– Это не надолго, – сказал ей мужчина с темными глазами. – Я хочу, чтобы вы меня внимательно выслушали, потому что, если вы не сделаете так, как я скажу, la petite fille[12] умрет. Вы знаете, о ком я говорю?
Мадам Деламан в ужасе кивнула.
– Вы закроете магазин как обычно. После этого вы испечете маленький торт и отнесете его мадам Мак-Куин. Между коробкой и тортом вы положите это.
Он вручил ей запечатанный конверт.
– Но полиция, – запротестовала кондитерша.
– Полиция вас знает, – прошептал человек, – вы добрая самаритянка, приносящая утешение скорбящей матери. У вас не возникнет затруднений. Постарайтесь убедить мадам, что торт восхитительный и что нужно следовать инструкциям. Если она не сделает этого, если вы ошибетесь, la petite умрет.
– Алло, Эмиль!
– Мишель! Так приятно тебя слышать. Ты в порядке?
– Да. Вообще-то я получила кое-какие ободряющие новости.
– Я тоже.
– Может, мы могли бы обсудить это завтра утром?
– Думаю, да.
– Спокойной ночи, Эмиль.
– Спокойной ночи, ma chère. Мужества…
На следующее утро Мишель проснулась в четыре часа. Она надела свободную удобную одежду, которая была приготовлена с вечера, и тихо пробралась в кухню через заднюю дверь спальни. Она слышала, как в гостиной храпел инспектор, а из комнаты за кладовкой доносилось предательское посвистывание Эрнестины. Она осторожно открыла дверь, которая вела к черному ходу, и направилась вниз по темной и узкой винтовой лестнице, вздрагивая от предрассветного воздуха, вползающего под свитер.
«Это сумасшествие».
Но это ее единственный шанс. В письме под тортом были краткие и ясные инструкции. Их автор не сомневался, что если Мишель хочет вернуть Кассандру живой, она будет следовать им в точности. Мишель даже не пришло в голову поделиться информацией с инспектором. Втянуть в это дело полицию означало подвергнуть Кассандру еще большей опасности.
Мишель проскользнула мимо мусорных баков, обогнула дровяной сарай и выглянула из-за угла на улицу. Полицейская машина была припаркована напротив дома, шофер крепко спал, привалившись к дверце. Мишель убедилась, что кругом ни души, и быстро побежала по улице, стараясь держаться в тени.
В этот час парижское метро еще не работало, но Мишель знала место на бульваре Сен-Мишель, где собирались на чашку кофе и рюмку кальвадоса дежурившие ночью таксисты, перед тем как идти домой. Она предложила тройную плату тому, кто довезет ее на площадь Данфер-Рошерю, и вскоре уже неслась на север по пустынному бульвару. На площади, которая была еще и главным пунктом пересечения линий метро, Мишель спустилась в пешеходный тоннель. Она шла по нему до металлических ворот, похожих на гармошку. Ворота были закрыты.
– И что же будем делать дальше? У Мишель сердце ушло в пятки.
– Я не хотел испугать тебя, – сказал Эмиль Ротшильд, обнимая ее.
– Я уже постарела на десять лет, – побранила его Мишель. – Ты принес деньги?
Банкир, чье помятое лицо свидетельствовало о бессонной ночи, вручил Мишель толстый сверток, обернутый белой, как у мясников, бумагой. – Один миллион франков. А что теперь?
– У похитителей страсть к истории. Я иду в катакомбы.
– Нет! – Ротшильд побледнел. – Это невозможно! Ради Бога! Мишель, там же целый лабиринт. Ты заблудишься.
– Они дали мне хорошие указатели.
– Но ты будешь совсем одна!
– Так и должно быть, Эмиль. У меня нет выбора.
– Я не могу позволить тебе идти туда в одиночку, – упрямо говорил банкир. – Мы должны вызвать полицию.
– Знаешь, что случится, если мы сделаем это? Похитители выбрали катакомбы, потому что здесь они могут следить за мной. Они сразу же узнают, если кто-то пойдет за мной следом.
– Это просто жестоко! Мишель сунула деньги в сумку.
– Я должна идти, Эмиль. Ты сделал свое дело. Я позвоню тебе, как только смогу.
Мишель поцеловала его в щеку и, не оборачиваясь, пошла в противоположном направлении.
«Только пусть Кассандра будет в безопасности», – молила она с замирающим сердцем.
Резкий звонок телефона взорвал чуткий сон Армана Сави.
– Инспектор Сави? Это Стивен Толбот. Сави моментально проснулся.
– В чем дело, мсье Толбот?
– Я не совсем уверен, инспектор. Я как раз выходил из квартиры друга, когда увидел мадам Мак-Куин на Данфер-Рошерю, она шла к станции метро. Я подумал…
– Пожалуйста, не вешайте трубку, мсье Толбот.
Сави сорвался с дивана и бросился в спальню Мишель. Он выругался, увидев пустую кровать. Сави бросился к телефону:
– Когда вы ее видели, мсье?
– Минут пять назад. В общем-то я звоню из будки на станции.
– Метро закрыто, – сказал Сави скорее самому себе, нежели Толботу. – Вы видели, куда она пошла?
– В один из пешеходных тоннелей, инспектор. Что-то не так, да?
«Ты прав, mon ami».
