Роза прислушивалась к молве с поднимающейся яростью, но лучший способ остановить ее – это просто игнорировать. Хью О'Нил сам разработал контракт между ней и Мишелью. Роза изучила его, чтобы удостовериться, что условия заманят Мишель в ловушку. Вместо этого, из-за того что Мишель оказалась способной выплатить ссуду, ловушка захлопнулась в другую сторону. Как-то приспосабливаться к Мишель было выше сил Розы. Все, что она могла сделать – это наблюдать, как Мишель наслаивала один успех на другой. Несмотря на свое завистливое восхищение успехами Мишель, Роза была глубоко уязвлена и изливала гнев на тех, кто не мог ни спастись бегством, ни защищаться.
В 20-е годы «Глобал» стала ненасытной машиной для приобретений. Роза намечала компании, большие и маленькие, которые она хотела иметь в своей империи, и неотступно следовала за ними.
Хотя это было время, когда в полной мере была востребована каждая крупица ее деловых способностей, Роза никогда не теряла из виду Мишель. Не проходило ошеломление ее успехом, и все-таки, в то же время, затаенная вражда, которую она испытывала прежде, не возникала вновь. Хотя она не понимала точно, почему это так, Роза могла точно указать момент, когда ее чувства по отношению к Мишель начали меняться: когда она узнала, что Мишель и Монк поженились.
«Это была любовь, которая могла быть моей. Была моей. Но я сделала выбор – использовать ее, разрушив ее, думая, что я могу без нее…»
Роза постучала по переплету досье Гарри крашеным ногтем. Она должна была допустить, что механика плана блестящая, с проблеском отваги и озарения, что напомнило ей былого Гарри. Этот план требовал альянса между «Глобал», «Кукс» и британскими банками, создания нового общего дорожного чека, что означало бы вызов монополии Мишель в Европе. Но его единственная цель – низвергнуть Мишель – затмила для Гарри два жизненно важных факта. Во-первых, за счет лицензионных выплат «Глобал» получала ежегодно от Мишель миллионы долларов. Во-вторых, успехи Мишель неизбежно давали рекламу компании на рост впечатляющих доходов из Европы на Нижний Бродвей. Если Гарри и осознавал это, он ничего не отразил в своем докладе. Он все еще видел в Мишель своего врага, который забрался на его место. Эта навязчивая идея, – подумала Роза, – говорила ей все, что нужно было знать о Гарри. А сейчас пора было начинать вечер.
– С днем рождения, Стивен!
Роза шагнула вперед и, встав на цыпочки, поцеловала своего двадцатидвухлетнего сына в обе щеки. Сослуживцы и обслуживающий персонал, собравшийся в гостиной, затянули «Хэппи Бесдэй», окончив взрывом аплодисментов. Один за другим они подходили пожать руку.
«Он такой красивый мужчина!» – думала Роза, восхищаясь сыном.
Стивен действительно осуществлял все возложенные на него надежды. Он был высокий, с унаследованными от нее густыми черными волосами и с голубыми отцовскими глазами. Его лицо, загорелое от плавания и тенниса, выделялось агрессивно выдвинутой челюстью и высокими скулами, что сообщало ему почти римский профиль. Выпускник Эксетера, он завершил образование в Гарварде за три года, удостоившись высшей награды администрации, и провел последний год, присматриваясь к различным отделениям «Глобал».
Роза мечтала об этом моменте, сжимая руку как волшебный амулет. Несмотря на свое расписание, она всегда находила время для Стивена, высматривая, что или кто мог бы угрожать ему. Но Стивен оставался безупречным. Женщины, которая могла бы помешать ему, не было даже близко, никакая катастрофа, вроде той, что вывела из строя Франклина, не угрожала ему. Он был совершенен во всех отношениях.
– Мои поздравления, Роза, – сказал Гарри, приближаясь со стаканом шампанского. – Я уверен, ты гордишься сыном.
Роза ощутила кислый запах ликера в его дыхании.
– Вечером?
– Нет, – быстро ответил Гарри. – Много работы.
– Не сомневаюсь, – сказала она сухо.
Роза не могла смотреть на Гарри без жалости. Когда он был всем, она хотела его и нуждалась в нем как в мужчине. Сейчас он был только оболочкой, уже потерявшей жизненную силу, так привлекавшую ее.
– Удалось тебе прочитать то, что я дал тебе? – спросил Гарри.
– Да. Но сейчас не время и не место обсуждать это.
– Конечно, – ответил он. – Мы можем поговорить после.
Стивен почувствовал локтем большую грудь стоящей рядом рыжеволосой девушки, но его глаза продолжали следить за матерью, пробирающейся к нему сквозь толпу, принимая комплименты и поздравления. По всем стандартам она была прекрасной женщиной, совершенной и сдержанной. Но не неуязвимой.
Хотя он никогда в этом не признавался, Стивен сознательно позволял Розе лепить из него то, что она хотела. Негодуя на это, он всегда вспоминал, как бывали сокрушены мужчины, осмеливавшиеся идти против нее: его отец, его дядя и самый недавний пример – Гарри Тейлор. В своей личной жизни, как и в бизнесе, его мать была непрощающей женщиной. Это было качество, которое восхищало в ней Стивена больше всего.
