– Я не пойду. – Я уперлась и решила не выходить из лифта.
– Пойдешь, – уверенно кивнул он и вытащил меня за руку.
– Зачем?
– Надо. Во-первых, мне надоело, что ты обо мне плохо думаешь. Во-вторых, на самом деле ты очень вовремя. И в-третьих, я не собираюсь торчать в подъезде весь вечер.
Я прижалась к стене и приготовилась краснеть и убегать под вопли и обвинения Стасовой супруги.
– Черт, что ж такое, – пробормотал Стас, второй раз выронив из рук связку ключей. В этот самый момент дверь его квартиры открылась и на пороге появилась белокурая длинноногая женщина с ярко-красным ртом, которая повергла меня в настоящий шок. Никогда бы не подумала, что у Шувалова ТАКАЯ жена.
– И что, ты считаешь, что если напьешься, то сможешь уйти от проблемы? – грозно спросила она, но тут ее взгляд упал на меня. Я сжалась.
– Здрасте, – кивнула я, стараясь не дышать. А то она поймет, что он не только напился сам, но и напоил любовницу. Но я, право, совершенно не понимала, что происходит. С виду Стасова жена была женщиной ухоженной и явно заботящейся о своем внешнем виде и форме. У нее была стройная, подтянутая фигура и красивая, дорогая одежда, которая очень ей шла. И все же, черт возьми, этой женщине никак не могло быть меньше, чем пятьдесят лет! Я бы даже сказала, что ей было больше. Она что, настолько старше его?
– Это еще кто? – грозно воззрилась на меня она.
– Мама, вот, познакомься, пожалуйста, это моя Надя. Та самая, из-за которой, по-твоему, весь сыр-бор.
– Мама? – ахнула я.
– Надя? – ахнула она. – Какая, к черту, Надя?
– Мама, это, в конце концов, совершенно не вежливо. В конце концов, – заявил Стас, опираясь на стену рукой, – перед тобой женщина, которую я люблю. Да. Так что выбирай выражения.
– Понятно, – скривилась его… мама, а он втолкнул (буквально) меня внутрь квартиры и помог раздеться.
Мы все прошли на кухню, которая была все так же бела и идеальна, как и раньше. Только его мама на этой кухне смотрелась очень даже естественно.
– Мам, ты что будешь – коньяк или вино? Я купил тебе «Бордо».
– Спасибо большое. Я не для этого приехала, чтобы с тобой пить! – фыркнула мама.
– Кстати, Надя, тоже познакомься, – вдруг вспомнил Стас, улыбнувшись. – Это моя мама, Лилия Андреевна Шувалова, своей собственной великолепной персоной. Прошу любить и жаловать.
– Ты пьян! – возмущенно повела она плечами.
Я же только кивнула и выдавила из себя:
– Очень приятно.
Щеки мои розовели, а от сердца во все стороны разлеталась волна наслаждения и счастья, подогреваемая впитавшимся уже в кровь коньяком.
– Надя, тебе что налить? – заботливо спросил Стас, кружась вокруг меня.
– Чай, если можно, – сказала я, но вскоре поняла, что он в таком состоянии, что приготовление чая из кипятка может привести к серьезным травмам как его самого, так и окружающих.
– Стас, сядь! – потребовала его мама, когда он облил кипятком салфетницу, вместо того чтобы налить его в чашку. – Я сама.
– Только не пытайся ее отравить. У меня еще остались все противоядия, – усмехнулся Стас.
– Ты ведешь себя как мальчишка. Я не позволю тебе сломать себе жизнь, – твердым тоном сказала она.
– А я не позволю тебе меня осчастливить. Откуда ты знаешь, что мне нужно?
– Ты поступал по-своему, и к чему это привело? – зло развела руками его мама. – Если бы ты слушался меня, то в Эдеме сейчас не она сидела бы, а ты. Но ты – нет, ты же благородный. Тебе же ничего не надо. И что теперь, я должна жертвовать собой?
– Мам, я сам все решу. Тебе не придется ничем жертвовать. Особенно собой, – устало отмахнулся Стас.
Они явно продолжали какой-то другой разговор, который начался еще до меня. И меня они теперь вообще не замечали, а сама я старалась даже дышать тише, чтобы не попасть под раздачу. Мне было не привыкать оказываться в таких переделках. Дело в том, что его мама, несмотря на свою красоту и ухоженность, кричала и фыркала точно так же, как это обычно делала моя мама.
– Ничего ты не решишь, ты же слабак. Ты же размазня и всегда таким был. Тебя любой обведет вокруг пальца. Или любая! – Лилия, как ее там, выразительно посмотрела на меня.
Я дернулась и вжала голову в плечи. За что? Мне что, мало своей мамы? И я еще мечтала, чтобы Стас меня с ней познакомил? Да, теперь я понимаю, что он был прав – такое знакомство испортило бы нам весь Новый год.
– Не трогай Надежду! Она тут вообще ни при чем! – вдруг крикнул Стас, стукнув кулаком по столу.
– Да? И что, она чем-то тебе поможет? Нет, ты просто дурак, что не хочешь пойти мне навстречу. Зачем быть таким идиотом? Ты посмотри на нее, это же простушка, самая обычная домохозяйка. Таких миллионы, зачем тебе это? – презрительно выдала мама. Ну вот, все-таки не обошлось без оскорблений.
– Замолчи! – крикнул Стас. – Ты ничего не понимаешь. Уезжай, я прошу тебя. Я требую, чтобы ты уехала.
