Скоро мы сидели на широкой кровати в одинаковых белых махровых халатах, как заговорщики, и делали свое секретное дело. Примерно через пятнадцать минут мы знали, что Танин телефон включен и находится не так уж и далеко от нас, в одной симпатичной пятиэтажке в Сокольниках (конечно, узнать номер квартиры не представлялось возможным). Наверно, будет честно, если я скажу, что мы заглянули в ее мессенджер и не нашли там текстовых сообщений. Звуковая клавиатура – неудобная штука. Зато были голосовые: несколько от меня и одно – недавно прослушанное – от уважаемого продюсера Тимура Каракалпакидиса.
Стиснув зубы, я включил звук.
«Здравствуй, Танечка, – сказал продюсер. – Пишу тебе голос, как мы и договорились вчера после эфира, помнишь? У меня завтра высвободилось время, и мы сможем – как это у вас говорят? – пересечься. У меня для тебя есть хорошие новости. Как это у вас говорят? Одна другой лучше. Ты узнаешь их все, если будешь примерной девочкой».
Тут он слегка покашлял, изображая вежливый смех. Мы со Стасом переглянулись.
«Я заеду за тобой в час дня, – продолжал уважаемый продюсер. – Мы устроим ланч в настоящей греческой таверне, рядом с нашим офисом. Жди у телефона. Только мамочку оставь дома… хе-хе… кажется, я тоже начинаю вести себя по-мальчишески? Прости мне эту вольность, моя принцесса. Это ты на меня так влияешь».
Я почувствовал, что неудержимо краснею. Я сжимал и разжимал кулаки, а тот все еще что-то болтал, но потом все же заткнулся.
Сообщение кончилось. Я даже не заметил, сколько времени прошло. Я не мог поднять голову, будто она была налита свинцом. Когда все же поднял, то вдруг заметил, что Стас пристально глядит на меня. Поняв, что я уже очнулся от своего транса, он на мгновение отвел взгляд, но потом снова посмотрел мне в глаза – как бы это вам получше описать? – так, будто он меня жалел и все понимал, но хотел понять еще что-то, самое важное.
– Ты чего? – спросил я.
– Да так, – ответил он. – Никогда тебя таким не видел.
Я взглянул на него искоса. Да нет, ничего особенного не было в его глазах. Одно любопытство.
– Проехали, – сказал я. – Просто устал. Может, пойдем пожрем?
Стас кивнул.
– Как ты думаешь, – поинтересовался он, – в этой дыре есть блэкджек со шлюхами?
– Здесь просто «Космос», Стас, – сказал я, повторив какой-то дурацкий старый мем, но он все равно был рад, что я улыбаюсь.
Через пару часов был уже вечер, и я клянусь, что все это время мы старательно не вспоминали обо всей этой истории. А потом уже и не хотелось. К тому же адски клонило в сон.
– Спасибо, Стас, – только и сказал я, опуская голову на жиденькую гостиничную подушку. – Что бы я без тебя делал?
– Ну, не знаю, – отозвался Стас с другой стороны кровати. – Лежал бы, наверно, тут один и жесткие порноканалы смотрел. Хотя можешь и так этим заняться, я отвернусь.
– Самый жесткач будет завтра.
– Бесспорно, – ответил Стас.
Греческий ресторанчик прятался в глубине квартала и назывался красиво: «Онейрополис». Терраса при ресторане растопырилась на половину тротуара. Деревянные столбики были оплетены цветущим виноградом; присмотревшись, можно было понять, что виноград пластмассовый.
Тимур расселся в плетеном кресле, и мы из окна машины могли видеть его тощий затылок. Со злорадством я отметил: он зачесывает волосы назад, потому что начинает лысеть. Сзади была хорошо видна круглая плешь.
Таня сидела напротив. Она выглядела усталой и неуверенной. Она вертела в руках бумажную салфетку. Продюсер листал меню за двоих и, казалось, был весь поглощен этим занятием.
– Хорьятики, – только и слышали мы. – Мусаки…
Таниного телефона нигде не было видно. Скорее всего, он так и лежал в сумке. Микрофон оттуда ловил плохо.
Стас прибавил громкость.
– Я угощаю, если ты не против, – говорил этот Тимур. – Я с удовольствием понаблюдаю за тобой, когда ты все это попробуешь. Улыбка тебя очень красит, Таня.
– Я буду кофе, – сказала Таня без улыбки.
– Понимаю. Никакого алкоголя. Закажем кофе по-гречески. Здесь божественно готовят кофе по-гречески…
Мне стало смешно. Я знал, как Таня относится к pickup-шаблонам такого уровня. Но и Тимур был не прост.
– Ты даже не заметишь, – усмехнулся он, – как официант добавит туда метаксу. Я просто подмигну ему. Это любимый напиток в нашем офисе. Две чашки – и жизнь заиграет новыми красками.
– Примерно об этом мне и хотелось бы поговорить, – прервала Таня.
Я вздохнул. Господи, какая она умная, подумал я. Стас старательно делал вид, что не слушает. Он возился со своим телефоном. Я придвинул его ноутбук поближе к себе.
– Ах, прости, – Тимур даже руками всплеснул, хотя она не могла его видеть. – Но я не ошибся, когда так сказал. Я очень надеюсь, что в скором времени мы вот так же окажемся с тобой… в каком-либо чудесном месте. К примеру, на Кипре. Это райский остров. Ты увидишь, как там красиво… увидишь своими глазами… ты мне веришь, принцесса?