Вчера реакция Мишель на приход Стивена Толбота показалась ему крайне показательной. Незаметно он проверил время и место обеда, на котором присутствовал, как он сказал сам, американец. Алиби подтвердилось. Но это не уменьшило подозрительности Сави. Что-то происходило между Мишель и Стивеном Толботом, что-то, что имело отношение к похищению и что Сави намеревался узнать. Он мысленно решил проверить точно, где Стивен провел эту ночь. То, что ему довелось увидеть Мишель Мак-Куин на Данфер-Рошерю, было счастливым совпадением. Похоже, что даже слишком счастливым.
– Хотите, чтобы я пошел за ней, инспектор? – спросил Стивен Толбот.
– Нет, – твердо ответил Сави. – Не предпринимайте ничего, пока я не приеду. Я уже выезжаю.
– Но, инспектор…
– Делайте, как я говорю. – Сави бросил трубку.
«Какого черта она делает на Данфер-Рошерю?» И хотя он упорно напрягал память в поисках ответа, остальное происходящее казалось ему достаточно ясным. Каким-то образом требование выкупа было доставлено Мишель, а с ним и указания, куда и когда прийти. Сави перебрал всех, кто находился в квартире в течение последних двадцати четырех часов. Это были Эрнестина – экономка, доктор и женщина, хозяйка кондитерской – мадам Деламан. Первых двух Сави исключил сразу же: экономка не покидала квартиры, а доктор был тем человеком, который ни при каких обстоятельствах ни за что не разрушит жизни пациента. Этим курьером могла быть мадам Деламан. Зажав трубку между ухом и плечом, Сави пытался надеть куртку. Когда его соединили со штабом, он вызвал две машины.
– Прикажите патрулю подождать меня, – сказал он и добавил. – Убедитесь, что у них с собой оружие.
«Данфер-Рошерю… Но метро закрыто, и она не может войти на станцию. Только не в тоннель для поездов. Что же там еще есть?»
Водитель Сави был вызван из снов стуком в стекло.
– Данфер-Рошерю, – рявкнул Сави. – Что же там такое?
Сонный полицейский решил, что его шеф сошел с ума.
– Метро?
– Да, идиот! Полицейский зевнул.
– Там еще есть катакомбы. Мой сынишка все допекает меня, просит взять его…
– Вот оно!
Сави схватил радиотелефон и связался со штабом. Через десять минут у него было имя геолога центральной службы карьеров – ведомства, смотревшего за катакомбами с XIX века.
– Найдите ее адрес и пошлите за ней машину немедленно, – рявкнул Сави. – Да, сейчас! Если кто-то начнет тянуть, отсылайте его прямо к министру внутренних дел. Она нужна мне на Данфер-Рошерю через полчаса.
Он повернулся к шоферу: – Ну, чего ждешь?
Если бы стальная дверь не была помечена, как говорилось в письме, Мишель бы прошла мимо. Дверь, похоже, была запечатана пломбой в бетонной арке, которая уходила Бог знает куда. Мишель уперлась ногой и толкнула, дверь подалась на несколько дюймов. Напрягшись, Мишель удалось сделать щель достаточной для того, чтобы протиснуться в нее.
Мишель сделала два шага в темноте и вскрикнула, когда ее нога наткнулась на что-то. Она встала на колени, дотронулась пальцами до грубой ткани. Она быстро развязала ремешок и, пошарив внутри рюкзака, нашла большой мощный фонарь. К его ручке была прикреплена карта.
«Слава Богу».
Свет помог ей преодолеть страх. Мишель заставила себя отключиться от всех шорохов из темноты: возни крыс, медленного капанья воды со сталактитов, шуршания каких-то существ, невидимых ей. Она сосредоточилась на карте. Как и обещали похитители в своем письме, она содержала все подробности, так что она не заблудилась бы в темноте лабиринта. Мишель посветила вокруг и сделала первый шаг.
Она медленно и неуверенно шла. Перед каждым поворотом Мишель изучала карту. Она шла по известняку, гладкому, как стекло. Иногда, чтобы протиснуться в расщелину, ей приходилось ползти. Чем глубже она спускалась, тем сильней становилась клаустрофобия.
«Кассандра… Думай только о Кассандре».
Мишель потеряла счет времени. Ее продвижение казалось ужасающе медленным, но идти быстрее она не могла. Дважды она чуть было не повернула не в том месте. С этого момента она все время держала карту на свету, переводя взгляд с бумаги на тропу под ногами.
Мишель подошла к повороту и увидела пробивающийся из-за острой скалы свет. Она подалась вперед, протискиваясь в узкую расщелину, и ввалилась в галерею с песочного цвета стенами. Там сидел человек в темном капюшоне, окруженный керосиновыми лампами.
– Вы кто?
Мишель резко вскрикнула и бросилась вперед. Ей было безразлично, что у него пистолет и что он велел ей не двигаться. Рядом с ним она увидела тело, завернутое в спальный мешок. На повернутом к ней лице была повязка. Это была Кассандра.
Стивену было нетрудно найти галерею. Он запомнил дорогу. Именно он давал Гарри указания, как нарисовать карту. Пройдя тем же путем, которым незадолго до него прошла Мишель, он согнулся и вошел в галерею. Мишель склонилась над Кассандрой, держа голову дочери на коленях. Кассандра застонала и заворочалась, слабо мотая головой из стороны в сторону.
– Мне казалось, я велел тебе дать ей вовремя долю морфия, – сказал Стивен.