– Годами… – добавил Умберто.
– А кто он вообще? Он тоже прячется от мира, как мы с Мими?
Старики вновь переглянулись, затем Умберто ответил на ее вопрос:
– Риккардо Негри – сын барона Козимо Негри, который был моим работодателем и давним другом. В прошлом года барон умер.
Теперь уже Би с удивлением посмотрела на Умберто и Инес.
– Значит, Риккардо на самом деле барон Риккардо?
– Вовсе нет. – Умберто покачал головой. – После Второй мировой войны Италия стала республикой и аристократические титулы потеряли былую значимость. Кто-то еще употребляет их, но Риккардо не из таких. Он сейчас просто синьор Негри.
– Получается, вилла перешла к нему?
– Не совсем. – Умберто замялся. – Тут не все так просто.
И вновь Би почувствовала, что вторгается в чужие дела, поэтому быстро переменила тему разговора:
– Тогда я оставлю вас на полчаса и отнесу Риккардо грибы.
Би подумывала, не надеть ли парик, но отказалась от этой мысли. Зачем, если Риккардо уже видел ее без парика? Вечер выдался жаркий. Незачем покрывать голову, хотя Би по-прежнему стеснялась своего ежика. Взяв тарелку, она прошла несколько сот ярдов до Подере Нуово и обрадовалась, увидев, что Риккардо вновь сидит под оливковым деревом.
– Риккардо, добрый вечер, – поздоровалась она, подойдя к воротам. – Вот, решила угостить вас грибами. Я их сегодня собрала в лесу.
Говоря это, она молила Бога, чтобы Риккардо оказался настроен дружески, а не угрюмо. Ей повезло.
– Добрый вечер, Би. Идите сюда.
Она подошла к дереву и поставила тарелку на скамейку.
– Никак белые грибы? – спросил Риккардо, с интересом заглянув в тарелку.
– Да. Инес сама их жарила, но вначале я попросила ее проверить, съедобные ли это грибы. Обещаю, что у меня нет намерения вас отравить.
Впервые она заметила, как этот отшельник сделал попытку улыбнуться. Он взял грибной ломтик и отправил в рот.
– Превосходные грибы. Спасибо. Давайте вместе полакомимся ими и запьем шампанским. Согласны? Где находятся стаканы, вы уже знаете.
– Спасибо, Риккардо. С удовольствием.
Би зашла в дом. В коридоре вновь пахло масляными красками, причем запах был сильнее, чем в прошлый раз. Повинуясь импульсу, она остановилась у полуоткрытой двери и заглянула в комнату. Вне всякого сомнения, это была художественная мастерская Риккардо. У стены были свалены холсты, но внимание Би сразу же привлекла незаконченная картина на мольберте. Она застыла на месте. Это был портрет женщины: голова и плечи.
И в этой женщине Би узнала себя.
Риккардо изобразил ее с великолепными длинными каштановыми волосами, скрепленными старомодными бриллиантовыми заколками. Вокруг шеи она увидела контуры того, что затем превратится в ожерелье. Портрет требовал еще немало работы, но сходство с реальной Би было несомненным. Она стояла, приклеившись к месту. Странно, что человек, с которым она едва познакомилась, вдруг решил написать ее портрет, да еще с таким сходством. По крайней мере, он написал ее одетой, и тем не менее… Мотивы его выбора были ей совершенно непонятны. Ей не хотелось, чтобы Риккардо догадался о ее вторжении в его творческое святилище, поэтому она поспешила на кухню, взяла стаканы и вышла.
Как и в тот раз, Би присела на кромку колодца. Риккардо неторопливо извлек из ведерка со льдом бутылку и наполнил стаканы. Пока он закупоривал шампанское и возвращал бутылку на место, Би подумывала, не спросить ли у него про портрет, но решила не торопить события и вместо этого спросила о выборе вина:
– У вас сегодня особый повод пить шампанское или вы пьете его постоянно?
Вопрос почему-то вызвал у Риккардо некоторое замешательство.
– Если совсем честно, сегодня у меня день рождения. Обычно я про него забываю, да и никто не помнит. Но удивительно, в этом году я вспомнил и подумал: это надо отметить шампанским.
От Би не скрылось выражение тоски, промелькнувшее на лице Риккардо. Она наклонилась и чокнулась с ним.
– С днем рождения, Риккардо. Счастья вам. Рада, что смогла разделить с вами этот праздник.
– А вам спасибо за грибы. Я уже не помню, когда в последний раз лакомился белыми грибами. Это настоящий подарок!
Они неторопливо пили шампанское, закусывая хрустящими ломтиками жареных грибов. Солнце успело скрыться за холмами. Би было приятно сидеть и следить за ласточками, на лету хватавшими насекомых. Охота сопровождалась пронзительными криками, а воздушные трюки ласточек напоминали бой истребителей, имевший странное название «собачья свара». На фоне темно-синего, почти пурпурного неба это было впечатляющее зрелище. Би все-таки решила задать донимавший ее вопрос:
– Насколько понимаю, вы художник?
Ответа ей пришлось дожидаться не менее минуты. Наконец Риккардо поднял голову, и их глаза встретились.
– Значит, вы видели?
– Да. – Би покраснела. – Простите, увидела невольно. Дверь была приоткрыта, вот я и заглянула. – Она глотнула шампанского, чувствуя, как шипят на языке пузырьки углекислого газа. – Портрет замечательный. Но почему я? Вы работали по фото или как?
