– Конечно. С младенчества. – Риккардо слегка улыбнулся. – Думаю, с тех пор он раздался ввысь и вширь.
– Да. А когда вы в последний раз видели Микеланджело?
Риккардо задумался.
– Должно быть, лет двадцать пять назад… Или больше. Он тогда был совсем мальчишкой.
– Значит, вы не бывали в его ресторане?
– Почему же? Бывал, но очень давно. Мы с женой частенько туда ездили, когда заведением руководил его отец. А после ее смерти я там не был ни разу.
Би ободряюще улыбнулась ему. Риккардо взглянул на часы. Было одиннадцать часов. Он положил кисть на край палитры и посмотрел на Би.
– Вы не возражаете против выпивки с утра?
– Смотря что вы предложите.
– Шампанское.
Би улыбнулась и кивнула:
– Шампанское можно пить в любое время.
– Прекрасно. Бутылка обитает в холодильнике, а где фужеры, вы знаете. Пожалуйста, принесите все это сюда.
Би не понадобилось просить дважды. Она охотно прошла на кухню. Выбирая фужеры, она подумала, что у Риккардо, должно быть, появился повод выпить шампанского. Вскоре она узнала, какой именно.
Риккардо проворно открыл бутылку и наполнил фужеры. Один он протянул Би и подмигнул:
– Вас, наверное, занимает, почему мы пьем шампанское. Я получил кое-какие известия и хочу это отметить.
Би взяла фужер, приготовившись слушать.
– Я сделал снимок портрета, для которого вы столь любезно позировали, и отправил своему агенту. Мы с ним не виделись целую вечность. Теперь у него свои представительства в Лондоне, Цюрихе и даже Нью-Йорке. Должно быть, дела идут хорошо. Это первая картина, которую я ему отправил за последние пару лет, а может, и больше. Он ответил мгновенно. Написал, что портрет его очаровал, и попросил прислать оригинал. По его словам, желающие купить портрет выстроятся в очередь.
Улыбаясь во весь рот, Би чокнулась с Риккардо. Новость была превосходной во всех отношениях. Итак, Риккардо вернулся к творчеству. Его картины по-прежнему пользуются спросом. И главное, он поделился этой новостью с ней. Учитывая его почти затворническую, одинокую жизнь, Би была обрадована и польщена. Хотелось надеяться, что Риккардо выберется из многолетнего сумрака. Она сделала несколько глотков и решила воспользоваться ситуацией. Попытка не пытка.
– Минувшим вечером я говорила с Люком. Он мне сказал, что готов сесть и пообщаться с вами.
Произнося эти слова, Би завела левую руку за спину и скрестила пальцы. Люк говорил совсем не это, но вдруг уловка сработает?
Риккардо ответил не сразу.
– Вы ошибаетесь, Би. Люк никогда этого не сделает. Он меня ненавидит.
Все это напоминало сюжет шекспировской пьесы: семья, разделенная смертью, с разорванными родственными связями. И ослиное упрямство. Би испытывала смешанные чувства по поводу того, на чьей она стороне. И это еще мягко сказано. И тем не менее она решилась выступить в роли посредника.
– Риккардо, Люк не питает ненависти к вам. Он мне говорил. Его слова я помню почти дословно: «Я потерял мать, а потом и отца, когда так сильно в нем нуждался». Из-за этого взросление далось ему очень тяжело. Уверена, вы не просто так отправили его учиться в Англию. У вас были на то причины. Но представьте, как это подействовало на десятилетнего мальчика. Он нуждался в отце…
Би затаила дыхание, опасаясь вспышки гнева. Как-никак она вторгалась в чужие отношения, которые ее вообще не касались. Она сделала большой глоток шампанского и, прежде чем проглотить, позволила пузырькам углекислого газа пощипать ей язык.
Риккардо молча взял бутылку и вновь наполнил фужеры. Она чувствовала: эти действия помогают ему думать, и не мешала. Даже не поблагодарила за наполненный фужер. Наконец он поставил бутылку на пол и заговорил:
– Я любил Элизабет – мать Люка – больше всего на свете. Представьте, как тяжко было стоять и беспомощно наблюдать ее угасание и смерть. Такого я не пожелаю никому. Ее смерть выжала из меня все соки, опустошила. Все вокруг, включая и сына, напоминало о ней и сводило с ума.
Би потянулась и взяла его за руку. Риккардо даже не заметил.
– Я понимал: мне нужно время, чтобы оправиться после ее смерти. И Люка я отправил в Англию, поскольку таково было желание его матери. – Риккардо замолчал, словно заглядывая в прошлое. – Она всегда хотела, чтобы наш сын учился в Англии. Когда он оказался там, я закрылся от всего мира. Видеть кого-либо мне было просто невыносимо.
– Я слышала, что вы пережили душевный слом. Это так? Должно быть, вы получили сильную травму.
Художник медленно повернулся в ее сторону. Его взгляд вновь стал сосредоточенным.
