старого фильма. А второстепенные персонажи обычно не выживают.
Я не знал, что дальше делать.
Ложь!
Конечно, знал. У меня был в запасе громкий крик. Все люди, когда бояться, кричат и зовут на помощь. Пусть не туристы, играющие в волейбол, так кто-то другой меня бы обязательно услышал, пришёл бы и, увидев проблему, скинул бы мне сверху спасительную верёвку.
Я посмотрел вверх. До края обрыва оставалось лишь три метра и несколько сантиметров. И никакого шанса справиться самостоятельно. Одинокая травинка торчала из песка чуть выше макушки головы. Она была самым настоящим самоубийством.
Конечно, была особая возможность слева. Но мои руки не имели двухметровых размеров.
Бесполезняк.
Я снова подумал про свою луженую глотку. Но картинка в голове, где блядские туристы радуются моему поражению и торжествуют в своей идеологии, никогда не сделала бы эту фантазию реальностью.
Я не мог позволить себе проиграть настолько позорно.
– Он погиб, пытаясь стать героем! – хороший газетный заголовок был готов.
И мои пальцы неуверенно раздумывали над тем, чтобы схватиться за травинку и закончить мучения переломом шеи.
– Привет, – мягкий голос сверху вырвал меня из мрачных размышлений и планов.
Взгляд удивился, попытался перефокусироваться, но сетчатка глаз получила неизменную информацию.
– Я умер?
– Пока нет.
Девушка, которая сумела оставить особый след в моем сердце, снова изменила мою жизнь. Она смотрела на меня сверху.
– Можешь пошевелиться?
– Нет.
Ей не понадобилось много времени на размышления. Она исчезла на мгновение, а потом я увидел, как она бесстрашно спускается по спасительным выступам слева.
– Дай мне руку.
Её глаза вежливо просили моего доверия.
– Мне страшно, – признался я.
– Доверься.
Я посмотрел вниз, посмотрел на девушку своей мечты. Жизнь или смерть? Мне нужно было что-то выбрать.
– Это просто.
– Да, – сказал я и отдал ей свою рука, но на самом деле вручил ей свою жизнь.
Глава двадцать седьмая
Я стоял под душем. Тёплая вода струилась по телу и стекала вниз. Жизнь в моем теле в её обычном понимании временно отсутствовала. Вся энергия ушла в мысли.
Зендая…
Девушка сказала мне своё имя. Я был счастлив даже от такой малости. Конечно, хотелось большего. Но только не пустой информации, бессмысленно забивающей мозг.
Мы провели вместе целых два часа. Прекрасное время, полное странного волшебства. Оно не было наполнено последовательной цепочкой событий. Оно состояло из эфемерных ощущений витающей в воздухе энергии, которая периодически касалась то мужчины, то женщины.
Такое случайное свидание на смертельно опасном обрыве не имело ничего общего с теми свиданиями, которые у меня были раньше. И да, пускай их было немного, однако определенный стереотип у меня успел сложиться. Они были ужасны.
Этим утром я внезапно догадался, почему избегал свиданий с тех самых пор как покинул Шиферодвинск. Мое «внутреннее я» инстинктивно искало нечто другое, не то знакомое, что уже привело меня к невыразимому краху. Мое подсознание не хотело наступать на одни и те же грабли. Оно знало, что обязательно представится альтернатива.
И вот это произошло.
Не было ни жалоб, ни нудных пересказов прежних обид, ни поисков смыслов бытия. Мы вообще не разговаривали. Просто сидели на краю обрыва в позе лотоса и смотрели друг другу в глаза.
Так и прошли те, упомянутые мной, два часа времени. А потом в какой-то момент мы оба почувствовали, что нужно двигаться дальше. Наши тела задались целью встать и выпрямиться, причём расслабленно, без напряжения, вразнобой. От нас никто не требовал технологической слаженности. Исходящая из наших сердец искренность заставило нечто, делающее из людей роботов, временно отступить. На два часа мы стали свободными людьми.
Итак, мы встали. Я потянулся с непривычки. Она поклонилась мне в лучших традициях йоги. Каждый делал именно то, что хотелось непосредственно здесь и сейчас.
– Зендая.
– Что это?
– Это мое имя.
– И что оно значит?
– Неважно.
– Красивое.
– Спасибо.
– Я увижу тебя ещё?
– Обязательно.
– Когда?
– Скоро.
– Где?
– Сегодня начинается ретрит.
– О!..
– Да.