– Мое благо… а может, проклятие… фотографическая память. Ваше лицо я писал по памяти.
– После короткой встречи со мной? – изумилась Би. – Вы известны в мире художников? Наверное, я должна была что-то слышать или читать о вас.
– Так, значит, вам нравится? – спросил Риккардо, игнорируя ее вопрос.
– Риккардо, я влюбилась в свой портрет. Вы идеально меня изобразили. Но вы так и не ответили, почему решили написать именно меня.
– Над портретом еще работать и работать, – пробормотал Риккардо, вновь уткнувшись взглядом в стакан. – Но я рад, что он вам нравится. А почему выбрал вас – ответ прост. Я всегда любил красоту во всяком виде, в каком она мне встречалась.
– Учитывая, как я сейчас выгляжу, я бы не назвала себя красивой.
– Чепуха, – не поднимая глаз, возразил Риккардо. – Шрамы на вашем лице – мелочь. Вскоре они исчезнут, а изначальная красота останется.
Би была удивлена его ответами. Интересно, какие мысли занимали этого немолодого человека сейчас, пока он смотрел в почти опустевший стакан? Она все же решила повторить свой вопрос:
– В мире предостаточно женщин, которые гораздо красивее меня, даже если бы сейчас на моем лице не было ни одного шрама. Но почему я?
Почувствовав, что этот вопрос волнует Би, Риккардо поднял голову. Он благодушно, с оттенком извинения улыбнулся:
– Беатрис, красота – она не только внешняя. Может, вас удивит, но вы первый человек за очень долгое время, к которому у меня вдруг появился интерес. И то, что сегодня вы пришли сюда с грибами, лишь подтверждает мое первоначальное суждение о вас. Вы красивая женщина, что бы сейчас вам ни говорило зеркало. Но если хотите, я уберу все шрамы на портрете. Я хотел изобразить вас такой, какая вы сейчас, однако я никоим образом не хочу доставить вам огорчение. Одно слово – и никаких шрамов на холсте, – сказал Риккардо и зачем-то добавил: – Sic transit gloria mundi[7].
– Не надо ничего менять. Не портите прекрасную работу. Пожалуйста, напишите меня такой, какая есть. – Би снова чокнулась с ним. – Спасибо. Этот портрет я воспринимаю как настоящий комплимент в свой адрес.
– Только если вы уверены.
Риккардо вновь умолк. Би терпеливо ждала, но затем поняла, что поддержание разговора лежит на ней.
– Скажите, а можно в другой раз посмотреть ваши работы? Не возражаете? Я бы с удовольствием.
Ей опять пришлось дожидаться его ответа.
– Можно, если вы действительно хотите. Новых картин у меня совсем мало. По правде говоря, ваш портрет – первая новая работа за многие месяцы. – В его голосе вновь прозвучало сожаление, но он тут же справился с собой. – Вот только смотреть на мои картины нужно при дневном свете. Приходите днем, когда светит солнце.
Би пообещала зайти на следующей неделе и договориться о времени.
– Мне не терпится познакомиться с вашим творчеством, – сказала она, ничуть не кривя душой.
Обед получился изысканным. Оставшиеся грибы Инес сырыми пустила на салат с натертым пармезаном, добавив ломтики ветчины. К салату был подан изумительный пресный тосканский хлеб. На десерт Инес приготовила мороженое-безе. Би не устояла и съела две порции. После обеда она прошла в гостиную и решила посмотреть какой-нибудь фильм, благо на полках выстроилась внушительная коллекция DVD-дисков. Она намеренно избегала фильмов с участием Мими Робертсон и выбрала старую черно-белую комедию с Мэрилин Монро. Она успела посмотреть три четверти фильма, когда снаружи донесся звук подъехавшего «ламборгини». Взглянув на часы, Би удивилась: время едва перевалило за десять часов. Вскоре хлопнула входная дверь, затем дорогой спорткар отъехал. В гостиную вошла Мими. Одна.
– Добрый вечер, Би! Что это вы смотрите? А-а-а, «Некоторые любят погорячее»[8]. Обожаю этот фильм.
Мими села на диван рядом с Би. Они досмотрели фильм, смеясь над трюками и восхищаясь платьем Мэрилин. В конце, когда на экране пошли титры, Би спросила кинозвезду:
– Ну как, хорошо прокатились на «ламборгини»?
– На удивление хорошо. Жаль, что он не смог задержаться подольше. Знаете, что придумал Джоуи? Он знал, что я сейчас предпочитаю быть невидимкой, и потому повез меня на пикник. Он запасся корзиной с угощением, подстилкой и даже скатертью. Мы отправились на вершину холма. Сидели под пиниями, пили шампанское, закусывали холодным лобстером и любовались тосканским закатом.
– Как романтично!
Мими предпочла не комментировать это.
– Знаете, какая мысль пришла мне в голову? Замечательно было бы здесь жить. – Увидев недоумение на лице Би, Мими пояснила: – Я говорю не о постоянном житье. Естественно, по работе я связана с Лос-Анджелесом. Но представьте уголок в тосканской глуши. Место, где можно укрыться от всех.
Би кивнула в знак согласия, хотя, услышав про «уголок», не могла не спросить: