– В меня он тоже, вроде, попал, – Шрек повернул голову, как будто хотел взглянут себе на спину и убедиться, что там нет входного пулевого отверстия.
– Только не особенно надейтесь на свои скафандры, если встретимся с военными сталкерами, – сказал Журналист. – У них пули особые. Такая пуля за счет особой траектории полета не пробивает броню, а как бы ввинчивается в нее, протискиваясь между слоями.
– Да ты что? – не то дурачась, не то всерьез удивился Вервольф. – Поубивал бы гадов, что такую хрень придумывают!
Глава 17
Четверо – не отряд уже, а то, что от него осталось, – поднялись на невысокий холм.
Перед ними расстилалась поросшая бурьяном равнина, пересеченная наискосок узкой, изломанной полоской измельчавшей, заросшей мутировавшим камышом и осотом речушки. Почти у самого горизонта, будто пальцы, поднятые в зловещем предостережении, указывали в небо полосатые трубы Чернобыльской АЭС. А совсем невдалеке, среди зарослей лопухов, одичавшего хрена и поднявшейся едва ли не в человеческий рост вездесущей полыни виднелись бетонные короба капониров и ДЗОТов, к которым и вел отряд Журналист.
Казалось, цель близка. Но оставалась одна проблема, видимая даже невооруженным глазом, – монстры. Десятки монстров, уродливейшие из самых уродливых порождений Зоны, умные, хитрые, кровожадные и не знающие пощады убийцы. Казалось, все они только затем и собрались на узком пространстве между ведущим к капонирам окопом и холмом, на котором стояли люди, чтобы не дать им пройти. Они даже не пытались атаковать, лишь тупо стояли, порыкивая, время от времени хищно и нервно переступали с лапы на лапу и пялились на людей. Будто были уверены, что те непременно сами к ним спустятся. А ежели так, чего ж суетиться-то понапрасну?
Вервольф скинул с плеча пулемет, дернул затвор, положил ствол на левое предплечье, подкинул и ухватисто цапнул пальцами.
– Ну что, мужики, двинули?
– А что ж, все равно деваться некуда…
И они двинули.
По-настоящему.
По-серьезному.
По-мужицки.
Как могут только сталкеры, которым уже нечего терять, кроме своих никчемных жизней.
Впереди шел «грешник», поливая монстров свинцом из работающего безостановочно пулемета. Позади него двигался Журналист, который в нужный момент передавал Вервольфу новую коробку с патронами. На то, чтобы перезарядить пулемет, у Вервольфа уходило четыре-пять секунд. Запоздай он хоть раз на две-три секунды, и кровожадные твари разорвали бы «грешника» в клочья, а обломки замечательного скафандра лишь похрустывали бы у них на зубах. Вервольф только посмеивался, глядя на оскаленные морды, будто выставляющие напоказ желтые клыки и синюшные, извивающиеся языки с клочьями пены по краям. Чего ему не хватало в этот момент, так это возможности провести согнутой рукой по взмокшему лбу и затянуться зажатой в зубах сигаретой.
Гупи и Шрек сдерживали натиск по флангам. Если Вервольфу нужно было переть вперед, как мощному тарану, то им приходилось работать едва ли не филигранно, выбирая и отстреливая наиболее опасных тварей, готовых атаковать.
Очередь…
Перезарядить…
Кинуть в подствольник гранату…
Дернуть спусковой крючок…
Очередь…
Граната…
И не забыть, что с опущенным лицевым щитком кольцо зубами не вырвешь – нужно цеплять его за крючок на плече…
Еще одна граната…
Очередь…
Перезарядить…
Подствольник…
А-аа-ахххх!!!!!
Первым на дно окопа скатился Вервольф.
Развернулся, дал очередь в морду сунувшемуся за ним кровососу.
Откатился в сторону, когда прямо на него прыгнул Журналист.
Поднялся на ноги. Огляделся.
Журналист, Гупи, Шрек – все тут.
А вот нырнувшая в окоп тварь, похожая на крылатого змея с рахитичными ножками, – явно лишняя.
Ее уложил Шрек очередью из винтовки.
– Вперед!
С пулеметом наперевес Вервольф побежал вдоль окопа.
Глубина – в человеческий рост. Стенки укреплены бетонными балками. На каждой десятой – намалеванный черной масляной краской номер. Номера изменялись от меньшего к большему – значит, они двигались в нужном направлении. Вход в бункер, из которого уже можно попасть в систему подземных ходов, находился возле балки с номером «девяносто шесть». «Грешник» знал об этом, но не спешил поделиться информацией с другими. Поскольку знание, как известно, сила. А порой и лишние минуты жизни.
Возле балки «тридцать четыре» Гупи скинул прыгнувшего на него сверху пса и, не останавливаясь, на бегу перерезал ему глотку. Если бы не скафандр, пес первым добрался бы до горла сталкера.
Возле балки «пятьдесят шесть» окоп почти под прямым углом повернул направо. Первым, что увидел Вервольф за поворотом, оказалась пулеметная огневая точка, укрепленная снизу ярко-зелеными пластиковыми ящиками, а поверх них – мешками с песком. «Грешник» еще успел подумать, что и ящики, и мешки выглядят подозрительно новыми. Но окончательно оформиться и как-то повлиять на дальнейшие действия сталкера эта мысль не успела.