И вот случайное свидание закончилось. Зендая развернулась и ушла. Эта девушка эффектно появилась и также эффектно удалилась. Я смотрел ей вслед несколько мгновений. Её покачивающиеся бёдра меня завораживали.
«Прекрати!»
Силой мысли я заставил себя остановиться. Счастье было в моем сердце. Но память того, что радость зачастую переходит в боль, всё ещё сидела в моей голове. Я боялся новой боли.
В приступе этого глупого страха мое тело развернулось, и ноги потащили меня обратно в «Старофольский гостиный двор». Такие вот дела.
И теперь я стоял под потоком тёплой вода и пытался переварить произошедшее со мной с позиции радикального здравомыслия.
Не получалось.
Никакой страх и никакое самобичевание не могли затмить мою влюблённость в самую замечательную девушку на свете.
Я выключил воду, открыл дверцу душевой кабинки, потянулся за полотенцем, вытерся насухо, залез в тапки.
Очень много действий.
Зачем?
Мое сердце томилось в неволе этой бессмысленной бытовухи. Оно только-только почуяло другое состояние и теперь отчаянно сопротивлялось возвращению привычного однообразия. Оно не понимало моих оправданий. Впрочем, оно и не хотело понимать.
Зендая…
Это всё что интересовало мое сердце.
Я посмотрел на часы. Было десять утра. Завтрак был в самом разгаре. Нужно было поскорее одеваться и выходить из номера.
У порога была кучей свалена испачканная одежда. Печально, что она не выдержала одного единственного похода на природу. Я полез в большую чёрную сумку. В ней хватало запасного чистого тряпья. Быстро нашлись старые потертые и местами надорванные джинсы предположительно фиолетового цвета. Дизайн в виде тонких вертикальных полосок и многократные стирки не позволяли говорить с уверенностью. Также мне повезло найти прикольную чёрную футболку с большой белой надписью «#нахренёбщество».
– Как раз в тему, – прошептал я и оделся.
Мои любимые кеды не пострадали. Лишь пришлось их немного протереть от легкого налёта пыли, а так полный порядок. Я обулся и вышел за дверь.
Мой внутренний пофигизм вновь оставил гостиничный замок без должного внимания. К тому же, если честно, я не имел четкого представления, куда засунул чертов ключ.
«Кажется, я оставил его в шортах», – имелось и такое предположение.
Я махнул рукой и на ключ, и на предположение. Нужно было поесть. Прочие проблемы переносились на потом.
В этот раз, спустившись по лестнице, я выбрал противоположное направление. Так мне довелось найти столовую. Только вот на обширной открытой веранде было пусто, а дверь во внутреннее помещение была закрыта.
«Может снова рано?» – предположил я.
Но очень хотелось кушать, и я стал обиженно стучать в стекло двери.
– Здравствуйте. Я пришел.
Странное обращение с элементами вторжения подействовало. Дверь внутреннего помещения отворилась и ко мне вышла та самая бабушка, что накануне предстала передо мной в ярком фиолетовом халате с рисунком в виде больших алых бутонов мака. Теперь у неё был новый одиозный прикид: ярко-красные рейтузы, белоснежная футболка и большой чёрный берет с прикольным розовым пером.
Я открыл рот от удивления и едва не ахнул.
– Вы что ещё не завтракали? – недовольно поинтересовалась бабушка.
– Нет.
– Входите. Выбирайте место. Марина сейчас всё принесёт.
– Спасибо.
– Не за что.
Мне приглянулось место за большим столом у окна. И пускай я был один. Очень хотелось шикануть и позавтракать на фоне грандиозно разрекламированного вида на озеро.
Усевшись, я снова мысленно вернулся к статьям в интернете, посвящённым гостинице «Старофольский гостиный двор». В них сразу в нескольких местах делался большой акцент на местных природных красотах. Особое внимание уделялось виду из окна в ресторане и виду с террасы в ВИП-номерах. В свой «бирюзовый» номер мне ещё предстояло заселиться и выяснить правду. А вот в ресторане я находился уже прямо сейчас.
Или же это всё-таки была столовая?
Вопрос спорный. Обещанная Марина пока так и не появилась. Я сидел и периодически пялился то на металлические приборы, разложенные на бордовой скатерти, то на вид из большого окна.
При этом я действительно видел озеро Тирабарру. Только иначе, чем мне того хотелось. Направляясь за тридевять земель, я фантазировал о настоящей близости с прозрачной голубоватой водой, с белым, играющем на солнце, песком, с чайками, порхающими в поисках скользкой добычи, с дымкой сиреневого тумана над вершинами остроконечных гор…