– Это настоящее золото? Судя по тяжести, да.
Риккардо кивнул.
– Должно быть, оно стоит кучу денег, – сказала Би, восхищенная красотой ожерелья.
– Оно принадлежало мой жене.
Голос художника звучал совсем мрачно. Лицо было печальным. То же выражение она иногда видела на лице Люка, что делало их сходство еще очевиднее. Странно, как она раньше этого не заметила.
– Какая красивая вещь.
– Спасибо. Рад, что ожерелье вам понравилось. Я купил его на деньги, которые получил в Штатах за свою первую картину, проданную там. В Нью-Йорке забрел в антикварный магазин, увидел это ожерелье и купил. Впоследствии обнаружилось, что оно итальянское. Возможно, даже из Тосканы. Насчет возраста сказать трудно. Или подлинник эпохи Возрождения, или превосходная копия девятнадцатого века. Но в любом случае вещь старая.
Риккардо взял кисть.
– Если готовы, давайте начнем. Постарайтесь сидеть неподвижно, но не как статуя. Зачешется нос – почешите, однако потом вернитесь в прежнее положение.
Би позировала без малого два часа. Пес все это время спал. Они с Риккардо почти не разговаривали. Художник сосредоточенно трудился над портретом, и она не хотела его отвлекать. Позирование располагало к размышлениям. Би думала о своей жизни, о том, как ее примут в Лондоне с изуродованной щекой и с каким чувством она будет покидать это удивительное место… и здешних жителей. Каких-то полтора месяца назад, услышав про виллу, она испугалась, что зачахнет в тосканской глуши. А оказалось, она познакомилась и подружилась с удивительными людьми и чувствовала себя здесь как дома. Да, ей будет нелегко уезжать отсюда.
Наконец Риккардо объявил, что вполне доволен результатами сегодняшней работы, и позвал Би взглянуть на портрет. Она встала, с наслаждением потянулась и подошла к мольберту, по пути сняв тяжелое ожерелье. Увиденное ее немало удивило. Лицо под великолепной шапкой волос, несомненно, было ее. Однако Риккардо написал ее такой, какой видел сейчас, со всеми шрамами на левой щеке. Ему потрясающе удалось выражение лица, сочетавшее душевную боль и надежду.
– Риккардо, я думала, вы изобразите мое лицо… каким оно было раньше. Что заставило вас оставить шрамы?
Недовольство, испытываемое ею, затрагивало только часть ее существа. Глубоко в душе она спрашивала себя: а так ли это важно? Риккардо изобразил ее с беспощадной достоверностью, ничего не приукрасив.
– Би, надеюсь, вы не станете особо возражать. Но если вам не нравится, я быстро сделаю вашу левую щеку точно такой же, как правая. Поначалу я так и хотел, однако затем меня привлек контраст между сторонами вашего лица. Я считаю, это наделяет портрет большей силой. А как вы считаете?
Би оставалось лишь согласиться с ним. Каким-то образом Риккардо сумел передать ее самые сокровенные мысли. Он запечатлел внутренний конфликт между ее прежней лондонской жизнью и нынешней жизнью в Тоскане. Но сильнее всего Би поразило то, как она выглядела в глазах других. Да, шрамы на левой щеке оставались, но они уже не были пугающими красными полосами, как в первые дни после инцидента. Фактически это делало ее лицо на холсте даже более человечным. Би с трудом отвела взгляд от портрета и посмотрела на Риккардо. Он находился в некоторой растерянности, ожидая ее вердикта.
– Риккардо, мне все очень нравится. Не надо ничего менять. Думаю, только гений мог изобразить меня такой, какая я есть на самом деле. Как вы собираетесь назвать ваше произведение?
Похоже, ее слова глубоко обрадовали художника.
– Я раздумываю над названием. Собирался назвать «Новая Джоконда», но оно показалось мне безвкусным.
Би улыбнулась. «Джоконда» было итальянским названием женского портрета, который также назывался «Мона Лиза» и до сих пор будоражил мир изображением загадочной улыбки. Неужто и в ней, Би Кингдом, была какая-то загадочность?
– Называйте, как сочтете нужным. Я полюбила этот портрет. Честное слово.
– И вы не против показать миру свое пострадавшее лицо? Ведь это было причиной вашего появления в Монтегрифоне? Вам хотелось скрыться от чужих глаз.
Би рассеянно кивнула:
– Нет, совсем не возражаю.
В голове у нее прояснилось. Волна эмоций, захлестнувших ее, мешала говорить. Би откашлялась и постаралась выразить переполнявшие ее чувства:
– На самом деле, Риккардо, вы оказали мне неоценимую услугу. Вы показали, как я выгляжу на самом деле, и я поняла: это не конец света. Да, на моей щеке остаются шрамы, но внутри я такая же, какой была. Меня очень пугали последствия случившегося на съемочной площадке. Я замирала от страха, думая, как оно повлияет на мою дальнейшую жизнь. Однако сейчас те страхи кажутся мне глупыми и тщеславными. Несмотря на катастрофу, я осталась собой…
Ей вдруг отчаянно захотелось плакать. Не в силах справиться с собой, она зарыдала, как маленькая. Би смутно ощущала, как руки Риккардо успокаивающе берут ее за плечи. Уткнувшись художнику в грудь, она громко всхлипывала. Но, даже захлестнутая потоком слез, она сознавала, что плачет вовсе не от жалости к себе. Совсем наоборот. То были слезы очищения, отпускавшие множество страхов, неделями преследовавших ее. Когда слезы иссякли, когда она подняла голову и высвободилась из рук Риккардо, она улыбалась.