Над верхним рядом мешков поднялась человеческая фигура, облаченная в такой же защитный скафандр с маскировочным покрытием «хамелеон», почти сливающимся с окружающим пространством. Лицевое забрало прикрыто зеркальным светофильтром, так что лица не видно. Слева на груди эмблема – две скрещенные молнии и ядерный «гриб» над ними – и, чуть ниже, число «четырнадцать».
Очередь из автомата военного сталкера швырнула Вервольфа на стену окопа. Он оперся о стену локтем, поднял пулеметный ствол и нажал на гашетку. Пули распороли несколько мешков во втором ряду. Бежавший следом за «грешником» Шрек сорвал с пояса гранату, выдернул чеку и кинул ее за стенку из мешков.
Военный сталкер нырнул в укрытие.
Вслед ему Шрек послал еще одну гранату.
Секунда…
Другая…
Третья…
Ни одна из гранат не разорвалась. Что, наверное, трудно назвать совпадением.
Над верхним рядом мешков выросли сразу двое военных сталкеров.
Одна автоматная очередь прошлась по стенке окопа, к которой прижимался Вервольф. Другая взрыла землю в том месте, где секунду назад стоял Журналист, который очень вовремя и удивительно ловко, запрыгнул на бруствер окопа.
– Назад! – крикнул Гупи.
Пригибаясь и инстинктивно прикрывая голову согнутой рукой, сталкер попятился за угол.
В голове крутилась нелепая мысль – удастся ли ему выбраться отсюда живым? Ее догоняла другая – а если удастся, что делать и куда идти? Без Вервольфа вход в бункер не отыскать.
Примерно в тот же момент, когда в голове Гупи зародилась еще одна, наиглупейшая идея – вернуться и попытаться вытащить раненого, но, быть может, еще живого «грешника» из-под огня, произошло нечто совершенно невообразимое. Нечто такое, во что потом, вспоминая, сам не веришь, хотя и видел все своими глазами.
Журналист метнулся по брустверу, снова спрыгнул в окоп и кинулся к пулеметному гнезду. Он двигался невообразимо быстро. Настолько быстро, что силуэт его, казалось, размазывался в воздухе. Как будто он сам опережал свой зрительный образ. Должно быть, зрелище это и на военных сталкеров произвело впечатление, потому что на секунду они прекратили стрелять. Всего на одну-единственную секунду. А в следующую секунду Журналист выбросил перед собой правую руку с растопыренными и слегка согнутыми, как будто они сжимали невидимый шар, пальцами, и какая-то неведомая сила отбросила военных сталкеров к стенке окопа. Не успели они прийти в себя, как Журналист запрыгнул на сложенную из мешков стенку и выпростал из-под плаща левую конечность. Именно так – конечность, потому что назвать это рукой было невозможно. Больше всего левая конечность Журналиста напоминала переднюю лапу богомола, которой тот хватает жертву. Журналист – или кто он там был? – резко распрямил в локте эту непропорционально огромную, тяжелую конечность, и одним коротким кистевым движением, будто взмахом косы, снес головы обоим военным сталкерам.
– Матерь божья, – с благоговейным трепетом прошептал Шрек.
– И не говори, – так же тихо отозвался Гупи. – В дерьме по уши.
– Кто? – обернувшись, глянул на него Шрек.
– Мы, кто же еще.
Журналист спрыгнул с мешков и подбежал к всеми забытому Вервольфу, лежавшему на дне окопа и уже не подававшему признаков жизни. Скафандр на груди «Грешника» был вспорот автоматной очередью. Однако биодатчик на шее все еще фиксировал незначительные признаки жизни – в пределах от десяти до четырнадцати процентов от оптимума.
Присев на корточки, Журналист быстро освободил голову Вервольфа от шлема. Затем до пояса стянул с него скафандр.
Достаточно было даже непрофессионального взгляда на развороченную пулями грудь Вервольфа, чтобы понять, что он уже не жилец.
Журналист обхватил пальцами правой руки – левая снова была спрятана под плащом, – горло Вервольфа, как будто собирался задушить его, чтобы избавить от страданий. Но вместо того, чтобы тихо скончаться, «грешник» широко раскрыл глаза и закашлялся, отплевываясь кровью.
– Гупи! Давай свой инъектор! – крикнул Журналист.
Сталкер скинул с плеч рюкзак, достал из бокового кармана позаимствованный у «ботаников» инъектор, вставил в него новый картридж и кинул Журналисту.
Тот поймал инъектор и шлепком прилепил его к груди «грешника».
Шрек поднял ствол винтовки и навел его на Журналиста.
– Кто ты такой?
– Я Журналист, – он даже не взглянул на вояку.
– Какой ты, к дьяволу, Журналист!
Эту реплику американца Журналист оставил без ответа.
На дисплее инъектора высветилась надпись: «Повреждения внутренних органов, несовместимые с жизнью. Варианты действий: 1 – Эвтаназия (рекомендуется); 2 – Тотальная анестезия; 3 – Временное восстановление некоторых жизненных функций». Журналист надавил пальцем на кнопку с цифрой «три».
Вервольф закашлялся, выплюнул сгусток крови и задышал ровнее. Он даже попытался приподняться на локте, но Журналист не позволил ему это сделать.
– Лежи, лежи, – успокаивающе произнес он.