Раздался пронзительный вскрик, вспыхнул свет, я увидела перед собой искаженную страданием бледную физиономию и тут же зажмурила глаза, отказываясь верить увиденному…
События, предшествовавшие этой полной драматизма сцене, развивались следующим образом. В больницу имени Семашко мы приехали только в шестом часу вечера. На Ярославском шоссе, как всегда, были глухие пробки, но редакционный микроавтобус довольно шустро прорубался по трамвайным путям и тротуарам. Веселый водитель травил анекдоты, серьезный мужчина, оказавшийся братом Руслана Ножкина Никитой Сергеевичем, насупив брови, всю дорогу сосредоточенно молчал.
Как-то в журнале «Гламур» я прочла статью про то, как очаровать неприятного, но нужного тебе человека. На самом деле это очень даже просто. Надо только представить себе, что рядом сидит обожаемый тобою актер. К примеру, Мэтью Фокс или, скажем, Дмитрий Дюжев. И лицо твое само собой станет излучать мягкий свет и искреннюю, открытую улыбку.
С первого же взгляда уяснив для себя, что Ножкин-младший мне категорически не нравится, я решила испытать на нем полученные знания. И, глядя в его сероватые мутные глаза навыкате, представляла, что передо мной сидит не надутый индюк, а приятный до невозможности Егор Бероев. И действительно, через некоторое время взгляд мой приобрел игривое выражение, с каким я смотрела на маленьких детей и кошек, а рот помимо воли расплылся в лукавой улыбке.
Калининградский политик заметил волны позитива, исходившие от меня, не сразу, ибо был с головой погружен в свои мысли. А когда он все же ощутил на себе всю силу моего обаяния, то принялся ерзать на сиденье и торопить водителя.
Редактор Неля из программы «Жди меня» кидала на Никиту Ножкина лучезарные взгляды, заранее благодарная ему за трогательный сюжет. Рядом с ней трясся на ухабах оператор Петя, индифферентно рассматривающий в окно проезжавшие мимо машины. Наташка наклонилась к моему уху и только хотела шепнуть что-то секретное, как брат Руслана собрал складками и без того хмурый лоб и сварливо заметил:
— Перед тем как мы отправимся к лечащему врачу Руслана, мне бы хотелось обсудить кое-какие деловые стороны нашего вопроса.
— Какие еще стороны вопроса? — удивилась Неля.
— Как это какие? — нахмурился Никита Сергеевич. — Я, занятой человек, бросаю все свои дела и по первому вашему требованию…
— Не требованию, а просьбе, — поправила его Неля.
— Пусть будет просьбе, — нехотя согласился калининградский политик. — И по первой же вашей просьбе прилетаю в Москву. Прилетаю, заметьте, для того, чтобы стать донором человеку, которого я не видел больше двадцати лет. А теперь задайте себе вопрос: оно мне надо?
Мы с Наташкой молча переглянулись, Неля жалко улыбнулась оператору и пожала плечами, а веселый водитель хмыкнул в усы и процедил сквозь зубы: «Во дает!»
— Так вот, — повышая голос, продолжал кандидат в мэры города Калининграда. — Я хочу, чтобы за это одолжение мне было предоставлено сорок минут эфирного времени на Первом канале в прайм-тайм. И публикации материалов о моем благородном поступке в столичных изданиях.
— Публикации — это запросто! — обрадовалась Наташка. — Хоть сегодня про вас напишу в нашу газету.
— А как ваше издание называется? — заинтересовался брат Руслана.
Наташка замялась, и тогда я, удивляясь, с чего это подруга вдруг забыла название родной газеты, бесхитростно выпалила:
— «Зеленый листок»!
Мужик покрылся испариной и стал наливаться нездоровой краснотой. Я уже начала всерьез опасаться, что его хватит удар, но тут он открыл рот и сипло произнес:
— Вы что, надо мной издеваетесь? Думаете, если я с периферии, то надо мной можно шутки шутить?
И вдруг, резко развернувшись в мою сторону, он заорал:
— Че ты лыбишься мне в лицо? Что, смешно, да? Дурака нашла?
Я испуганно захлопала глазами и извиняющимся тоном залопотала:
— Да нет, вы меня не так поняли… Просто я прочитала статью в «Гламуре» про неприятных людей. Так вот, там сказано…
— Останови машину! — не своим голосом забасил политик. — Я в последний раз спрашиваю: даете эфирное время?
— Кроме времени передачи, другого эфирного времени у нашей программы нет, — неприязненно ответила Неля. — Боюсь, что главный редактор не согласится отдать его вам.
— Тогда счастливо оставаться, — пробормотал Никита Сергеевич, выбираясь из припаркованного у бордюра микроавтобуса. — Решайте свои проблемы сами.
— Да, но зато мы за счет телевидения можем предоставить вам прекрасную возможность загореть, оздоровиться на свежем воздухе, стать подтянутым и стройным, а также свести близкое знакомство с медийными личностями, — вдруг широко улыбнулась редакторша. — Мне кажется, что перед предстоящими выборами вам это не повредит…
Сама не знаю, как так получилось, но, прежде чем ответил брат Руслана Ножкина, я выкрикнула:
— А нельзя ли похлопотать и за меня, я бы тоже хотела загореть, свести знакомство с нужными людьми и стать подтянутой и стройной…
— Че ты лезешь, тебя, что ли, спрашивают? — взъелся на меня калининградский политик. И, повернувшись к Неле, решительно заявил: — На эти условия я согласен. Если с медийными личностями — тогда ладно. Везите к брату, чего уж там.