– Спасибо, Риккардо. Вы помогли мне так, что и словами не высказать.
В пятницу Люк подъехал к двери виллы в девять часов утра. В сером костюме, белой рубашке и галстуке он выглядел очень элегантно. Увидев его, Би одобрительно кивнула:
– Смотрю, вы решили дать отставку футболке и шортам.
– Вынужден это сделать, поскольку мне предстоит разговор с очередным юристом, а эта публика до жути консервативна. Может, вы не заметили, но я даже вычистил переднее сиденье. Костюмы плохо сочетаются с грязными пикапами.
Они выехали на дорогу, ведущую из долины. Прошло почти полтора месяца с тех пор, как Би приехала сюда. За это время местность стала ей настолько знакомой, что невольно возникло ощущение, словно она покидает старого друга. Это сейчас, а с какой тяжестью в душе она будет уезжать отсюда навсегда? Такие мысли не впервые посещали ее.
Путь до Сиены занял полчаса. Люк высадил Би у главного входа больницы. Она вошла и поднялась туда, где находился кабинет доктора Бьянки. На ней был парик, и по дороге к кабинету ее никто не узнал. Врача на месте не оказалось, зато ее встретила улыбающаяся Роза. Би не раздумывая обняла заботливую медсестру.
– Ciao, Роза. Как я рада снова вас видеть. Еще раз спасибо за вашу заботу и доброту. Вы помните, с каким страшным лицом я попала в вашу больницу?
– Доброе утро, Беатрис. И я вас рада видеть. Вы замечательно выглядите. Я очень рада за вас.
Они немного поговорили, а затем в кабинет вернулся доктор Бьянки. Он тоже был рад видеть Би. Она сняла парик, и начался тщательный осмотр. Врач проверил ее давление, осмотрел шрамы и убедился, что все отеки от ушибов исчезли. Затем доктор Бьянки расспросил ее об общем самочувствии. Особенно его интересовало, не страдает ли Би головными болями. Только после этого он высказал свое мнение:
– Я очень доволен вашим состоянием. Свежий воздух и движение полностью вернули вам прежнюю физическую форму. Рискну предположить, что ваше нынешнее состояние даже лучше, чем было до происшествия.
– У меня с первых дней появился четвероногий спутник, и мы с ним много гуляли по окрестностям. Вы правы: я отлично себя чувствую. А что вы скажете о шрамах?
Доктор Бьянки ответил не сразу.
– Шрамы на вашей голове прекрасно зажили и теперь почти целиком скрыты под отросшими волосами. О них вы можете забыть. Что касается щеки, у вас есть выбор. Кстати, эти шрамы тоже хорошо заживают. Через полгода у вас останется лишь несколько бледных полосок, а следы повреждения тканей тоже почти исчезнут. С расстояния в несколько метров ваши щеки выглядят совсем одинаково. Вблизи повреждения останутся заметными. Но в них нет ничего уродливого. И потом, их всегда можно скрыть макияжем. Однако, если вы хотите удалить их совсем, мы могли бы прибегнуть к пересадке кожи и пластической хирургии. Понадобится операция, возможно даже две, зато через несколько месяцев на щеке не останется никаких следов. – Он пристально посмотрел на Би. – Решение целиком зависит от вас.
Би заблаговременно прокрутила в голове возможные сценарии и свою реакцию на них. То, что предлагал врач, было одним из многих.
– Значит, после двух операций и еще какого-то времени, проведенного в больнице, я буду выглядеть так, как до происшествия?
Доктор Бьянки кивнул.
– Если обойтись без пластической хирургии, через полгода мой облик еще улучшится, однако следы все равно останутся, хотя и не будут резко бросаться в глаза?
– Беатрис, все окажется лучше, чем вы думаете. Ваш облик станет почти прежним, а лицо приобретет еще бо́льшую выразительность. – Он улыбнулся. – Вы и сейчас красивая женщина. Такой и останетесь. Вопрос лишь в том, насколько совершенной вы хотите быть.
Би покраснела и робко улыбнулась. Ее разум лихорадочно взвешивал варианты. Вспомнилось лицо, изображенное Риккардо на портрете. Би начала осознавать, что почти наверняка знает, как ей поступить. И все же ради собственного спокойствия она решила не торопиться.
– Я могу снова приехать к вам через пару дней? Хотелось бы вначале все обдумать.
– Конечно. Думайте столько, сколько понадобится.
Люк заехал за ней около полудня. Би ожидала его в больничном кафетерии. Все это время она напряженно думала о словах врача. Заманчиво было вернуть себе первоначальный облик, хотя ей вовсе не улыбалась перспектива двух дополнительных операций. Если ничего не предпринимать, через полгода она будет выглядеть почти как раньше. Это тоже притягивало, однако здесь присутствовало большое неизвестное: как отреагируют другие?
Появившись, Люк не задал ей ни одного вопроса о результатах осмотра.
– Вы позволите угостить вас ланчем? Мне нравится ваше общество, и, если у вас нет никаких планов, я был бы не прочь продлить удовольствие.