Пенни улыбнулась:
– У меня есть приятель, который так считает. Я же думаю, это всего лишь совпадение и дымовая завеса в виде одинаковых причесок, маникюра и так далее. Но мы с Оливией действительно очень похожи. Значит, я одурачила вас? – спросила она, улыбнувшись еще шире.
– Должен признаться, что да, – ответил Джонатан и покраснел. – А сейчас я познакомлю вас с Энрико. Это наш хранитель.
Поднявшись на второй этаж, они подошли к открытой двери слева. Джонатан ободряюще похлопал Пенни по плечу и ввел в кабинет:
– Энрико, разрешите вам представить Пенни. Ей хотелось бы стать вашей правой рукой.
Пожилой седовласый господин поднял голову от бумаг, которые читал, положил ручку, затем встал и подошел к Пенни, сняв на ходу очки.
– Энрико Инноченти, – слегка поклонился он и протянул руку. – Рад, что вы нашли время зайти к нам.
Пенни ответила по-итальянски. Фамилия хранителя показалась ей очень знакомой. И вдруг она поняла, кто перед ней.
– Профессор Инноченти, знакомство с вами – большая честь для меня. Должна сказать, что ваши труды о венецианских художниках эпохи Возрождения значительно облегчили мне написание диссертации. – Пенни оглянулась на Джонатана. Тот стоял, улыбаясь и явно не понимая их разговора. Пришлось перевести для него. – Книги профессора Инноченти известны во всем мире. Я очень взволнована знакомством с ним.
Собеседование проходило на двух языках. Итальянскую часть Пенни тут же переводила Джонатану. Под конец она не сомневалась: ей будет очень приятно работать с профессором Инноченти в этом удивительном месте. Оказалось, Джонатан приехал на несколько дней, чтобы присутствовать на торжественном открытии. В дальнейшем он будет появляться лишь время от времени для проверки слаженной работы галерейного механизма. Пенни это не огорчало. После первой встречи с ним, когда он запал на нее, приняв за Оливию, ей было бы трудно видеться с ним ежедневно, зная, какие чувства он испытывает к ее «сестре-близнецу». А такой вариант общения ее вполне устраивал.
Профессор Инноченти задал ей несколько уточняющих вопросов, касавшихся ее учебы в аспирантуре и работы над диссертацией. Пенни пришлось напрячь память, вспоминая имена и даты, но она сумела ответить на все вопросы. Профессора очень заинтересовало ее исследование триптиха Босха, принадлежащего семье Оливии. Пенни пообещала прислать ему экземпляр статьи. Неменьший интерес итальянец проявил к ее будущей выставке и пожелал увидеть снимки ее картин. Пенни достала мобильник. Профессор очень уважительно рассматривал снимки, увеличивая изображение. Казалось, он смотрит на бесценные исторические шедевры. Просмотрев все, он вынес свое суждение:
– Мисс Лейн, у вас заметный талант. Думаю, вы далеко пойдете в своем творчестве.
Пенни густо покраснела, восхищенная похвалой из уст ученого мировой величины. Затем Джонатан попросил ее спуститься в холл и подождать, пока они с Энрико кое-что обсудят. Пенни шла по мраморным ступеням, искренне надеясь, что ее возьмут на работу.
Карла предложила ей кофе. Пенни с благодарностью согласилась. Карла куда-то позвонила, и через пару минут через стеклянные двери прошел официант с подносом. Карла рассказала о кафе напротив, где всегда откликаются на просьбы принести кофе и исполнить другие заказы. Пенни это очень понравилось. Получить по телефонному звонку чашку ароматного эспрессо… Если она будет здесь работать, ей придется всерьез следить, чтобы уровень кофеина в организме не зашкаливал.
Они пили кофе и говорили по-итальянски. Пенни спросила о дворце. Карла рассказала то немногое, что знала.
– Видите ли, я работаю здесь всего две недели и была вынуждена плотно заниматься подготовкой выставки. Тут уже не до истории дворца. Джонатан рассказывал, что здание было построено в начале шестнадцатого века.
Пенни кивнула. Она была того же мнения.
– Я бы не удивилась, если бы отдельные части дворца оказались еще древнее. Взять, например, пол. У меня дух захватило. Это явно раннее Средневековье. А кому принадлежит дворец? Джонатану и его Фонду?
Карла покачала головой:
– Нет, они лишь арендуют дворец. Он принадлежит старинной семье венецианских аристократов. А вы, Пенни, случайно, не из такой же семьи, только английской?
– Я с аристократами и близко не стояла, – засмеялась Пенни. – Я художница, а последние пару лет работала в кафе, чтобы сводить концы с концами.
Она обвела глазами великолепный интерьер холла, вспомнив зал кафе «Апокалипсис». Если ее возьмут на работу, она обязательно пригласит сюда Джимми. Пусть приедет и все увидит сам.
Через несколько минут зазвонил телефон на стойке. Карла сказала, что профессор Инноченти просит Пенни вернуться в кабинет. Поднимаясь по лестнице, она сильно нервничала, но, как оказалось, напрасно. На столе профессора уже лежали бумаги, необходимые для заключения контракта.
– Джонатану пришлось отлучиться. Видеоконференция, – пояснил профессор. – Дальнейший разговор с вами буду вести я. Итак, мы выражаем надежду, что вы согласитесь работать у нас. Сейчас я вам расскажу об условиях работы. Лично я был бы очень рад и горд работать с такой коллегой, как вы. Не многим удается сочетать в себе художника и историка искусства эпохи Возрождения!
Профессор рассказал про условия и особенности работы. Пенни была приятно удивлена, узнав, какую зарплату ей предлагают. Конечно, главной статьей ее расходов станет жилье. Скорее всего, ей, как и очень многим, придется жить в Местре или Маргере, а на работу ездить автобусом или поездом. Она быстро подсчитала, сколько ей останется на все прочее. Получалась неплохая сумма. Возможно, она даже сможет откладывать понемногу. В конце профессор Инноченти подтвердил, что отпустит ее в Лондон на персональную выставку. Выслушав его, Пенни улыбнулась во весь рот и сказала «да».
– Профессор, я с радостью принимаю предложение. Трудно представить более удивительное место работы. А работать под вашим началом… этого мне не выразить словами.
Было решено, что к работе она приступит в начале января. У нее оставалось немного времени, чтобы вернуться в Англию и сделать все необходимые приготовления. Первой, кому она позвонила, выйдя из галереи, была Кэролайн. Часы показывали почти половину двенадцатого. Пенни надеялась поймать ее во время утреннего перерыва. Так оно и случилось.
– Пенни, привет. Как твое собеседование?
– Привет, Кэролайн. Я по этому поводу и звоню. Они предложили мне работу и хотят, чтобы я начала уже в январе. Ты не возражаешь?
– Ничуть. Пенни, я так рада за тебя!
– Для меня это просто идеальная работа, да еще в таком удивительном месте. Я сама едва верю.
– Какие у тебя планы на остаток дня? Наверное, упьешься просекко до бесчувствия?
– Нет. Сегодня мне нужна трезвая голова. Я отправлюсь путешествовать по островам. Хочу насладиться видами и запомнить. Просекко подождет. Сообщи эту новость Оливии и скажи, что вечером я ей позвоню. Не забудешь?
– Нет. Только успей позвонить ей до восьми. Она сегодня снова встречается с Джонатаном. Похоже, их отношения развиваются очень стремительно.
Невзирая на радость от новой работы, Пенни ощутила легкую зависть. Ее подруги нашли свою любовь, и только она, полюбив с первого взгляда, тут же растоптала свое счастье. Усилием воли она поднялась над завистью, сказав:
– Кэролайн, я так счастлива за вас обеих!
– Пенни, ты обязательно его найдешь, – ответила Кэролайн, успевшая изучить ее характер. – Я это знаю. А пока устрой себе праздник. Ты же получила работу, о которой и мечтать не смела. А твой Рико сумеет все понять. Вот увидишь.
Сев в вапоретто, Пенни отправилась к острову Мурано. В ней все еще бурлили противоречивые чувства и радость тесно переплеталась с печалью. Небо немного прояснилось, но оттуда падали холодные снежинки, опускаясь ей на щеки. Пенни не пошла в салон, а осталась на открытой центральной площадке, жадно вбирая в себя впечатления. Вапоретто плыл мимо «острова мертвых». Ветер совсем стих. Погасли волны. Казалось, что водный автобус плывет не по воде, а по маслу. Но конечно, это была вода, имевшая серо-зеленый оттенок. Такой цвет Пенни видела впервые. Она сделала несколько снимков, перегнувшись через борт. Она знала, что рискует упасть, но очень хотела запечатлеть носовую волну. Пенни мысленно поклялась себе в скором времени перенести эти впечатления на холст.
Вапоретто высадил ее на острове Мурано. Пенни пошла бродить по острову, разглядывая его при дневном свете. Время перевалило за полдень, и возле дверей ресторанов топтались зазывалы, всячески стараясь завлечь туристов в свои заведения. Пенни и без них знала, где ей перекусить. Она дошла до ресторанчика, в котором они с Кэролайн сидели в первый вечер, и заказала жаркое из кролика с полентой. Кролики на Мурано не водились, это был промышленный остров, но блюдо оказалось отменным.
Насладившись жарким, Пенни отправилась смотреть удивительную церковь в византийском стиле. Скромная снаружи, церковь была щедро украшена внутри. Глядя на мозаичный пол, Пенни сразу вспомнила пол в холле палаццо, где она скоро начнет работать. Оттуда она направилась в другую знаменитую церковь – Сан-Пьетро-Мартире, где были собраны картины легендарных Веронезе, Беллини и Тинторетто. Словоохотливый местный житель рассказал ей, что большинство других церквей и исторических зданий было разрушено сначала французами, а затем австрийцами, захватившими эту часть Италии в XVIII и XIX веках. Нынче производство стекла подчинило себе практически весь остров, и, хотя на фабриках работали удивительно талантливые художники, облик Мурано при всей его привлекательности был более индустриальным, нежели культурным. Пенни вновь села в вапоретто и отправилась к следующему пункту ее путешествия – острову Бурано. Посещение Мурано несколько разочаровало ее, что не умаляло кулинарных достоинств жаркого из кролика.
Бурано разительно отличался от индустриального Мурано. Здесь был настоящий рай для художников. Дома соревновались между собой по части живописности. Издали это виделось удивительной мозаикой красных, зеленых, желтых и синих стен. Зрелище завораживало. Пенни делала снимок за снимком, зная, что еще не раз приедет сюда, когда начнет работать в Венеции. Любоваться этой жемчужиной лагуны можно было бесконечно.