«Ему кажется, что он все еще в амбаре прячется от немцев».
Мишель схватила простыню и опустилась на колени перед мужем. Мягко говоря по-французски, как она делала там, в той жизни, она собирала осколки, как могла.
– Ему нужен доктор, Мишель, – услышала она голос Кристофа.
– Нет, ему нужна я. Пожалуйста, возвращайся и скажи всем, что Франклин нездоров. Ты знаешь, что сказать. – Мишель выдержала паузу. – Я доверяю тебе, Кристоф.
– Если ты уверена… – сказал француз, колеблясь.
– Да. Сейчас оставь меня с ним. Если будет хуже, я обещаю, я позову тебя.
Кристоф неохотно удалился, не потому, что он хотел, но потому, что чувствовал, что в таких обстоятельствах Франклин Джефферсон заслуживал того, чтобы сохранить его достоинство.
Мишель отвела Франклина в ванную. Она убрала комнату как могла, потом вернулась, чтобы помыть его, одновременно давая ему две успокоительные таблетки. Час спустя она, ослабев от слез, убедила себя, что завтра они будут в Лондоне и Франклин получит нужную ему медицинскую помощь. До тех пор она не выпустит его из поля зрения.
Мишель собиралась переодеться, когда она услышала стук в дверь. Думая, что это Кристоф, она побежала открывать.
– Простите меня за вторжение, миссис Джефферсон, – произнес капитан. – Можно войти?
Мишель молча кивнула.
К его чести, капитан не произнес ни слова, увидев, во что превращена каюта.
– Миссис Джефферсон, – сказал он мягко. – Я думаю, будет лучше для всех, если ваш муж перейдет в изолятор.
– Я ценю ваше участие, капитан, – начала Мишель.
– Боюсь, я должен настоять. Мне очень жаль, но вы, я думаю, видите: он представляет опасность для самого себя и для пассажиров. Обстоятельства таковы, что у меня нет выбора, кроме как изолировать его до тех пор, пока корабль войдет в док.
Капитан тронул ее за руку.
– Если вы хотите, я дам радиограмму, чтобы подготовили «скорую помощь».
– В этом не будет необходимости, капитан, – твердо произнесла Мишель. – Однако я хотела бы воспользоваться связью с берегом.
– Конечно, миссис Джефферсон. С кем вы хотите говорить?
– Доктор Деннис Притчард, Харли-стрит, Лондон.
24
Через восемь дней после отъезда Франклина Роза получила известие, что он и Мишель благополучно прибыли и устраиваются в новом доме. Роза передала по телеграфу свои наилучшие пожелания, не забыв напомнить Франклину дать ей знать, когда он начнет переговоры с британскими банкирами. Когда она уже уходила из офиса, позвонил доктор Харрис.
– Я только что получил срочное послание от сэра Притчарда, – сказал он. – Он просил выдать полную медицинскую карту Франклина – и как можно скорее.
Роза не выказала признаков волнения.
– Пошлите ему результаты последнего медицинского обследования.
На другом конце провода колебались.
– Мисс Джефферсон, не кажется ли вам, что было бы лучше для Притчарда знать все? В конце концов информация останется конфиденциальной.
Молчание Розы означало: да было бы лучше… Но насколько можно доверять Притчарду? Она знала его только по отзывам, а не лично. Он может оказаться не таким сговорчивым, как Вильям Харрис.
– Данные последнего обследования – это все, что ему нужно, – жестко сказала Роза. – Если вы чувствуете себя обязанным добавить что-то еще, я думаю, вы тщательно подберете слова.
И поскольку в послании из Лондона ни словом не упоминалось о том, что произошло на борту «Нептуна» во время рейса, доктор Харрис не стал вступать в спор с Розой, чтобы не осложнять с ней отношения.
За три месяца векселя «Глобал» приобрели стремительный успех. Сбыт перешагнул через отметку 5 миллионов долларов, и не было признаков его снижения. Роза удвоила объем продажи и купила здания, соседние с головным офисом на Бродвее.
Менеджеров по продаже Роза держала на коротком поводке. Каждого она знала персонально. Кроме жесткой слежки за отчетностью она знала все о их жизненных привычках, браках, пороках и добродетелях, целях. Все они, отмечала Роза с удовлетворением, стали преданными компании людьми, частично потому, что получали свой процент с каждого доллара. Был, однако, один, который затмевал всех остальных.
Молодой человек по имени Гарри Тейлор отвечал за чикагскую ветвь вексельного бизнеса после неожиданной смерти менеджера, подобранного Франклином. Отчеты демонстрировали, что с тех пор дела чикагского бюро неумолимо шли в гору и уже достигли объема продажи в головном офисе. Припоминая, Роза поняла, что она никогда не сталкивалась с этим двадцатипятилетним Гарри Тейлором. Из документов было видно, что он никогда не бывал в Нью-Йорке, не посещал даже конференций компании. Тем не менее, это был человек, уже принесший компании миллионы. Заинтересованная, Роза захотела узнать о нем больше.
Друзья Гарри Тейлора всегда говорили о нем: «Ему все легко дается. Минута – он уже вник в дело, и тут же бросил, уже опять ищет, где травка позеленее».