– Наверное, я слегка помешался от горя. Я ничего не помню о первых нескольких годах после смерти Элизабет. Представляете? Все стерлось из памяти. Оглядываясь назад, я сознаю: нужно было обратиться за психологической помощью, но тогда мне это и в голову не приходило. Когда я более или менее выбрался из ада, сквозь который прошел, мои отношения с Люком сошли на нет. Он учился за границей, а приезжая сюда, жил на вилле у деда, и я его не видел. Отношения с отцом были немногим лучше. Виделись мы редко, а при встречах вечно спорили. Он не раз требовал от меня наладить отношения с Люком, но у меня не хватало духу. Я говорил, что подожду, пока сын сам придет ко мне. Но он не приходил. Я его не виню. – Риккардо печально покачал головой. – Знаете, Би, я всегда был отвратительным отцом. Меня интересовали только моя любимая Элизабет и искусство. Я никогда не делал того, что свойственно нормальным отцам. Не играл с сыном в футбол, не ходил на рыбалку. Добавлю, меня никогда не интересовало сельское хозяйство, виноделие и управление имением. Люк всегда был ближе к деду, чем ко мне. Повторяю, я его не виню. Зачем ему общаться с таким папашей, как я?
Би едва верила своим ушам. До чего упрямы бывают люди! Разве после всего, через что прошел Риккардо, он не обязан поговорить с сыном? Разве Люк не обязан отодвинуть свои детские обиды и выйти на разговор с отцом? Би в который раз поблагодарила судьбу, что родилась под счастливыми звездами и в сравнительно нормальной семье, хотя от некоторых поступков матери у нее появлялось желание лезть на стенку.
– Риккардо, вы по-прежнему отец Люка, и вам обязательно надо с ним поговорить. Если вы просто расскажете ему то, что рассказали мне, уверена, он поймет. – Она глотнула шампанского. – Разумеется, решать только вам, а меня это вообще не касается. Но почему бы вам как-нибудь вечером не встретиться с сыном и не посидеть за бокалом вина? Я сказала Люку, что схожу к вам. Он ответил, что готов встретиться с вами, если вы согласитесь.
– Вы уверены, что он так сказал? – Риккардо хмуро посмотрел на нее.
– Да. Но я ему ничего не расскажу, пока не услышу ваш ответ.
Би допила шампанское и встала, понимая, что Риккардо нужно все хорошенько обдумать.
– Не буду больше мешать вам работать.
Би наклонилась и поцеловала его в щеку.
– Вы ведь подумаете, правда?
Риккардо крепко сжал ей руку, но ничего не ответил.
Через пару дней Би и Мими с утра пошли прогуляться. Как обычно, их сопровождал Ромео. Август перевалил на вторую половину. Днем бывало так жарко, что они предпочитали оставаться на вилле. На горизонте теснились темные тучи. Би успела изучить погодные особенности долины и знала: вскоре жди дождя, и непременно с грозой. Она молила богов, чтобы те не наслали вместе с дождем град и не повредили урожай винограда.
Подруги вышли на дорожку, ведущую к Грифончелле. Мими рассказывала о своих регулярных видеоконференциях с Голливудом. Вчера она узнала, что осенью в Лондоне состоится премьера фильма, в котором она снималась зимой.
– Я позабочусь, чтобы ты получила приглашение. Не знаю, долго ли я пробуду в Лондоне, но у нас будет шанс встретиться и поболтать.
– Спасибо. С удовольствием посмотрю фильм. Между прочим, к тому времени я, скорее всего, тоже буду жить в Лос-Анджелесе.
– По-прежнему никаких писем?
Би покачала головой. С момента собеседования прошла почти неделя, и ожидание начинало действовать ей на нервы. Конец августа был не за горами, а она не представляла, чем займется в сентябре. Сказать, что это вызывало досаду, – не сказать ничего.
Мими улыбнулась, стараясь ободрить подругу.
– Если ты будешь в Лос-Анджелесе, мы вместе отправимся в Лондон на моем самолете. Места там с избытком.
Предложение было похоже на сказку, и Би невольно улыбнулась, хотя ее собственное будущее оставалось туманным.
– А еще кто-нибудь полетит с тобой? – она подмигнула Мими.
– Ты про Джоуи? Утром я говорила с ним. Он сказал, что снова прилетит повидать нас.
– Нас или тебя? – с улыбкой уточнила Би.
– Он сказал «нас».
– Но имел в виду тебя.
У Мими хватило такта немного смутиться.
– Думай как хочешь. Поскольку наше пребывание здесь подходит к концу, я решила позвать Джоуи на обед… если сумею втиснуть его в нашу «пятисотку». Даже если нас и узнают, когда папарацци возьмут след, я уже буду лететь в Штаты. А ресторанчик, куда ты ездила с Люком, мне уже заочно понравился. Расскажи, как туда добраться.
– Я не запомнила дорогу. Может, спросить Люка? Наверное, он пока дома. Время еще раннее. Идти до Грифончеллы всего несколько минут. Заглянем к нему и узнаем, как проехать к Микеланджело.
Возле дома Люка Би ждал сюрприз. Завернув за угол, они увидели темноволосую красавицу Даниелу – дочь продавщицы фермерского магазина. Выйдя из дома, девушка села на старый велосипед и скрылась из виду. Би и Мими остановились и переглянулись. Время едва перевалило за восемь часов. Почему Даниела здесь? Не потому ли, что она провела ночь у Люка? Би не могла толком разобраться в своих ощущениях. Она ревновала, хотя и знала: между ней и Люком не может быть ничего.
– Может, она просто прибирает в его доме, – сказала Мими, вновь изо всех сил стараясь поддержать подругу.
Би покачала головой, безуспешно пытаясь прогнать странные мысли. Она прошла через ворота. Мими последовала за ней. Би поднялась на крыльцо. Не увидев кнопки звонка, она постучала в дверь костяшками пальцев. Ромео завилял хвостом, нетерпеливо ожидая, когда же приоткроется дверь. Ждать пришлось около минуты. Подруги уже собирались уйти, когда дверь открылась.