Затем она услышала, как кто-то ломится сквозь кусты, словно беглец перестал заботиться о сохранении тишины.
Нок бежала по склону, балансируя с помощью посоха. Сердце её возбуждённо колотилось. Это было не какое-то там фехтование в спортивном зале. Это было настоящее дело.
Но, хотя долгие годы тренировок подготовили Нок к этому моменту, она всё равно боялась. Она была одна против опасного преступника. Если что-то пойдёт не так, рядом не будет учителя, чтобы остановить упражнение, и не будет судьи, чтобы вмешаться и объявить перерыв.
Нок была так увлечена погоней, что не заметила, как тропинка привела её к обрыву. Она замахала руками, остановившись как раз вовремя, чтобы не упасть. Она посмотрела вверх, на кроны деревьев, затем вниз, за край. В этих местах было много пещер. Должно быть, Понг здесь спустился. Больше ему некуда было идти.
Нок карабкалась следом за ним и пыталась успокоиться.
«Ты можешь, – убеждала она себя. – Тебе удавалось свалить мальчиков большего размера, чем этот».
Нок соскочила на пыльный пол пещеры и тут же встала в защитную позицию, оглядываясь по сторонам и изучая окружение.
Она стояла внутри огромного помещения с высоким потолком. Стены были сложены из известняка. Огромная каменная статуя Будды со скрещёнными ногами сидела со строгим видом возле одной из стен. Если бы Нок не была настороже, она бы обязательно поклонилась. От вида статуи захватывало дух: она была вырезана в старинном стиле теми, кто жил здесь до того, как отстроили деревню. Может быть, до того, как здесь появился монастырь. Над головой Будды в потолке открывалась большая дыра, в которую виднелось небо.
Внезапно Нок поняла, куда попала. Это была знаменитая Пещера Танабури. В неё вёл широкий вход прямо над рекой. В полдень солнечный свет вливался в дыру, и статуя Будды сияла. Полдень уже миновал, было около двух часов. Поэтому статуя находилась в тени.
Нок отвела глаза от статуи и посмотрела на выход из пещеры. На фоне синего неба там был виден силуэт мальчика.
– Стой где стоишь, – крикнула Нок и испугалась того, как её голос отразился от известняка.
Держа перед собой посох, она медленными шагами двигалась вперёд.
Понг попятился к выходу. Он выглядел напуганным – ссутулился и выставил вперёд руки.
Но он и должен был быть напуган. Выход из пещеры находился в пятидесяти ярдах выше воды. Ему некуда было бежать.
Сердце Нок подпрыгнуло, когда она поняла, что действительно поймала его.
– Стой, где стоишь, – повторила она более уверенно. – Если пойдёшь со мной мирно, я не сделаю тебе больно.
– Обратно в монастырь? – спросил Понг. – Зачем? Чтобы ты надела на меня наручники?
Нок потянулась к нему посохом.
– Только если это будет нужно.
Понг сделал ещё один шаг назад.
– И потом ты отправишь меня обратно в Намвон, так?
Нок медленно, но уверенно приближалась. Хотя она была меньше Понга, ощущала она себя великаншей. Девочка чувствовала себя носителем справедливости, и это окрыляло её. Как жаль, что родители не могли её видеть!
– Не в Намвон, – сказала она. – Ты слишком взрослый, чтобы вернуться туда. Тебя будут судить, а потом отправят в мужскую тюрьму. В Банглад.
Понг пожал плечами. Неожиданно он прыгнул вперёд, пытаясь её обойти. Но Нок была слишком быстрой. Она махнула посохом вниз. Тот бледно-голубым пятном просвистел по воздуху и с громким звуком ударился в стену из песчаника, загородив мальчику путь. Отбитые куски песчаника взлетели в воздух и посыпались ей на плечи. Она ещё раз взмахнула посохом, оттесняя Понга к обрыву. Как известно, женщины и девочки не должны прикасаться к монахам, тем более – атаковать их. Но Понг был фальшивым монахом. На него правила не распространялись. Нок собиралась закончить то, что нужно, даже если ей придётся бороться с ним на земле.
Глаза Понга дико сверкнули.
– Я не поеду в Банглад, – тяжело дыша, сказал он. – Я не поеду ни в какую тюрьму. Я не принадлежу тюрьме. Я ничего плохого не сделал.
– Ты убежал, – сказала Нок, твёрдо держа посох. – Ты нарушил закон.
– Закон, который заставляет детей жить в заточении? Ты обвиняешь меня, что я нарушил такой закон?
– Ты разве не понимаешь, что если бы ты оставался там, где положено, тебя бы уже выпустили? – сказала Нок. – Ты был бы свободен, если бы следовал правилам.
– Это глупые правила! – закричал Понг так громко, что Нок сделала шаг назад. – И несправедливые!
– Называй их как хочешь, – сказала Нок, успокаивая свои ноги и свой голос. – Всё равно ты должен им следовать. Если нет, то зачем они?
Понг тяжело дышал. Он наклонил голову и весь сжался, словно на него уже надели наручники. Он смотрел на неё исподлобья.
– Легко говорить таким, как ты.
Нок прищурилась.
– Что ты хочешь сказать?
– Тебе легко подчиняться закону, – просто сказал Понг. – Его написали для таких, как ты. Для таких семей, как твоя.
– Как ты смеешь рассуждать о моей семье!