– Уехала? Я? С чего бы? Я у себя дома, – хищно улыбнулась Лилия Андреевна и еще удобнее уселась на стуле.
– Значит, ты так? – побелел Шувалов. Я поняла, что еще пара минут, и тут будет взрыв. И если только я не хочу, чтобы меня накрыло взрывной волной, надо «линять». И как можно быстрее, так как запал уже горит.
– Стас, я, пожалуй, пойду, – тихонько промямлила я, вскочив со стула. Я и раньше-то не любила его кухню, а тут почувствовала, что мне практически нечем дышать. Захотелось срочно оказаться на улице, на ветру, под дождем, как угодно, но только чтобы почувствовать себя снова живой. Его мама, кажется, действительно была ядовитой.
– Мы оба уйдем. Я тоже наслушался достаточно!
– Нет, Стас. Это твоя мать, и ты должен остаться, – замотала я головой.
– Ничего я не должен. Тем более здесь, – рявкнул Стас, глядя через меня на маму.
Я отвернулась, пошла в прихожую и дернула дверь. Дверь не открылась. Ситуация становилась все более мучительной и невыносимой. Я выкручивала туда-сюда ручку его дурацкого английского замка. Ничего не получалось, от досады я чуть не расплакалась. Замок щелкал, но дверь не открывалась.
– Дай-ка мне, – вдруг сказал Стас за моей спиной.
От неожиданности я даже подпрыгнула на месте. Оказывается, он стоял рядом. Я огляделась, нет ли рядом ядерной бомбы? Но его мама осталась на кухне.
– Я сама. Зачем ты вообще меня привел? – Я уже почти рыдала и стучала кулаком по двери.
– Она в другую сторону открывается. Ты не туда дергаешь, – заметил он, убрав руки.
– Вот спасибо, – кивнула я и выбежала из квартиры. Стас пошел за мной.
– Оставайся. А то мама обидится, – пожала я плечами и нажала на кнопку лифта.
– Почему ты приехала? – спросил он вдруг, развернув меня к себе. Его глаза настороженно смотрели на меня, чуть прищуренные и усталые, бесконечно усталые.
– Я хотела тебя увидеть, – прошептала я.
От его взгляда невозможно было оторваться. Я вдруг почувствовала, как я все это время скучала по нему. Как отчаянно я все это время скучала.
– Я пьян.
– Какая разница, что ты пьян. Я тоже, кажется, уже пьяна. Почему ты сказал, что я – твоя…
– Любимая женщина? – переспросил он.
Я кивнула.
Он задумался.
– А если я скажу, что я просто хотел досадить маме, ты мне поверишь?
– Да. – Я опустила глаза.
– Тогда я этого не скажу. – Он хитро улыбнулся и провел рукой по моим волосам.
– Не надо было тебе меня туда приводить, – пожаловалась я.
– Не надо было тебе сюда приходить. От меня теперь одни только проблемы, никакой пользы. Так что…
– Так что, мне уйти? – спросила я. В это время как раз подошел лифт.
– Только попробуй, – усмехнулся Стас и, втолкнув меня в лифт, принялся целовать, прижимая к стене.
Часть третьяБез проблем!
Глава 1В тесноте, да не в обиде… правила коммунального общежития
Август – самое время для сбора грибов. Как же я люблю это дело, словами не передать. С самого Никиного детства, как только она научилась ходить, мы с ней и Розочкой каждое лето бродили в наших лесах, выискивая подберезовики и подосиновики. А если повезет, то и белые – с ними грибной суп становился поистине королевским блюдом. Как только асфальт становится мокрым от теплого летнего дождя, а в воздухе начинает пахнуть свежестью, мне так и хочется влезть в резиновые сапоги и схватить корзинку. Теплый летний дождь шел в Москве и в этот вечер, а мы все пропустили, ругаясь на холодной шуваловской кухне.
Когда мы вышли из его подъезда, на улице уже не было ни дождя, ни ветра, а только тихий мягкий летний сумрак окутывал темным бархатом московские дворы. Усталая от жары и пыли листва трепетала в каплях влажной прохлады. Пока мы были в квартире Стаса, по улицам пробежался грибной дождь.
– Помнишь, как мы с тобой собирали грибы? Весной, когда грибов вообще еще нет? – улыбнулась я, вдохнув поглубже влажный воздух.
– Выпьешь? Сегодня такой странный день, – ухмыльнулся Стас.
Мы сели на лавочку в его дворе, рядом с детской горкой и скрипучими качелями. Из бесконечного множества окон его высокого дома лился разноцветный уютный домашний свет. У кого-то горели парадные люстры, а кто-то жег множество маленьких галогеновых светильничков на потолке. Иногда сквозь занавески пробивался тусклый свет торшеров. Я заглядывала в окна, мне было интересно понять, счастливы ли люди, собравшиеся, например, вот на этой кухне с зелеными шторами. Или вот там, в комнате с большим цветком на подоконнике, – живет ли там большая семья или одинокая женщина, которая от этого самого одиночества бесконечно поливает и удобряет свой цветок.
Люди входили и выходили из подъездов, хлопали дверьми, щелкали брелками машинной сигнализации и бежали домой, а мы со Стасом сидели на детской площадке и молчали. Я взяла из его рук предусмотрительно захваченные остатки коньяка и отпила, поморщившись.
– Вообще-то я не пью коньяк.
– Ты еще скажи, что не куришь. Почему ты стараешься казаться лучше, чем ты есть?