– Пока грамотно подкатывает, – похвалил Стас. Он все-таки слушал.
Ноут соскользнул с моей дернувшейся коленки. Что-то случилось, и звук пропал.
– Приложение лагает, – пояснил Стас и принялся исправлять.
Несколько минут я сверлил взглядом плешивый затылок Тимура. Он ерзал в своем кресле. Он жестикулировал. Он тоже не был уверен, этот чертов продюсер. Как говорит отец: не все коту масленица.
– Так, работаем дальше, – сказал наконец Стас.
– …с первой нашей встречи, – услышал я уже изрядно поднадоевший голос. – Иногда так бывает, знаешь? Как откровение. Тогда, на шоссе. Я сразу подумал: тебе не по пути с этими двумя…
Приложение снова охотно лагануло. Я выругался. Стас забрал у меня ноутбук. Через пару минут вернул.
За это время официант принес первую порцию жрачки. До меня даже донесся запах кофе с коньяком. А может, показалось.
– Не надо скромничать, – продолжал господин продюсер, прихлебывая кофе. – Скромность украшает, но не кормит. С твоими, Таня… внешними данными… ты можешь стать звездой телевидения. Это была первая проба сил…
– Я не люблю телевидение, – сказала Таня. – Там постоянно врут.
– Это же профессиональное вранье, – рассмеялся Тимур. – В театре тоже врут. Но ты ведь не кричишь на каждом шагу: не верю!
– Не верю, – сказала Таня. – Пока не увижу. Своими глазами.
– Конечно, конечно, – пропел Тимур сладким голосом. – Я тебя услышал. Только не торопись. Хочешь первую хорошую новость? Владельцы франшизы внимательно пересмотрели наш эфир. Они сказали, что таких рейтингов в России еще никогда не было – ну, впрочем, я это и так знаю… а еще они сказали, что ты их очень впечатлила. И теперь они готовы пригласить тебя… как бы это сказать… в международное турне. В твоей анкете значится, что ты свободно говоришь по-английски. Это правда?
– Sure, – сказала Таня.
– Тебя научила твоя мама?
– Я слушала аудиолекции. Мы больше нечем было заниматься.
– Замечательно. Замечательно. Как это у вас говорят: не было бы счастья, да несчастье помогло… я верно понимаю смысл этой пословицы?
Кажется, Таня не ответила. Только устало вздохнула. Тимур сделал вид, что не заметил.
– Да – в турне, – отмотал он назад. – Нас смотрят в интернете по всему миру. Скажу без ложной скромности, только на «Ютьюбе» у нас тридцать миллионов подписчиков. Но даже не это главное. Мы выходим на кабеле в очень специальных странах… в Штатах, в Японии, в Сингапуре… даже на платном канале в Эмиратах. Для местного зрителя твое появление будет культурным шоком. Бедная сирота из Сибири!
– Почему сирота? – Таня нахмурилась. – Почему из Сибири?
– Мы же сочиним тебе свежую легенду. Ну, скажем, ты потеряла родителей в автокатастрофе на зимней заснеженной трассе. Помнишь старый клип – «Нас не догонят»?
– Помню, – неожиданно ответила Таня. – Я видела его по телевизору. Когда… еще видела.
Тимур даже не притормозил:
– Вот именно! Там же ты потеряла и зрение. Удар… двухнедельная кома… амнезия… в идеале, конечно, тебе нужно будет сменить и имя. Временно, конечно, временно! Вот, например, чудное имя – Анастасия. Принцесса с золотыми волосами! Это будет гораздо перспективнее в контексте шоу-бизнеса. Что скажешь?
– По-моему, все это глупости, – сказала Таня.
– Ты мыслишь не теми категориями. Речь идет о контракте на круглую сумму. Деньги не бывают глупыми, они бывают большими или маленькими. Эти – большие.
– Я понимаю…
– Не понимаешь. Ты получишь уже не какие-то там тридцать тысяч. Твой гонорар будет куда больше. Во много раз больше. На Востоке денег не считают. Тебе сопутствует удача, моя принцесса. Ну а я… буду всегда рад немного помочь. Как это случилось вчера.
– То есть? – спросила Таня. – Вы помогли мне выиграть?
– Ну… как бы тебе сказать… Выигрыш – это одно. Деньги – совсем другое. Это мир взрослых, Таня. Можно выиграть и ничего не получить. Можно вообще не играть, но оказаться первым на раздаче.
– А кто решает?
– Я. Как справедливо подметил вчера твой друг. Об этом не говорят вслух, но в нашем проекте все решаю я. Говоря очень упрощенно, я могу разогнать счетчик. Могу затормозить. Дело даже не только в программах дозвона. Дело в людях, которые сидят по ту сторону экрана. Русские зрители очень предсказуемы. Иногда им даже не надо врать, они сами сделают вранье из ничего.
– Люди жалеют людей, – сказала Таня тихо.
– Ой ли? Кажется, так у вас в России говорят? Мне всегда казалось, что это про нефть. Так вот я тебе сейчас объясню. Вера, надежда, любовь – помнишь? Люди жалеют людей, только когда они уверены, что тем хреново. Намного хреновей, чем им самим. Они верят и надеются, что это именно так. И еще они любят себя, когда кого-то жалеют. Да, тебя пожалели именно по этой причине. Но… стоило мне щелкнуть пальцами, и я бы обрушил твой рейтинг до нуля.
– Как?
– Легко. Сказал бы зрителям, что ты спишь сразу с двумя парнями.
Я рванулся на выход, но Стас схватил меня за штаны.