У неё горели виски. Голос её походил на визг.
Он ей не подчинялся, и ей это не нравилось. Она попыталась успокоиться, но слова слишком быстро вылетали из её рта.
– Да, мы подчиняемся закону, потому что добрые люди должны так поступать. Хорошие люди следуют правилам, а если нет, то они принимают наказание. Ты не можешь нарушать закон только потому, что считаешь его несправедливым. Не твоё дело решать, что правильно, а что нет.
– Тогда чьё это дело?
Это был глупый вопрос, подходящий для урока этики в школе или для философской дискуссии. На такой вопрос нельзя отвлекаться, когда производишь арест преступника. Но у Нок не было на него ответа. Она прижала язык к нёбу и ждала, пока её мозг придумает ответ.
Позади неё, на склоне, спускающемся к пещере, прозвучали голоса. Люди проламывались через кусты.
Нок выдохнула и твёрдо сжала посох.
– Лучше просто сдайся, – сказала она ещё более спокойным голосом.
Понг стоял, сжавшись, на согнутых коленях, и был похож на готовое к прыжку животное. Нок подняла боевой посох. Она собрала нервную энергию в шар, но затем остановилась. Если она ударит в пол, то может повредить статую или даже может обрушить потолок пещеры.
– Сдайся мирно, – повторила она, – и тебе не причинят боли.
Позади себя она услышала знакомые голоса.
– Нок! – взывал её отец.
Она оглянулась и увидела, что он карабкается к пещере, следом спешат жители деревни.
– Папа, я здесь!
Разглядев отца, она заулыбалась с облегчением и гордостью за то, что он видит её в такой ситуации.
– Я его поймала!
Нок обернулась к Понгу как раз в тот момент, когда он прыгнул с обрыва.
Глава 17
Падать пришлось дальше, чем кажется, когда смотришь сверху.
Удар был сильнее, чем можно было ожидать от водной поверхности.
Монашеское платье надулось пузырём и спасло его, но воздух быстро выходил.
Как раз в это время баржа, покачивая своей широкой кормой, прошла достаточно близко, чтобы от неё пошли волны, но слишком далеко, чтобы до неё доплыть.
Позади баржи змеилась неподобранная верёвка, позеленевшая за месяцы, проведённые в воде.
Быстро перебирать руками. Ухватиться. Затем подтягивать себя на руках, лёгкие горят огнём.
Благодарный выдох. Тихо позвякивают старые сети.
Надежды утонули, как утонула коричнево-золотая одежда.
Это не та баржа.
Она идёт не на юг, не к морю.
Эта баржа идёт на север, в Чаттану.
Глава 18
Едва проснувшись утром, Нок поняла, что отец уехал. Он, как и Нок, вставал рано, и она привыкла слышать, как он ходит по деревянному полу, как его перо царапает бумагу и как он периодически кашляет, стараясь делать это как можно тише, чтобы не разбудить маму.
Нок долго лежала на своём тюфяке и смотрела в потолок, а солнце постепенно согревало комнату.
Обычно она вставала раньше, но вчера был трудный вечер. Когда Нок, её отец и жители деревни спустились к реке, солнце уже почти зашло за горы. Возле берега плавала одежда Понга, но тела они не нашли. Нок стояла рядом с отцом и смотрела, как прочёсывают реку с помощью сетей и бамбуковых палок.
Госпожа Вибун плакала, стоя рядом с ними.
– Он не умеет плавать! Ох, почему мы не научили его?
Нок отошла от неё, чтобы скрыть ото всех свою досаду. Ей нравилась госпожа Вибун, но сейчас она желала, чтобы женщина заткнулась. Чем больше та сетовала, что Понг утонул, тем меньше оставалось надежды, что люди послушают Нок и начнут искать на берегу.
– В этом нет смысла, – сказал господин Вибун, показывая на пустую сеть. Он сам чуть не плакал. – Мы нигде его не найдём. Он пропал.
Отец Нок посмотрел на тёмную полосу джунглей на берегу и кивнул.
– На воде были лодки, когда мальчик прыгнул в реку?
Госпожа Вибун снова запричитала.
– Очень вероятно, что он попал под баржу, сэр, – сказал господин Вибун. – Одежда, которую мы нашли, вся изрезана. А если уж затягивает под баржу, никто не выживает.
Нок была так разочарована. Почему никому не приходит в голову, что мальчик, который всю жизнь всех обманывал, сейчас делает то же самое?
Она не знала, что хуже – то, что никто её не слушает, или то, что вся деревня убивается из-за возможной гибели преступника.
Нок злилась на всё и на всех, но больше всего злилась на себя.
Она была так близка к тому, чтобы схватить Понга, и у неё ничего не вышло.
Выскользнув из кровати, она подошла к окну. Слуга потрёпанной метлой подметал пустую дорогу. Кареты не было. Нок подумала, уехала ли мама тоже.
Она подошла к чемодану. Как всегда, мама уложила её платье, хотя знала, что Нок не носит платья. Нок дотронулась до тёмной ткани своей формы для фехтования, и в этот момент солнце осветило шрам на руке.
Нок провела пальцами по полоске сморщенной кожи, которая шла от её запястья до локтя. Она очень хорошо знала свои шрамы. Если бы те внезапно выросли до размеров гор и холмов, она прошла бы по ним с закрытыми глазами.