— Тогда вам действительно звонила я. Вы знаете, этот Бабарыкин, он наш режиссер, и пристает ко мне просто нечеловеческим образом! Я специально ушла пораньше с репетиции, чтобы он не подстерегал меня в гримерной. И хотела, чтобы брат поговорил с Бабарыкиным по-мужски…
— Так вы актриса! — обрадовался парень.
«Да еще какая!» — хотела ответить я, но вместо этого скромно потупилась и начала бормотать что-то про второй состав и происки злокозненного Бабарыкина, который поклялся не выпускать меня на сцену, пока я не стану его любовницей. Ветер трепал стильно уложенные каштановые волосы Игорька, небо заволокло тучами, понемногу начинал накрапывать дождик, а я все рассказывала о нелегкой актерской судьбе.
— Знаете что? — неожиданно перебил меня собеседник. — Может, где-нибудь посидим? Вас как зовут?
— Элла, — чуть замявшись, ответила я.
— Элла? — переспросил Игорек и взял меня под ручку. — Замечательное имя, вам очень идет…
Нет, вы не смейтесь, меня и в самом деле чуть не назвали Эллой. Вернее, Елей. Мама не раз мне рассказывала, как пьяненький папка, понукая лошадь, вез мою родительницу в ближайшую больницу, которая находилась за десять километров от деревни Верхние Ведуны, где они тогда жили.
Дело было зимой. Дорога выдалась на редкость живописная. Там и тут виднелись между стволов белоснежных берез и высоченных сосен, кронами уходящих в небо, маленькие аккуратные елочки, припорошенные снежком. Они выстроились вдоль дороги, точно девочки в детском саду, наряженные в белые платьица снежинок. Прослезившись от этой красоты, мой папашка икнул и, обернувшись к своей постанывающей от частых схваток супруге, заносчиво сообщил:
— Желаю, если родится дочь, назвать ее Елей.
Мама тогда согласилась, потому что в тот момент она была готова на все. Даже назвать меня какой-нибудь Январиной или Снеженикой. Но потом, когда папочка проспался, а я благополучно родилась в избе повитухи соседней деревни, матушка показала отцу такую Елю, что он тут же назвал меня в честь тещи Алисой, ибо именно так зовут мою бабушку по материнской линии.
А вот звали бы меня красиво и очень по-западному — Элла, кому от этого было бы плохо? Элла Гришечкина, по-моему, очень даже изысканно. Я до сих пор не могу простить папочке его подхалимского поступка. И при случае всегда называюсь своим любимым именем в честь новогодних елочек.
— Пойдемте, Эллочка, у меня здесь машина припаркована, — увивался вокруг меня новый знакомый, подхватывая под локоток и увлекая в сторону серебристого «Лендкрузера».
Сразу было видно, что я ему ужасно понравилась. А Ленка, зараза, в курилке говорила, что с новой прической я похожа на Бабу-ягу. И что, скажете, подруга она мне после этого, да? Подруга? Вот за такое ее вранье отдам ей долг в последнюю очередь. Пока я злилась на Синицыну, мы успели подъехать к небольшому ресторанчику в самом конце Мясницкой улицы.
— Эллочка, вы какую кухню предпочитаете? Японскую, итальянскую, а может, грузинскую? — протягивая мне руку и помогая вылезти из машины, допытывался мой кавалер.
— Можно японскую, — разрешила я, одергивая подол шелкового платья и поправляя фонарики на рукавах.
Мы спустились по ступенькам в миленький подвальчик и уселись за крайний столик в самом углу. И сразу же расторопная девица в черных брючках и красной жилетке принесла нам каждому по две кожаные папки — карту вин и меню.
— Добрый день, Игорь Юрьевич, — приветливо поздоровалась она с Игорьком, как со старым знакомым. — Вам как обычно?
— Да, Танечка, пожалуйста, роллы «Калифорния». А девушка сейчас выберет для себя сама…
Я открыла первую папочку и уткнулась в нее носом. Хорошо сказать «выберет сама»! А как тут выберешь, когда названия такие, что язык сломаешь. Но спрашивать нельзя — опозоришься. Я же актриса, хожу с поклонниками по японским ресторанам чуть ли не каждый день и поэтому должна разбираться во всех этих изысках.
— Возьмите фуматоки с икрой, — подсказал Игорек, насмешливо наблюдая мое замешательство.
Конечно же, я возьму фуматоки с икрой! Тем более что я знаю, как их готовить. В «Гурмане» за январь писали, что сначала нужно взять четыреста граммов риса, затем отмерить десять граммов сушеных грибов шиитаке, которые надо залить двумястами пятьюдесятью граммами кипятка, добавить восемь столовых ложек соевого соуса и две столовые ложки сахара, оставить на десять минут, а затем соус слить…
Закончить рассказ, как сделать фуматоки в домашних условиях, мне так и не удалось. Игорек со скучающим видом подпихнул мне под локоть карту вин и настойчиво повторил свой вопрос: что я буду пить?
Я еще по дороге к ресторану решила, что пить буду коньяк, потому что совсем недавно вычитала, что этот напиток считается очень стильным среди деловых женщин. Вот и Стервоза налегала на коньячок, раз забила коробками «Камю» целую тележку в «Ашане». Пусть, пусть Игорек лишний раз убедится, что я ничуть не хуже его прежней подружки и тоже понимаю толк в утонченной кухне!