Его мать была всего в нескольких футах от него, когда Стивен повернулся к рыжеволосой и лениво сказал:
– А по-моему, с тобой хорошо бы переспать. Глаза девушки расширились и вспыхнули. Потом, так же быстро, дерзкая улыбка скользнула по губам.
– Скажи, возлюбленный, – когда и где.
– Стивен!
Роза вклинилась между сыном и рыжеволосой, в которой она смутно признала секретаршу, и взяла его за руку.
– Ты готов к подарку? – поддразнила она. Стивен засмеялся:
– Да, мама.
Роза хлопнула в ладоши.
– Внимание, всем! У меня есть объявление. Когда в комнате замолчали, она продолжала:
– Я горда сообщить вам, что сегодня «Глобал Энтерпрайсиз» приветствует своего нового и самого юного вице-президента, моего сына, Стивена.
Роза подняла вверх руку, сдерживая аплодисменты.
– Стивен скоро поедет в Европу – проверять отчеты, искать пути увеличить наш бизнес.
Шепотки взметнулись в комнате. Все знали, что Гарри Тейлор разрабатывал план вовлечения «Глобал» в Европу.
Все глаза повернулись к нему, и все увидели одно и то же: человека средних лет с побледневшим лицом и глазами, непонимающе застывшими на Розе.
– Ты не можешь… – сказал Гарри хрипло. Роза посмотрела на Гарри, прерывая его.
– Я знаю, что все вы проявите по отношению к Стивену такую же готовность сотрудничать и такую же лояльность, какую демонстрировали мне. Спасибо.
Раздались жидкие аплодисменты, которые усилились, когда сотрудники осознали, что произошло. Гарри Тейлор, когда-то считавшийся непоколебимым в силу его отношении с Розой, стал реликтом. Мантия сброшена, она возложена на плечи красивого молодого мужчины, который невозмутимо разглядывал аудиторию. Сначала нерешительно, потом разом, в спешке, все подались вперед – отдавать должное.
40
Роза наклонилась вперед и сняла розовый кружочек конфетти с лацкана пиджака Стивена.
– Хорошо было, милый? – спросила она, усаживаясь в кресло.
Стивен забросил ногу на ногу, чтобы не бросалась в глаза эрекция. Он назначил встречу рыжеволосой двадцать минут назад. Вместо этого он должен был покорно выслушивать мать.
– Чудесно. Это настоящий подарок к дню рождения. Я думаю, ты всех удивила.
– Расчет времени, – размышляла Роза. – Это и удача, и способность распознать то и другое. Без этого успех не придет, как усердно ни работай и будь хоть семи пядей во лбу.
Мысли Стивена вернулись к Гарри Тейлору.
– Ты забыла еще о безжалостности, мама.
– Ты был удивлен? – спросила Роза.
– Конечно. Ты никогда не намекала на то, что намереваешься сделать.
– Ты видел доклад Гарри.
– Это намек, – согласился Стивен.
– Гарри все еще хочет воевать с Мишель, – сказала Роза. – Он не понимает, что… что произошли изменения.
– Ты же не будешь говорить, что то, чего она достигла, не беспокоит тебя.
Роза внимательно посмотрела на сына. Он хотел объясниться, и она одобрила это.
– Беспокоит? Я никогда не думала о достижениях Мишель как о чем-то разрушающем. Она сделала то, что она сделала, и мы должны принять это. Иметь дело с этим.
«Волшебные слова, – подумал Стивен. – Иметь дело. Цена для всего и все для оценки».
– Ты хочешь, чтобы я зондировал ее относительно возможности взаимного сотрудничества.
Роза посмеялась над его подбором слов, но тон ее был серьезным.
– На каждом чеке, который продает Мишель, стоит наше имя. Ты видел книги. Наш фрахтовый бизнес в Европе утроился за последние пять лет. Если ты можешь убедить ее, что в ее интересах работать с нами, все будут, как ты говоришь, процветать.
«Это так же точно, как и то, что когда-нибудь ты придешь к признанию, что ты сделала ошибку, мама».
Стивен мысленно вернулся к дням, когда Мишель жила в Толбот-хаузе, как он презирал и оскорблял ее и в конце концов затерроризировал. Очевидно, его мать забыла те инциденты. А он не забыл. И Мишель, он думает, тоже нет. Очень интересная будет неожиданная встреча.
– Чем бы мы могли заинтересовать Мишель? – спросил он вслух.
– Транспортная сеть по всему миру. Соглашение по гужевой перевозке с европейскими железными дорогами. Тысяча барж, которые ходят по европейским рекам, особенно по Рейну. – Роза помолчала. – Две тысячи агентов и офисы, работающие с бумагами.
– Которые не продают ни одного дорожного чека, потому что у нее есть свои точки.
Глаза Розы сверкнули.
– Именно. Кто-то мог бы объяснить ей, как выгодно было бы для нее продавать через существующие офисы, чем платить ренту или строить новые. И коммуникации. Ей не надо вкладывать ни пенни в телефон, телеграф, кабельное оборудование – потому что везде есть наши.
– Рекламируя, – пробормотал Стивен, – мы делаем уже так много, что она экономит на этом целое состояние.
Роза снова села.
– Ты видишь это, я вижу это. Это твоя работа, надо убедиться, что она делает.
Стивен вытащил сигарету из тонкого серебряного портсигара.
– А если не делает?