Гарри усмехался в ответ на такие комментарии, никогда не обольщаясь, потому что в таких высказываниях обычно звучали нотки зависти.
Выросший на ферме в штате Айова, он принес ценности честности и трудолюбия в студенческую среду Чикагского университета. В отличие от многих провинциалов, теряющихся в большом городе, Гарри быстро адаптировался. Его природная сила и усвоенная с детства привычка к физическому труду сделали из него великолепного атлета. И все же мастерство футболиста или взятие университетского рекорда по плаванию, казалось (к огорчению тренеров), не имели значения для Гарри, считавшего, что он просто распыляется.
Привычку к концентрации усилий, приобретенную еще на ферме, он перенес и на учебу. Гарри быстро расправлялся с работой, на которую у других студентов уходили часы.
Он с отличием окончил университет и начал свою карьеру в бизнесе товарной брокерской фирмы, быстро разобравшись в хитросплетениях торговой системы. Скоро он зарекомендовал себя и был переведен в офис, где его незаурядные способности в предсказании взлетов и падений принесли ему быстрый успех.
Как раз в тот момент, когда он мог бы открыть собственное дело, Гарри Тейлор все бросил. Не то что он заскучал делать каждый день одно и то же и не то чтобы хотел обойти соперников. Просто он освоил дело, и пришла пора двигаться дальше.
В «Глобал» Гарри попал по счастливой случайности. Одна из трех женщин, с которыми он встречался, случайно упомянула, что ее босс – менеджер офиса в Чикаго только что уволил своего помощника. Гарри вполне способен к этой работе, и не прелестно ли, если они смогут работать вместе? Гарри от души посмеялся над нехитрой девичьей уловкой привязать его к себе, но начал присматриваться к новому месту работы, согласился побеседовать с работодателем.
– Вы будете посещать клиентов – банки, отели, железнодорожные и автокомпании и предлагать векселя. Вот и все.
Менеджер, сухощавый армянин с очками, похожими на донышки бутылок от кока-колы, рассчитывал на отказ при таких требованиях к претенденту.
– Меня это устраивает, – заявил Гарри.
– И ужасно большая территория, – предупредил его менеджер.
Гарри не сказал вслух, но это было именно то, чего он хотел. Он хотел посмотреть белый свет, встречаться с новыми людьми, приобрести новый опыт, увидеть новые места. Компания вроде «Глобал», только что разработавшая новый финансовый инструмент, офисы которой были разбросаны по всей стране, давала ему такую возможность. Она дала бы также, думал он, отличный повод выкрутиться из затруднительных положений в текущих романтических делах.
Успех Гарри в чикагском офисе был таким же стремительным и не потребовавшим усилий, как и все, что он делал. Он начал продавать векселя в окружающих промышленных районах, где «Глобал» имел свои точки. Через три месяца эта территория дала 30 процентов от региональных продаж. Когда Гарри вернулся в Чикаго, ему поручили расчеты с ведущими банками. Два вечера в неделю уделял им, сражая их президентов решающими доводами, и проводил остальное свое время в средних и мелких заведениях. Пока его босс лежал с третьим и последним сердечным приступом на руках белокурой жены, Гарри Тейлор включил более 50 банков в поле деятельности «Глобал». Нью-Йорк только взглянул на такие результаты – и Гарри тут же дали еще теплое кресло менеджера.
Приобретая свободу, Гарри изменил дело по своему вкусу. Он убрал продавцов с телефонов и поставил их на дорогах. На собраниях он подчеркивал важность открытия новых торговых точек. Он нанимал лучших секретарей, щедро платил им под гарантию, что он и его приближенные могли отсутствовать по нескольку дней, уверенные, что все будет в порядке. И так и было до дня, когда Роза Джефферсон прибыла в Чикаго.
После того как он потерял свою девственность с соседской девчонкой, Гарри Тейлор никогда не был озабочен женщинами. Для Гарри секс был чем-то, что он дарил свободно и, поскольку он искренне любил женскую натуру, получал также. В то время, как привлекательность его созревшего тела невозможно было отрицать, женщинам нравился теплый, наделенный чувством юмора мужчина, понимающий и добрый – перед, ласковый и уютный – после. Да, именно потому, что Гарри любил всех женщин, он не мог выбрать среди них одну. Женщины в их бесконечных различиях и оттенках были особой радостью; радостно было упрашивать и открывать, познавать и наслаждаться, потом мягко отворачиваться к другим. И поскольку ни одна женщина не ранила его, Гарри не знал, способен ли он ранить в ответ.
Гарри Тейлор оказался совсем не таким, как ожидала Роза. Все ее менеджеры были честными, загруженными работой людьми, которые кричали, играли на повышении цен, льстили, торговались – по ситуации, Гарри, с другой стороны, действовал легко, к чему и обязывало его имя.
На шесть лет моложе ее, он был высоким и крепким, с белокурыми цвета лютиков волосами, ясными зелеными глазами и ослепительной открытой улыбкой. Работа была для него лишь продолжением его личности, и Роза быстро увидела, что его люди пойдут за него в огонь и в воду.