Тем более что Мясницкая недалеко от Наташкиного дома, так что за руль сегодня можно не садиться, как-нибудь добреду пешком.
Напитки принесли сразу, и, пока мы ждали заказ, я осушила плескавшуюся на донышке янтарную жидкость и попросила повторить. Мой спутник бросил на меня очень странный взгляд, который я расценила как уважительный. Сам он не стал заказывать спиртное, а ограничился лишь минеральной водой, которую ему принесли в высоком запотевшем стакане с трубочкой.
Я подперла щеку рукой, обвела осоловевшими глазами ресторанный зал и доверчиво сообщила:
— Этот Бабарыкин такая сволочь! Он меня сегодня за руки хватал.
Подумала немножко, что бы еще такого сказать в обвинение Бабарыкина, вспомнила, что разговор надо выводить каким-то образом на платье Стервозы, и плаксиво добавила:
— И за платье тоже.
При упоминании платья желваки заходили на высоких скулах Игорька. Он угрожающе сдвинул брови, взял мою руку в свои ладони, прижал к губам и прочувствованно выдохнул:
— Если эта сволочь еще хоть раз к тебе прикоснется, я его задушу вот этими самыми руками…
И смуглый красавец потряс перед моим лицом растопыренными пальцами правой руки, на трех из которых поблескивали золотые перстни. Надо же, мы уже на «ты», а я и не заметила… Но мне было приятно, что Игорек собирается за меня кого-то придушить, и мне захотелось поделиться с новым знакомым самым чистым и светлым, что у меня на тот момент было.
— Слушай, — понизив голос, сказала я. — А ты слышал песню Ивана Таганского «Отвести от тебя чтоб беду»?
Парень удивленно глянул поверх пятерни, позабыв убрать растопыренные пальцы от моего лица. И я, не отрываясь от массивного перстня с черным камнем, украшавшего левый мизинец Игорька, стала пересказывать поразившую меня песню близко к тексту, потому что петь малознакомому человеку постеснялась.
— Там, значит, тема такая. Главный герой попадает в тюрьму, потому что вступается во дворе за честь соседской девчонки, которая даже не догадывается, что он любит ее аж с детского сада. В тюрьме его все зовут Чинариком, хотя и не обижают, потому что тот умеет постоять за себя. У себя под подушкой Чинарик хранит фотографию той самой девчонки, Лельки, которую любит с детского сада. И вот однажды бугор зоны, который обитает на соседней с Чинариком шконке, проигрывает в карты эту самую Лельку.
Я замолчала и внимательно посмотрела на Игорька. Следит он за ходом повествования или не следит? Улавливает драматургию сюжета и трагизм ситуации?
— Только вот я одного не поняла, — оценив по достоинству внимание, с которым меня слушали, посетовала я. — То ли этот бугор спер у Чинарика фотку, то ли проиграл его девушку на словах, рассказав друзьям-картежникам, кого он собирается в случае проигрыша прирезать. В общем, проиграл он эту самую Лельку и на следующий же день вышел на свободу, намереваясь осуществить свой кошмарный замысел. Сам понимаешь, слово блатного авторитета — тверже стали. А Чинарик, — я всхлипнула, — Чинарик решил пойти на дерзкий побег, чтобы беду от своей возлюбленной отвести…
Теперь уже я плакала в полный голос, размазывая слезы по щекам и больше не боясь быть некрасивой. Потому что решила, чего бы то мне ни стоило, довести рассказ до конца.
— И вот беглый Чинарик! Ик! Пппришел в ночной клуб! Который любила пппосещать его возлюбленная! И-и-и увидел, что коварный бугор уже обольстил доверчивую девушку! Которая! Которая даже не подозревает, что ей суждено сегодня же ночью стать жертвой негодяя… Представляешь, — я всхлипнула и пристально посмотрела на притихшего Игорька, — сидят они у окна, вот как мы с тобой, пьют шампанское и весело смеются. И вдруг Чинарик подходит к их столику, достает нож и, ни слова не говоря, вонзает клинок бугру в грудь по самую рукоятку. Глупая Лелька начинает выть и причитать на груди убитого возлюбленного, которого знает всего лишь несколько часов, но уже успела полюбить, как заморского принца, а Чинарик ей пытается все объяснить, но Лелька его и слушать не хочет, она думает, что друг детства просто бесится от ревности. И тогда эта дура девка выхватывает из груди убитого бугра нож и кидается с ним на Чинарика. И тот, умирая, ей шепчет: «…Я отвел от тебя все ж беду…»
Закончив рассказ, я перевела дух, высморкалась в край скатерти и снова взглянула на Игорька.
— Здорово, правда?
— Ты — прелесть, — растроганно выдохнул мой кавалер, целуя по очереди мои ладони и с намеком оглаживая сзади лиф платья.
Я загадочно улыбнулась, а новый друг откинулся на спинку стула, наклонил голову немного вперед и посмотрел на меня так, как посмотрел бы Элвис Пресли перед тем, как сказать «Король любит тебя, детка…».
— А я еще песню про дельфиненка знаю, — окрыленная похвалой, похвасталась я. — Очень жалостливая. Когда девчонки в школе пели, я всегда плакала. Вот послушай. — В океане средь могучих волн… — высоким голосом затянула я на весь ресторанный зал.