В больницу мы приехали с небольшим опозданием, и лечащий врач Руслана, не дождавшись, поднялся к себе в отделение. Неля тут же позвонила по телефону доктору Кушниру и, сообщив, что мы на месте, застыла у гардероба, не отрывая глаз от дверей лифта. В ту же сторону устремились взгляды и всех остальных.
Пока наша группа тесной кучкой толпилась посреди холла, ожидая, когда спустится Глеб Мартынович, я, пользуясь удобным моментом, отошла к киоску с медикаментами. Окинула взглядом витрину и сразу же поняла, что мне позарез нужен гематоген. Вот просто умираю, хочу гематогена. Ведь в нем жутко много полезного для организма железа, а на фантике нарисован такой чудный бычок — крутые рожки!
Я полезла в карман за деньгами, достала несколько двухрублевых монет, горстку мелочи, извлекла из-за подкладки красного атласного пиджака завалившуюся монетку достоинством в десять копеек и пересчитала денежки еще раз. Не хватало пяти копеек. Вот интересно, почему в магазинах мне запросто могут недодать те же самые пять копеек, небрежно обронив, что нет сдачи. А попробуй я расплатиться за покупку суммой, в которой будет недоставать хотя бы копеечки? Продадут мне товар? Правильно, не продадут. Это, по-вашему, справедливо, да? Справедливо?
Я внимательно осмотрела пол перед киоском, но, к моему глубокому разочарованию, денег никто не терял. Тогда я вздохнула и подошла к Наташке.
— Наташ, дай пять копеек! — как можно небрежнее попросила я.
Но мой независимый тон не смог обмануть бдительную Оганезову.
— А тебе зачем? — встрепенулась она.
— Да так, надо кое-что купить…
— Не надо тебе ничего покупать! — отчеканила подруга, с ненавистью глядя мне в глаза.
И, обернувшись к Неле и оператору Пете, сердито спросила:
— Слушайте, ребята, у вас, случайно, нет знакомого психиатра? А то у нас вот эта вот девушка не может из дому выйти, чтобы что-нибудь не купить! Просто уже бзик какой-то! Навязчивая идея. Мания.
— Ну и ладно, не надо мне от тебя ничего, — обиженно сказала я и, надувшись, отвернулась к двери.
И тут же увидела, что к нашей группке спешит молодящийся дядька средних лет со шкиперской бородкой на упитанном лице и подкрашенными каштановыми височками. На бейджике у него чернеется надпись: «Кушнир Глеб Мартынович». Поравнявшись со мной, Глеб Мартынович приветливо кивнул и раскатисто спросил, поправляя полы белого халата:
— Это вы с телевидения?
— Ага, угу, мы, — ответили мы вразнобой.
— Ну что же, — строя Неле глазки, оживился медик. — В ординаторскую я вас не приглашаю, потому что, насколько я понимаю, разговор наш конфиденциальный. А в этом проходном дворе поговорить не дадут. Пойдемте в рекреационную зону. Там есть отличное кафе на несколько столиков и прудик с морскими черепахами.
Пока мы шли по просторному холлу больничного корпуса, я все время смотрела под ноги в поисках какой-нибудь денежки. И наконец-то усердие мое было вознаграждено. Я увидела, как у стойки гардероба блеснули орлом целых пятьдесят копеек. Вот здорово, теперь я непременно куплю себе гематоген с бычком на фантике! При первой же возможности сбегаю к киоску и куплю.
Повеселевшая и окрыленная открывшимися передо мной перспективами, я уселась за стол рядом с Наташкой и стала вникать в суть разговора, который уже вели с доктором Кушниром работники телевидения.
— Ну что я вам скажу, — поглаживая себя по гладко выбритой щеке, проговорил эскулап, — был у Руслана Ножкина шансик вылечиться, определенно был.
Оставив лицо в покое, Глеб Мартынович сложил пальцы шалашиком, внимательно посмотрел на получившуюся фигуру, после чего убрал руки в карманы белого халата и закончил начатую мысль:
— Но смерть его родной дочери Светланы Кругловой свела этот шансик на нет. Теперь, знаете ли, Руслан практически безнадежен.
— А мы нашли другого донора, — тут же откликнулась Неля, лучезарно улыбаясь собеседнику.
— Да что вы говорите, — безрадостно удивился доктор Кушнир. И, указав чайной ложечкой на набычившегося жителя Калининграда, привередливо уточнил: — Уж не этот ли здоровяк?
— Именно! — вклинилась в разговор Оганезова, которая просто не могла продолжительное время сидеть молча. — Родной брат Руслана Ножкина Никита Сергеевич, политик из Калининграда.
Врач окинул представленного ему господина придирчивым взглядом и недовольно заметил:
— Только имейте в виду, ничего обещать я вам не собираюсь. Светлана идеально подходила на роль донора, а этот господин может и не подойти.
— Но попробовать-то можно? — настаивала Оганезова.
— Попробовать, конечно, можно, — нехотя согласился Глеб Мартынович. — Но я не хочу никого обнадеживать. Я, знаете ли, скептик. И вообще считаю, что Руслан в своем положении поступил крайне безответственно.